Раздвоение ВВП:как Путин Медведева выбрал - Андрей Колесников

– На какой?

– На государственной, – пояснил господин Путин.

– Это равноценная будет служба? – переспросил кто-то.

– Ну… да, наверное, – пожал плечами президент.

Ему уже не нравился этот разговор. Единственное, из-за чего он начал отвечать на этот вопрос, – он хотел, чтобы версия об усталости, собственном желании генпрокурора, с которым он не смог совладать, и об отсутствии претензий к нему стала канонической.

– А вы уже знаете, кто будет следующим генпрокурором?

– Ну… знаю, – демонстративно неуверенно пожал плечами господин Путин, давая понять, что на самом деле еще ничего по этому поводу не решил и, предупреждая следующий очевидный вопрос, добавил: – Но не скажу.

– А человек этот знает?

– Догадывается! – пошутил господин Путин и сам громко рассмеялся.

– А Владимир Устинов будет российским представителем в Евросоюзе? – продолжали допрашивать его.

– Чего вы привязались-то? – уже не очень хорошо усмехнувшись, но, впрочем, все еще миролюбиво пробормотал президент. – Видите, я же не хочу отвечать.

– А для него отставка была неожиданностью? Вот тут господин Путин мог попасться. Но он хорошо выучил каноническую версию:

– Это же по собственному желанию было! – снова засмеялся он. – Как же это могло быть неожиданно?

– Вы могли бы поделиться подробностями по делу мебельщиков? – спросили его.

Словосочетание ему не понравилось, он даже дернул головой: ну, понятно, успели назвать…

– Даже если бы и знал какие-то особенные подробности, то не сказал бы, – произнес на этот раз президент России чистую правду. – Все-таки в России действует презумпция невиновности. Но действительно, ряд людей по этому делу арестованы. Они являются невиновными и будут виновны, только если будет вынесен обвинительный приговор суда. Прокуратура поработала неплохо, – задумчиво и даже как-то мечтательно сказал он. – Писатели они хорошие. Вот такие тома написали. А какие они юристы… поймет суд. Правда, что я вынужден был… (долгая пауза) привлечь следователя из Ленинградской области к этому делу.

Это должен был быть человек, который не связан с правоохранительными органами и таможней.

На вопрос о судьбе Совета Федерации в его нынешнем виде господин Путин ответил, что это сейчас «можно думать о его усовершенствовании». Но чувствовалось, что эта тема не задевает ни его, ни кого-нибудь из присутствующих (тем более трех иностранных корреспондентов).

– А вообще-то я ведь самый большой демократ в стране, – неожиданно засмеялся господин Путин. – Так что я бы поддержал мнение народа, в том числе по этому поводу.

С особым, как говорится, цинизмом. Ему дали передохнуть на теме футбола.

– Я люблю красивый футбол, – заявил президент. – А так, если обычный, хочется, как старику Хоттабычу, дать каждому игроку по мячу, чтобы они так не переживали.

Он, как и первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев несколько дней назад, не сказал, за кого будет болеть на чемпионате мира в Германии.

– Представляете, я скажу – и что сразу будет?! – с расчетом на понимание спросил он.

– Чемпионат можно заканчивать, вся интрига все равно пропадет, – хотел сказать я, но не успел: президент уже отвечал на неизбежный вопрос о преемнике.

– Я благодарен, – сказал он, – нашим гражданам, которые считают, что я могу оставаться на этой работе (в вопросе была мысль коллективного разума 59 % респондентов последнего соцопроса, которые согласны оставить господина Путина на третий срок, и североосетинских общественников, которые предлагают провести по этому поводу референдум. – А. К.). Но такое решение подорвало бы мою внутреннюю уверенность в том, чего я делаю. Нельзя требовать от людей соблюдения того, чего сам нарушаешь.

Кстати он рассказал, как, по его версии, стали вице-премьерами два человека, которых все и называют (уже по привычке) возможными преемниками (господин Путин этого слова старательно избегает).

– Назначение Сергея Иванова и Дмитрия Медведева – инициатива Михаила Ефимовича Фрадкова вообще-то! – сказал он. – Вы, наверное, не знаете?! (Ну надо же, мы как-то, и правда, не в курсе были. – А. К.). Там шел разговор, что нужен человек в правительство на работу с нацпроектами. А администрация в это время приняла ряд неправильных, я считаю, решений по этому поводу. И он (Михаил Фрадков. – А. К.) говорит: «Ну, давайте назначим Дмитрия Анатольевича Медведева в правительство, раз они в администрации такие решения принимают». Я согласился. Потом и насчет Сергея Борисовича Иванова предложение последовало сделать его вице-премьером. Вот и все!

Теперь задача господина Путина состояла в том, чтобы дать понять: «Да ни на что я не намекал вам, когда они стали вице-премьерами! Вы это все сами придумали. Ну, вспомните!» При этом законы конспирации соблюдались в Кремле с таким энтузиазмом, что позволяли делать самые невероятные предположения насчет того, кто и какое место займет.

На встрече президента Путина с призерами XX зимних Олимпийских игр 6 марта 2006 года в Екатерининском дворце я попробовал создать своего рода «команду-мечту» – и это удалось, когда в зале появились министр обороны Сергей Иванов, глава администрации президента Сергей Собянин, первый вице-премьер правительства Дмитрий Медведев. Некоторое время они не находили себе места. Но потом в зал вошел премьер Михаил Фрадков, и вопрос решился. Леонид Тягачев и несколько тренеров пересели со своих мест на места в том же, последнем, ряду, только не слева, а справа от прохода. Освободившиеся позиции заняла вышеупомянутая четверка. Увидев недалеко от них еще одну четверку – бобслеистов, занявших на Олимпиаде в Турине второе место, я подумал, что и из мужественных парней, застенчиво севших в последний ряд, при должном отношении к делу вышла бы интересная команда. Господин Фрадков по техническим причинам (в силу своих недвусмысленных габаритов) стал бы разгоняющим. Вторым разгоняющим пришлось бы поработать Сергею Иванову. Рулевым по определению быть Дмитрию Медведеву. Ну а господин Собянин в этой четверке работал бы, конечно, тормозящим. При этом не следует забывать, что тех, кто разгоняет, а потом сидит в центре боба, спортсмены называют «мясом». В случае с Сергеем Ивановым, учитывая специфику его работы, можно было, очевидно, говорить, что это «пушечное мясо».

Впрочем, на этот раз мне показалось, что Владимир Путин начал уставать от разговора и теперь сам пытался веселить себя.

– А какими качествами хотя бы должен обладать преемник? – спросили его.

– Я считаю, что человек, претендующий на этот пост, должен обладать… – торжественно сказал президент, и я увидел, что он и в самом деле посерьезнел. – Во-первых, порядочность и честность. Во-вторых, профессионализм. В-третьих, умение брать на себя ответственность.

– А это может быть человек, которого сейчас нет в списке из двух-трех преемников?

– Ну да, – в голосе господина Путина тут же возникла трагическая неуверенность, которую он не собирался не то что скрывать, а намерен был продемонстрировать.

– А он может быть нам неизвестен?

– Ну, совсем неизвестен вряд ли. Все-таки кому-то он же известен, – продолжил веселиться господин Путин. – А так – может быть, конечно. Есть такая возможность.

– Но в списке его пока нет?

– Ну, в списке-то, вы сами говорите, два-три человека всего!

– А вы нам скажете, кто это? Что за человек? И когда скажете?

– Ну, боюсь точно сказать, когда скажу, – пожимал плечами президент. – Это все еще определится.

в плане стартовых возможностей.

– Ну, ближе к выборам скажете? – прозвучал умоляющий вопрос.

– Шутки шутками, но в конечном счете выбор-то остается за народом, – вздохнул президент с таким видом, словно это его тяготило.

Он решил, видимо, наконец перестать издеваться над журналистами и вернулся к теме, на которую мог поговорить серьезно.

– Это, правда, очень важно – уметь взять на себя ответственность, – продолжил он. – Мне в жизни несколько раз приходилось принимать решение: сделать что-то и получить серьезный политический негатив или спустить все на тормозах и попытаться решить проблему без этого. Нет, если я не буду брать на себя ответственность – все, шлюс дес абендс!

Господин Путин вспомнил, как Борис Ельцин предложил его на пост премьера, и ему надо было пройти собеседование во фракциях Госдумы:

– Я пришел к коммунистам (если вы спросите Геннадия Андреевича Зюганова, он расскажет) в день перед голосованием, и они спросили меня, как я отношусь к Собчаку. Я сказал, что Анатолий Александрович Собчак—человек честный и порядочный. Послышался сразу гул. Я говорю: «Чего вы гудите? Вы хотите, чтобы я ответил, как Сергей Вадимович Степашин, когда был в США недавно и его спросили, как он относится к коммунистам, а он сказал, что как бывший глава ФСБ считает, что коммунистическая партия никогда не придет к власти в России? Или чтобы я сказал вам по-другому? Что у нас любая партия может прийти к власти путем легитимных выборов? Вы хотите, чтобы я честно ответил, как думаю, или как Сергей Вадимович Степашин, то есть чтобы я говорил то, что от меня хотят услышать?»