Пентаграмма - Ю Несбё

Никто не засмеялся.

Эуне вздохнул:

— Юмор висельника. Возможно, я кажусь циничным, да и шутки могли бы быть куда лучше — просто не хочу похоронить себя в этом деле еще до начала расследования. И вам советую мыслить так же. Но вернемся к теме. Судя по ритуалам и временным промежуткам между убийствами, в данном случае уровень самообладания достаточно высок — убийца находится еще на ранней стадии.

Раздалось покашливание.

— Да, Харри? — откликнулся Эуне.

— Выбор жертвы и места.

Эуне приложил палец к подбородку, подумал и кивнул:

— Ты прав, Харри.

Присутствующие снова переглянулись — теперь с озадаченным видом.

— Прав в чем? — выкрикнул Волер.

— Выбор жертвы и места преступления указывает на обратное, — ответил Эуне. — Убийца быстро переходит в фазу, когда он теряет самообладание и начинает безудержно убивать.

— Как так? — удивился Мёллер.

— Харри, может, сам объяснишь? — предложил Эуне.

— Первое убийство произошло в квартире Камиллы Луен, где она жила одна, верно? — Харри говорил, не поднимая взгляда от стола. — Преступник мог войти и выйти без особого риска быть пойманным или узнанным. И убийство с ритуалами мог совершить спокойно. Но уже во второй раз он начинает сильно рисковать. Лисбет Барли он похищает в жилом районе, среди бела дня, очевидно, он был в автомобиле. А у автомобиля, как известно, есть номера. Третье преступление — просто игра в рулетку. Дамский туалет в офисном здании. Конечно, после установленного рабочего дня, но вокруг было столько народу, что ему прямо-таки повезло, что его не заметили или, по крайней мере, не запомнили.

Мёллер повернулся к Эуне:

— И какой из всего этого вывод?

— Главный вывод состоит в том, что выводы делать рано. Пока что можно предположить, что перед нами расчетливый социопат, и неизвестно, держит ли он ситуацию под контролем или вот-вот сорвется.

— А надеяться на что?

— Если согласиться с предположениями Харри, убийца скоро, потеряв голову, устроит бойню. В этом случае его будет легко поймать. В другом случае — убийства будут не столь частыми, но, судя по опыту, поймать его в обозримом будущем не удастся. Выбирайте сами.

— И где, по-вашему, начинать поиски?

— Верь я в статистику, как многие мои коллеги, сказал бы: среди энуретиков, живодеров, насильников и пироманов. Особенно пироманов. Но в статистику я не верю. А поскольку альтернативных богов у меня нет, отвечу: понятия не имею. — Эуне закрыл фломастер колпачком. Тишина стала гнетущей.

— Хорошо, ребята, — вскочил Том Волер. — Придется немного поработать. Для начала мне нужно, чтобы вы еще раз взяли показания у всех, с кем уже говорили, проверили всех ранее осужденных за убийство и представили мне список тех, кого судили за изнасилование или поджигательство.

Наблюдая за тем, как Волер распределяет задания, Харри отметил про себя его уверенность, умение прислушаться к дельным практическим замечаниям подчиненных, а по отношению к прочим — силу и решительность.

Часы над дверью показывали без четверти девять. День только начинался, а Харри уже чувствовал себя без сил. Как старый, умирающий лев перед прайдом, где он когда-то мог претендовать на роль вожака. Не то чтобы ему когда-нибудь хотелось им стать, но падение все равно было ужасным. Все, что ему теперь оставалось, — это тихо лежать в надежде, что кто-нибудь бросит ему кость с остатками мяса.

И ведь бросили. И неплохую кость.

От приглушенной акустики комнаты для допросов Харри начинало казаться, будто он говорит в перину.

— Импорт слуховых аппаратов, — ответил невысокий толстячок и огладил правой рукой шелковый галстук, крепившийся к белоснежной рубашке незаметной золотой булавкой.

— Слуховых аппаратов? — переспросил Харри, разглядывая выданный Волером протокол допроса. В графе «имя» было записано «Андре Кляузен», а в «профессии» — «индивидуальный предприниматель».

— Проблемы со слухом? — осведомился Кляузен с сарказмом.

— Хм… Значит, вы приходили в «Халле, Тюне и Веттерлид» обсудить слуховые аппараты?

— Я хотел провести оценку договора о посредничестве. Один из ваших любезнейших коллег вчера вечером снял с него копию.

— Эту? — Харри указал на папку.

— Именно.

— Я посмотрел на дату подписания договора. Два года назад. Вы собирались его обновить?

— Нет, просто хотел удостовериться, что не остался в дураках.

— Только сейчас?

— Лучше поздно, чем никогда.

— А постоянного юрисконсульта у вас нет, Кляузен?

— Есть, но боюсь, к старости он начал сдавать. — Улыбка Кляузена сверкнула золотым зубом. — Я попросил устроить ознакомительную встречу, чтобы услышать, что эта контора может мне предложить.

— Вы договорились о встрече перед выходными? С конторой, которая специализируется на взыскании долгов?

— Я понял это только в ходе встречи. Вернее, того короткого урывка, после которого началась вся эта суета.

— Но если вы ищете нового адвоката, то встречу наверняка назначили нескольким. Можете назвать их фамилии?

В лицо Кляузену Холе не смотрел. Еще здороваясь с ним, Харри понял, что его собеседник не из тех, чье выражение лица выдает мысли. Возможно, из-за природной скрытности, или профессии, для которой нужна невозмутимость преферансиста, или полученного воспитания, привившего ему мысль о том, что выдержка — великая добродетель. Поэтому Харри искал другие признаки, чтобы догадаться, лжет Кляузен или говорит правду. Например, не проведет ли он лишний раз рукой по галстуку. Не провел. Кляузен просто сидел и смотрел на Харри из-под полуопущенных век, как будто происходящее было ему не то чтобы неприятно, но скучновато.

— Большинство адвокатских контор, которые я обзвонил, не собирались планировать встречи до окончания сезона отпусков, — ответил он. — А «Халле, Тюне и Веттерлид» оказались куда отзывчивее. Скажите, меня в чем-то подозревают?

— Подозревают всех, — сказал Харри.

— Fair enough,[13] — отозвался Кляузен с великолепным английским произношением.

— На родном языке, я заметил, вы говорите с небольшим акцентом.

— Да? Хотя в последние годы я часто бываю за границей. Наверное, поэтому.

— А куда вы ездите?

— Вообще-то в основном по Норвегии. Посещаю больницы и разные учреждения. Остальное время провожу в Швейцарии, на заводе-изготовителе. Продукция совершенствуется, нужно быть в курсе. — И снова в его голосе послышалась насмешка.

— У вас есть жена? Дети?

— Если вы ознакомились с бумагами, которые уже заполнил ваш коллега, то знаете, я не женат.

Харри снова уставился в протокол:

— Ясно. Значит, вы живете один… э-э-э… на улице Гимле-террассе?

— Нет, — ответил Кляузен. — Я живу с Трулсом.

— Ага. Понятно.

— Понятно ли? — Кляузен улыбнулся, и веки опустились еще чуть ниже. — Трулс — золотистый ретривер.

Боль разламывала голову, болели даже глаза. До обеда Харри нужно было взять показания еще у четырех человек, сил на это у него уже не оставалось.

Он попросил Кляузена еще раз рассказать все, что случилось, с того момента, как он вошел в здание на площади Карла Бернера, и до приезда полиции.

— С превеликим удовольствием, инспектор, — равнодушно ответил тот.

Откинувшись на спинку кресла, Харри стал слушать плавный и уверенный рассказ Кляузена о том, как он приехал на такси, добрался до нужного этажа на лифте и, поговорив с Барбарой Свендсен, пять или шесть минут ждал, когда она вернется с водой. Не дождавшись, пошел самостоятельно искать дверь с табличкой «Халле».

Харри увидел пометку Тома Волера: Халле подтверждал, что Кляузен постучался к нему в кабинет в начале шестого.

— Вы не видели, как кто-нибудь входил или выходил из женского туалета?

— От стойки, где я ждал, двери не видно, а когда я пошел по коридору, по дороге никого не встретил. Это я повторяю уже не в первый раз.

— И не в последний. — Харри громко зевнул и провел рукой по лицу.

В этот момент в окошко комнаты для допросов постучал Магнус Скарре. Он показал на часы. В человеке за его спиной Харри узнал Веттерлида. Кивнув, он в последний раз взглянул на бумаги.

— Тут сказано, что при вас в приемную никто подозрительный не входил и не выходил.

— Все верно.

— Тогда спасибо вам за содействие. — Харри вернул протокол в папку и остановил запись на диктофоне. — Уверен, ваша помощь еще понадобится.

— Подозрительный никто, — повторил Кляузен, вставая.

— Что?

— Я сказал, что не видел в приемной никого подозрительного, но заходила уборщица…

— Да, мы с ней разговаривали. Она сказала, что направлялась на кухню и никого не видела.

Харри встал и посмотрел на список. Следующий допрос свидетеля — в четверть одиннадцатого, комната номер четыре.