Смерть на Невском проспекте - Дэвид Дикинсон

Сказанное прозвучало весьма внушительно, однако Пауэрскорт решил, что это не что иное, как обычный следственный прием — пресловутый допрос свидетеля в надежде выудить у него какой-нибудь факт, который можно использовать против обвиняемого. Что и говорить, это поразительно — охранка следила за ним на Маркем-сквер! Но ведь де Шассирон предупреждал, что с точки зрения организованности и беспощадности российская тайная полиция на шаг опережает все службы безопасности в мире. Конечно, службы других стран со временем ее нагонят, но фора в самом деле большая. Однако прежде чем Пауэрскорт собрался ответить, в дверь постучали. В комнату вошел коренастый мужчина в синем фартуке, как у мясника, испачканном темными брызгами, и коротко доложил что-то Хватову. Тот отдал отрывистый приказ, взмахом руки отпустил подчиненного и повернулся к Пауэрскорту:

— Отдал концы недотепа в последней камере направо от нас. Что ж, обычное дело. Освободил место для следующего гостя, — и посмотрел со значением.

— Генерал Хватов, — начал Пауэрскорт, очень хорошо понимая, что до встречи в министерстве внутренних дел у него остался всего час, а положение его иначе как шатким не назовешь. — Не могу не отметить, что вы прекрасно информированы о том, что происходит в Лондоне. Но теперь моя очередь рассказать вам историю. Вы ведь привычны к тому, что вам рассказывают истории, не так ли? А правдива моя или нет, предоставлю вам решать самому.

Итак, суть состоит в том, что более пятнадцати лет я был полностью поглощен расследованием преступлений. Занимаясь весьма запутанным делом, в котором были затронуты интересы королевской семьи, я познакомился с лордом Роузбери — это случилось в 1892 году, и с тех пор мы, смею сказать, подружились. Три года назад, в 1902 году, в одной из юридических корпораций Лондона, где готовят адвокатов, произошло несколько смертельных случаев и меня попросили их расследовать. Работа эта оказалась непростая — под конец меня подстрелили и всерьез ранили. Я едва не умер. Спасла меня опытность врачей и любовь семьи. После этого мы с женой поехали долечиваться в Италию — и там она взяла с меня слово отказаться от всяких расследований и во имя семьи не рисковать более жизнью. Я согласился, хотя, должен сказать, с большой неохотой. Как вам должно быть известно, джентльмены, не так это легко — оставить свою профессию. Таким образом, все те визитеры, которых ваши люди видели входящими в мой дом на Маркем-сквер, приходили отнюдь не затем, чтобы просветить меня на счет миссии Мартина в Санкт-Петербурге. Они приходили, чтобы убедить меня изменить свое решение, прервать отставку и заняться загадкой гибели Мартина. В итоге им это удалось. Вот почему сегодня я здесь с вами. Но о том, что касается существа миссии Мартина, я знаю не больше, чем вы. — И он отвесил легкий поклон. — Вот послушайте, — Пауэрскорт вынул из кармана свою записную книжку и принялся быстро переписывать адреса и фамилии. — Вот адрес лорда Роузбери на Беркли-сквер. Вот — барристера Максвелла Кирка в Куинз-Инн. Джереми Реддауэя, как вы знаете, можно найти в Форин-офис на Кинг-Чарлз-стрит. Если ваши агенты переговорят с этими людьми, вы быстро убедитесь в том, что я не лгу. — И он протянул через стол листок бумаги.

Генерал Хватов медленно поднял на него глаза, продолжая чертить свои каракули. Глядя с другой стороны стола на то, что выходило из-под его карандаша, Пауэрскорт решил, что он рисует каких-то увечных человечков — одного без ноги, другого без руки, а то и двух, были и такие, что без головы, — возможно, все сплошь жертвы присутствующего здесь полковника Корчина.

— Это замечательно интересно, лорд Пауэрскорт. Я, знаете ли, поверил вашей истории, — генерал опять оскалился своей волчьей улыбкой. — Тем не менее я поручу своим людям проверить ее. Позвольте мне сделать только одно замечание. Вполне возможно, все обстояло именно так, как вы говорите, но, что весьма вероятно, вас также проинформировали и о том, зачем Мартин приехал в Россию.

Пауэрскорт рассмеялся:

— Однако вы не сдаетесь! Почему бы вам не спросить о Мартине у лорда Роузбери? Он тоже ничего не знает.

— Вот будь вы лорд Роузбери, лорд Пауэрскорт, и какой-нибудь любопытствующий русский спросил вас об этом, вы бы прямо как на духу все и сказали, не так ли?

— Ваша беда, генерал, в том, что вы склонны к подозрительности. Вам видятся интриги и заговоры там, где их нет.

Хватов с горечью хмыкнул:

— Не будь у меня этой склонности, где была бы наша Россия? Если б мне не мерещились интриги и заговоры, Его Величество отправился бы уже на тот свет вослед своему деду, своему министру внутренних дел, своему министру просвещения и губернатору Финляндии, убитому революционерами. Кнут в нашей стране — суровая необходимость. Правителям тут несладко, лорд Пауэрскорт. Наша забота — обеспечить им хотя бы минимум безопасности. Россия сегодня — это страна, где студенты не занимаются наукой, а учатся делать бомбы, не то что у вас в Кембридже… — Генерал пожал плечами. — Вы заставили меня философствовать, лорд Пауэрскорт. Пойду-ка я в подвал, разомнусь, чтобы вернуться к реальности. А вы отправляйтесь на свою встречу. Ваш молодой переводчик должен ждать вас у входа. Я сообщу вам, что мне ответят из Лондона. Прощайте.

Хватов снял с крючка, прибитого к двери, еще один синий фартук и направился к лестнице. Выходя из здания, Пауэрскорт снова отметил ужасный запах, которым несло из подвала. Ему послышался свист кнута. Что-то там поделывает наш генерал, с тоской подумал он.

К четырем часам того же дня Пауэрскорт и Михаил вернулись в шапоровский особняк и устроились в так называемой Большой гостиной второго этажа, просторной зале с узорным паркетом и хрустальными канделябрами, где когда-то устраивались роскошные балы. Встреча в министерстве внутренних дел оказалась отменена. Однорукий вахтер, дежуривший у входа за древней конторкой, угрюмо оповестил их, что господин Бажанов отсутствуют, а затем, подвергшись нажиму со стороны Михаила, сообщил, что для них оставлено письмо. И лишь после того, как Пауэрскорт предъявил ему несколько бумаг, удостоверяющих его имя и полномочия, он соизволил передать им это письмо. Конверт вскрыли, только выйдя на улицу. Михаил зачастил, переводя:

— «Министерство внутренних дел, январь, тра-та-та… Дорогой лорд Пауэрскорт, покорнейше прошу простить, что обстоятельства помешали мне присутствовать на нашей встрече, как мы о том договаривались. Служебные обязанности вынуждают меня отбыть по делам величайшей важности. Еще раз прошу…» Лорд Пауэрскорт, тут еще полтора параграфа извинений. Очень хотите их выслушать?

— Нет, не очень. Скорее даже, совсем не хочу.

— «Мы говорили с вами, — Михаил вгляделся в листок, разбирая почерк Бажанова, — о приездах мистера Мартина. Я обещал предоставить вам сведения о том, когда именно мистер Мартин бывал в нашей стране в предыдущие годы. Вот они. 1904 год: январь с 5-го по 11-е, март с 21-го по 29-е, октябрь с 15-го по 22-е. 1903 год: январь с 4-го по 12-е, март с 23-го по 30-е, октябрь с 1-го по 9-е. 1902 год: январь с 6-го по 14-е, октябрь с 5-го по 12-е. Получить сведения касательно более ранних лет оказалось невозможно. Надеюсь, предоставленные мной данные будут вам полезны». И дальше — еще параграф с извинениями. Переводить или не переводить?

— Не трудитесь, — сказал Пауэрскорт, заполнивший страничку своей записной книжки датами. — Обойдусь теми, что уже слышал, спасибо.

Теперь Пауэрскорт сидел в Большой гостиной дома Шапоровых, как на жердочке, устроившись на краешке французского кресла работы шестнадцатого века, и воображал себя в напудренном парике, с ногами, утянутыми трико, в туфлях с пряжками и, пожалуй, даже со шпагой на боку. Мешала эта шпага, наверно, ужасно. Михаил сидел напротив и, хмурясь, вертел в руках листок с датами.

— Как, по-вашему, есть какой-нибудь смысл в расписании этих визитов, лорд Пауэрскорт?

— Может, это связано с Пасхой, Михаил? У вас ведь другой календарь. Мог Мартин приезжать сюда на Пасху?

— Бог его знает. Вообще-то Пасха — самый важный праздник в православном календаре. Надо найти молитвенник, там должны быть даты на каждый год.

— Наверно, — сказал Пауэрскорт, — мне следует рассказать вам о том, что произошло, когда я был с визитом в охранке. А потом мы с вами обобщим все, что имеем на сегодняшний день, и посмотрим, что там есть полезного с точки зрения нашего расследования. — И тут лорд Френсис Пауэрскорт в манере, хорошо знакомой его жене и детям, поднялся со своего французского кресла и начал расхаживать по комнате. С той, впрочем, разницей, что в Лондоне его гостиная была длиною с его дом на Маркем-сквер, тогда как тут, в Санкт-Петербурге, Большая гостиная была длиною со всю Маркем-сквер целиком. Не скрыв ничего, он подробно описал Михаилу ужасы подвала, свист кнута, вопли, кровавые потеки и активное участие генерала Хватова в процессе дознания.