Прокурор по вызову - Фридрих Незнанский

– И что мы делать теперь будем? – с вызовом спросил Позняк. – Наложим полные штаны и станем нюхать да помалкивать?

– Вовсе нет. Все как обычно: доложим о результатах по инстанции и будем работать дальше. Ты, Эдик, занимаешься китайцем, ты, Вова, дожимаешь проституток. Я работаю с Жадько. Это предварительный план, если не поступит ценных руководящих указаний. Все, идите пока отсыпайтесь.

Турецкий. 9 апреля. 12.00

Информацию, добытую Ильиным и Позняком, Турецкий пересказывал Меркулову целых полтора часа. Виной всему телефоны, Меркулов в определенный момент устал поднимать трубку и включил режим селектора. Иногда полезно писать подробные рапорты, тысячу и один раз успел подумать Турецкий, пока он добрался до некоторых соображений по делу Замятина.

– Что-то ты бледный какой-то, – сказал Меркулов, прикрывая микрофон рукой.

Турецкий театрально закатил глаза, вывалил язык и красноречиво указал на телефон.

– Давай выйдем в коридор, а то сейчас тебя стошнит прямо на мой стол.

Они удобно устроились на подоконнике, и, если бы все проходящие не здоровались с Меркуловым, обстановку можно было бы назвать деловой.

– Я думаю, что Жадько и его команда будут идти в отказ до конца. – Турецкий нашарил у себя за спиной банку из-под кофе, приспособленную под общественную пепельницу и, пользуясь случаем, закурил. В кабинете Меркулова все форточки были закрыты: он был простужен, а кондиционер с зимы не расчехлен, поэтому Турецкий курить постеснялся. – Можно их продержать положенные трое суток и выпустить, а можно промурыжить еще недели две. Но толку – ты сам понимаешь. Если хоть один из них заговорит, он не жилец, и они все это прекрасно знают. По крайней мере, если не будут приняты особые меры. Но я что-то не вижу, чтобы кто-то здорово суетился.

– А эксперты?

– А что «эксперты»?! Они выполнили свою работу. Защита свидетелей предполагается? Черта с два.

– Прости, что перебиваю, но давай покороче, – озабоченно сказал Меркулов, – цигель не ждет! – кивнул он в сторону кабинета. – А я тебе должен еще новость сообщить.

– Если покороче, Замятин говорил, пусть следствие разберется, кто там на пленке? Говорил. Следствие разобралось. Я думаю нужно вызвать его и допросить как свидетеля, который организовал съемку, с кем он в «Ирбисе» отдыхал. А потом допросить этого нехорошего дядю и предъявить обвинение в изготовлении порнографии. И все, дело можно передавать в суд.

– Все правильно. Но Замятин, получив повестку за твоей или моей подписью, выкинет ее в мусорное ведро. А новый и. о. ее не подпишет, пока не получит указания из Кремля. А Кремль такого указания не даст, пока там не созреет мнение. Поэтому забудь пока о допросе Замятина и ищи проституток и китайца. Если ты их вовремя найдешь, может, это на что-то и повлияет. Даже скорее всего повлияет. Содержание большой политики уяснил?

– В пределах моего малого разумения, – проворчал Турецкий. – А что за новость?

– Раскрываю государственную тайну. На последнем заседании замятинской комиссии представитель пресс-службы президента зачитал разгромную аналитическую записку по деятельности Генпрокуратуры в целом и по расследованию дела Замятина в частности. Так, старший следователь по особо важным делам Турецкий А. Б. – знаешь такого? – будучи не в состоянии справиться с возложенными на него обязанностями, пытался путем угроз склонить следователя прокуратуры Москвы Соколова к фабрикации документов и даче ложных показаний. И резолюция президента, цитирую: «Таких мудаков гнать из органов прокуратуры коленом под жопу». Догадываешься, откуда ветер дует?

– Замятины приходят и уходят, – сказал Турецкий, выдержав эффектную паузу, – а висяки остаются. Старые дела у меня никто не забирал. Соколов занимался трупом, который связан с Минтопэнерго, которое, как я тебе уже объяснял, может быть связано и с Замятиным. Кстати, постановление на этот счет ты сам же мне вчера и подписал.

– Ну-ну… – покачал головой Меркулов.

Инара. Сентябрь 1971

– Стойте!

– Ну что еще?! – недовольно воскликнул Замятин. – Не можешь одна с трупом посидеть?

– Нельзя вот так просто пойти и сдаться. – Инара была в отчаянии. Даже не от смерти Сергея. С этой потерей она уже успела свыкнуться. Но сейчас она рисковала потерять всех троих и, может быть, даже пойти соучастницей. – Что вы скажете в милиции?

– Мы же вроде договорились? – Мурад прислонился к дереву и закурил. Которую уже за последний час: десятую, пятнадцатую?

– О чем вы договорились? Мурад! Ты же не хочешь сесть на десять лет? Володя! Подумай, на что ты его толкаешь?

– Какие десять? Какие десять??? – возмутился Замятин. – За превышение пределов необходимой обороны до двух лет.

– Да?! Две ножевые раны у Сергея, а у Мурада ни одной царапины, кто поверит, что это самооборона?

– Не поверят, – мрачно согласился Мурад.

– Значит… – запнулся было Замятин, но быстро нашелся: – Значит, случайное убийство по неосторожности, неумышленное, без отягчающих обстоятельств… Тоже немного дадут.

– Сколько?

– Ну пять… плюс-минус два.

– С двумя ранами и в случайное не поверят! – Инара готова была удушить его собственными руками. Если бы только это чему-нибудь помогло. Слизняк! Мог бы, должен был бы взять все на себя. Ведь сам во всем виноват, сам заварил эту кашу, сам первый ударил. И кроме того, просто за то, что он такой правильный, активист и общественник, ему скостили бы срок как минимум вдвое, может быть, вообще отделался бы условным.

– А может, спрячем тело? – Замятин, кажется, готов был разрыдаться. – Скажем, не было его с нами. Не знаем, не видели.

– Идиот! – крикнула Инара. – А таксист? А следы крови? Выстрел тоже мог кто-то слышать. И потом, где ты его спрячешь? Закопаешь? Или понесем до реки и утопим? Его будут искать. Родные, милиция. Милиция будет искать старательно, потому что он был одним из них и мог оказаться жертвой настоящих бандитов. И они его все-таки найдут, а когда найдут, станут искать нож, и кто-нибудь вспомнит о твоем, ты же его всегда с собой таскаешь. Что ты им скажешь? Потерял? Не поверят. И ты сядешь уже не на два и даже не на десять лет, потому что это уже убийство с отягчающими, или как там у вас это называется. И мы тоже сядем, как соучастники…

– Перестань! Замолчи!!! – Он был жалок, сел на землю обхватил голову руками, заткнул уши. – Замолчи!

Мурад слил остатки портвейна в стакан и протянул Замятину:

– Давай, Вовчик, взбодрись. Нам сейчас твоя голова нужна чистой и светлой. Ты же у нас правовед и знаток процессуальных законов, ты должен все придумать.

Замятин жадно высосал вино, взял сигарету, но прикурить не смог – руки дрожали, и спички ломались одна за другой.

– Я, кажется, знаю, – воскликнул Мурад. – Значит, так: Серега напился и полез на Вовчика с кулаками, из ревности понятное дело. Потом ему показалось мало кулаков, он достал пистолет, тут я пырнул его в спину. Он развернулся, пальнул в меня, но чудом не попал, и я добил его ножом в грудь.

– Не пойдет. – Замятин взял наконец себя в руки. Появилась способность думать. – Ранение в спину было смертельным, и это определит любая экспертиза. После него он уже не мог поворачиваться, стрелять и ждать, пока ты его добьешь.

– Тогда давай так: он напился, полез на меня с пистолетом, выстрелил, но не попал, я метнул в него нож, у него упал пистолет, и нож тоже выпал, он наклонился, чтобы поднять пистолет. Тогда я понял, что он меня убьет, подобрал нож и вонзил ему в спину. Ага?

– И так не годится. По ране можно определить метали нож, или кололи им, или резали. Там угол входа, всякие пояски обтирания…

– И Володя не вписывается со своими синяками, – добавила Инара.

– Еще очень важно, кто где стоял и кто что делал. Если мы с тобой, например, стояли рядом, можно объяснить, как ты, защищая меня, ударил его в грудь, а если он оказался между нами, то понятно, почему ты бил его в спину. Нужно придумать и заучить схему наших передвижений.

– А синяк от твоего ботинка у Сереги на лбу будет виден? – спросил Мурад.

– Будет, – кивнул Замятин, – и это тоже надо учесть.

Он потер виски и теперь уже уверенно закурил.

– Значит, слушай, Мурад, и запоминай. Инару любил ты, а она тебя. – Мурад хотел было возразить, но Замятин жестом его остановил: – Иначе у нас ничего не получится. Итак, отношения были у вас, а Серега ужасно ревновал. Он напился, начал скандалить, потом полез в драку. Вы примерно равны по силам, поэтому он, видя, что явного перевеса у него нет (а побить тебя он очень хотел), в бешенстве схватился за пистолет. Ты, понимая, что он выстрелит… или даже лучше после неудачного выстрела кинулся на него с ножом и ранил в грудь. Но ранение было поверхностным, и нож выпал. Он ударил тебя пистолетом по голове, ты упал. Но ему было мало, он собирался тебя добить, в смысле в тебя еще раз выстрелить. Но я повис у него на плечах. Он повернулся и начал методично меня избивать. Исхитрившись, я саданул его ногой в лицо, он от этого окончательно обезумел и застрелил бы меня, но тут ты ударил его ножом в спину.