Доминирующая раса - Ольга Онойко

3

Пока экраноплан мчался над штормовым морем, успело стемнеть. Значит, уже не сегодня.

Завтра.

Лайт еще пока не знает, что ждет. Что ждет именно меня. Но мы обрадуемся друг другу, когда встретимся. Меня снова станут перекидывать через спинной гребень, втаскивать куда-нибудь с помощью хвоста и просить почесать шейку. Я буду ползать на коленках с бутылью растворителя, оттирая с пола липкие слюни. И ругаться. Он может оказаться легкомысленным, как Ирлихт или Файр, замкнутым и суровым, как Кинг, величественно-спокойным, как Рекс.

Но таким, как Аджи, он не будет.

Я не смогу.

Когда я засыпала в кресле, пришла идея — а не продать ли мне часть пластика? Одна из лент — и у меня будет нормальное лицо.

Разумеется, есть люди, жаждущие купить пластик в обход закона. Когда-то мы с Аджи даже охотились на них. Но я понятия не имею, как на них выйти. Если я попытаюсь сделать это наобум, то со стопроцентной вероятностью выйду на полицейских агентов. А с моим сертификатом это смерть. Настоящая, не фигуральная.

Пусть лучше остается так. Почти полный костюм.

У нижней оконечности «Азии» ярилась буря. Тропический север «Австралоантарктиды» встретил экраноплан нежнейшими цветами восхода и полным штилем. Я шла по короткой технической набережной, волоча сумку и рюкзак. Смотрела, как внизу море облизывает зеленые камни и колышет водоросли. Экватор Земли-2 подкачал. Пальм здесь не было. И вообще растительность довольно сильно отличалась от земной. Хотя… ладно, можно считать эти зеленые торчки за кактусы без иголок.

Рыбацкий поселок. Десять тысяч человек. Морские курорты остались на том берегу. Здесь только порт. Люди занимаются делом. И найти машину внаём — проблема.

В муниципалитет, что ли, отправиться? На чьем-то заборе я обнаружила выцветшую от солнца карту окрестностей. До питомника пятьдесят километров. Вот же глушь… впрочем, глушь все, что не Земля, большой разницы нет. Да и на Земле — тоже кое-где глушь.

Надо обладать исключительной психической устойчивостью, чтобы здесь жить. И очень, очень любить свое дело. Здесь ведь не только мастера — биологи, врачи, лесники, другой персонал. Человек двадцать наберется. Интересно, какие они? Я была в питомнике только однажды и почти ничего не помню. Да и маленькая была. Много раз хотела съездить посмотреть, меня бы приняли с радостью, но все не могла выкроить время.

А потом меня казнили, и мне стало нельзя туда, где меня бы приняли с радостью…

— Янина? — ласково сказали за спиной. — Это ты?

Обернувшись, я сначала увидела звездные глаза в лучах морщин. Только их. И потом уже — сухонькое тело, седой комелек над затылком, блузу с кружевами. Смуглая кожа ее стала почти черной от возраста. Старушка Кесси удивительно бодра. Она бы выглядела еще моложавей, но слишком много ее жизни съела война.

Ей семьдесят восемь лет.

Она прошла Великую войну с начала и до конца. Сначала пилотом шаттла, потом вторым пилотом на боевом корабле, потом — экстрим-оператором. Она была одной из первых. В те времена, когда доминирующей расой были ррит, а победа казалась чудом, которого может и не случиться. Это ее Джеки убил восьмерых во имя любви к ней. И хранил ее наручный компьютер.

После этого ее оружием был Гарм.

— Ванаккам, Кесума-дэви, — сказала я.

Так вот где она поселилась. Я знала, что прославленная Кесси Джай жива, но думала, что она где-нибудь на Земле. Ее военная пенсия с выплатами за все награды и ранения — неплохие деньги, она может позволить себе жить, где хочет. Кроме того, у нее внуки… Почему именно здесь?

— Здравствуй. Нам сообщили, что ты летишь, — она щурилась, улыбаясь. — Пойдем, моя машина за углом. Как раз время к завтраку будет, когда приедем…

Наверное, мастер Михаль сообщил. Он выписал мне направление. Я и не считала, что нужны еще какие-то действия. Приеду, предъявлю, меня проинструктируют и впустят… Не первая и не последняя. Но как они узнали, что я приеду именно сегодня?

«Крыса» мчалась над джунглями. На восток. Поднимающееся солнце било в глаза, и стекла-хамелеоны потемнели. Все-таки пилот — это навсегда. Дух захватывало от того, как гнала седовласая Кесума. Азартно посмеиваясь. Ух! Мы летели к мысу Копья. Один из немногих географических объектов Земли-2, получивший собственное имя. Там находился питомник.

Да, точно Михаль. Я, помню, к тому времени уже взяла билет и сказала ему, какого числа по земному времени корабль придет на Терру-без-номера. А расписание экранопланов всем известно.

Когда Кесума, миновав ворота питомника, уронила «крысу» в пике, мне едва дурно не стало. Как в ее возрасте можно устраивать себе такие встряски?

— Остается не так много удовольствий, — ответила она на мое невольное восклицание. — Это одно из них… Я укорочу себе жизнь, если стану отказываться от того, что радует.

К завтраку мы, несмотря на дикую гонку, все-таки опоздали. Персонал разошелся по своим делам. И Кесума потчевала меня вкуснейшей снедью из своих ларцов, рассказывая попутно бесконечные истории из жизни, как всякая старушка…

Однажды она, со сломанной ногой и тремя ребрами, валялась на полу базы ASD-17/1. И рритский солдат уже достал нож. Ррит добивали раненых только холодным оружием. Так требовали их кодексы. Он уже примеривался, когда Джеки сшиб его собственным весом в прыжке. И прирезал. Когтями. А потрепанные по самое не могу космопехи успели посчитать их погибшими и собирались улетать. Она кричала в голос, потому что Джеки уже не заботился о ее ранах, когда мчался по коридорам с ней на спине, надеясь успеть — и успел. И кто-то вслух пожалел о том, что они успели, потому что десантники очень сильно не любят экстрим-операторов, а раньше не любили еще больше. Она не поняла, кто, потому что ничего не соображала от болевого шока. Тогда Джеки положил ее на пол, расплющил сквернавца о стену и показал зубы. И тот обгадился. Еще мало кто верил, что генетически модифицированные псевдоящеры для людей не опасны. Командование почти силой впихнуло экстрим-оператора в отряд. Чутье Джеки два раза спасло солдат от неминуемой смерти, но в обратный путь они все равно хотели отправиться без него…

И после такого Кесума не может умереть в больнице или доме престарелых. Лучше однажды лечь и уснуть где-нибудь в джунглях. Потерять сознание в «крысе» и разбиться.

Я ей позавидовала. Я-то точно не умру старой. А хочется.

— Ну как? — спросила она наконец. — Готова? Давай направление, оставим здесь. Ну их, бумажки. Потом все подпишем, напишем, распечатаем в экземплярах и выкинем. А сейчас лучше пойдем искать мастера. Он один. Игорь, второй, на Урал к родне улетел… а Дитрих в орхидеях.