Долгая ночь (СИ) - Тихая Юля

Арден, кажется, подавился воздухом. Если бы взглядом можно было по правде сверлить, у него была бы сквозная жжёная дырка между глаз.

— Это невозможно, — наконец, хрипло сказал он.

— О, — это не я так улыбнулась, нет, у меня ни за что бы так не получилось. Мне помогла ласка; я позаимствовала у неё этот фирменный презрительный оскал, выражающий что-то вроде «такой большой и такой тупой». — Ты просто слишком застрял в своей объективной реальности.

Не знаю, до чего мы бы такими темпами договорились, но в этот момент мастер Дюме шумно сорвал с отрывного кухонного календаря листок.

Это сработало так, будто он сказал нечто вроде сдержанного «кхе-кхе»: мы с Арденом оба промолчали и повернулись к нему. Честно говоря, я вовсе забыла, что он всё ещё здесь.

В календаре был ещё только сентябрь. Мастер вынул из-за уха карандаш, написал что-то, закрывая листок рукой, и передал его Ардену, и у того лицо исказилось от ярости.

— Советы от эксперта по отношениям?

По тому, как сузились глаза колдуна, было как-то сразу ясно: это была плохая шутка и переход некой невидимой грани. Арден спохватился сразу же смешался:

— Извини.

Мастер Дюме медленно кивнул и оторвал следующий листок, — на нём был какой-то рецепт закатки из помидоров, — перевернул и написал уже для в открытую:

«Предлагаю поговорить о деле.»

Честно говоря, мне не было никакого дела до его дел. То самое что-то, что проснулось во мне и вылилось в агрессию и давление, выдохлось и потухло; я как-то вдруг ощутила, как сильно у меня гудит голова, как болят ранки от ногтей в ладонях, как размывается перед глазами картинка. Я не сразу поняла, что вот это, из-за чего плывёт зрение и щиплет глаза, — наверное, слёзы.

Сморгнула украдкой.

— Кесса, — вдруг сказал Арден, — у тебя кровь.

Я смотрела на него непонимающе, не совсем осознавая, что вижу. Он нахмурился, — глубокая несимметричная морщинка между бровями, как раз там, у лиса белая полоса, — надёргал из коробки салфеток, подошёл и прижал их к моему носу.

Влажно.

Я прикрыла глаза. Надо бы возмутиться, но я не смогла. Очень хотелось привалиться к нему плечом, зарыться носом в ворот рубашки, позволить ему обнять и шептать на ухо всякие глупости; вместо этого я облокотилась на высокий кухонный стол.

Негромко хлопнула дверь. Мастер Дюме вошёл, неловко опираясь на посох; в руках он нёс тот самый деревянный ящик, за которым мы заезжали в волчью резиденцию.

Он поставил его, открыл. Внутри — песок по самый борт, из которого торчит несколько верёвочек с бирками.

Мастер вчитался в них, потянул и выложил на крышку ящичка аккуратный кулон, нечто вроде обнимающей невидимый шар серебряной спирали.

Я дёрнулась, и окровавленные салфетки осыпались на пол.

— Опал, — сдавленно сказала я. — Там должен был быть опал. Где он? И нам сказали, что его… не нашли.

— Лисы сняли артефакт с тела, — тихо сказал Арден, аккуратно взяв меня за руку. — Его забрали на экспертизу, потому что опал вытек.

Я нахмурилась. Это была полная ерунда. Ара носила этот кулон, не снимая: это был подарок бабушки, который когда-то достался ей от её бабушки. Ара привязывала к камню защитные плетения.

Опал — водный камень. При энергетическом сломе он сперва сочится мерцающей полупрозрачной жидкостью, а потом — разбивается на влажные сияющие брызги, нам показывали это на первом курсе. Но с чего бы опалу в арином кулоне — ломаться?..

— Мы предполагаем, что в этой истории всё несколько… сложнее, чем было описано в деле.

А мастер Дюме потянул за другую бирку и вынул медный, испещрённый знаками круг с закованной в стекло ртутью, — вроде того, что висел у меня на груди.

xxiv

Мастер Дюме достал и все остальные предметы, кажется, не заметив моей реакции. Там ещё один круг, только расколотый натрое и покорёженный, и какое-то кольцо, и несколько металлических значков с эмалированными гербами городов.

Я постаралась принять беспечный вид, но не уверена, что мне это удалось.

Идеи, говорила себе я. Идеи витают в воздухе. Ничего удивительного, если мысли у людей сходятся. Это просто… совпадение.

Последнее я стала, пожалуй, повторять излишне часто. И всякий раз ошибалась.

— Я помогу, — отрывисто выдохнула я. — Мне есть что… сказать. Но я хочу быть уверена, что это не используют против меня.

Арден нахмурился.

— «Против тебя» — это что значит?

Я избегала его взгляда. По правде, я с удовольствием избегала бы его всего, целиком.

Но Ара… Ара была замечательная. Талантливая, светлая. Она колдовала, как дышала, и была прекрасна, словно принцесса Полуночи. Все любили Ару; Ару нельзя было не любить. И Ара… Ара не заслужила всего этого. Она должна была стать счастливой. Построить свой дом, закончить колледж, чаровать тончайшие защитные кружева и сплетать их с тканью, как она всегда мечтала.

Как мог этот Вердал, — кем бы он ни был, — от неё отказаться? Как он посмел потерять её и жить дальше?

— Кесса?

Я всё-таки нашла в себе силы оторвать взгляд от шкатулки.

— Я не хочу быть с тобой, — повторила я. — У меня здесь давно своя жизнь. Я помогу, но потом… потом я хочу, чтобы ты оставил меня в покое.

Арден со свистом выдохнул через зубы. Мастер Дюме, не обращая на нас никакого внимания, перемешал в ящичке песок, досыпал туда из кухонной банки соли и принялся аккуратно погружать артефакты в эту смесь.

— И чем же я тебя не устраиваю?

— Какая разница?

— Есть разница.

Я пожала плечами и промолчала. Арден сверлил меня взглядом, и от этого было почти больно.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Ты расскажешь всё, что знаешь про артефакты, запахи и Ару, и поможешь мне найти разобраться с этим Вердалом. Поставим… какой-нибудь разумный срок. Ты будешь честна и постараешься меня не бесить. Я сделаю вид, что джентльмен. Потом уеду и не стану больше тебя искать. Устроит?

— Я не сниму артефакт, — сразу же добавила я.

Потому что меньше всего, — меньше всего! — я хотела бы оказаться там же, где Трис. Смотреть на него влюблёнными глазами, ловить каждый жест и даже волосы плести так, чтобы ему понравилось, а потом садиться в поезд — и мучительно трезветь.

И ненавидеть всех, в первую очередь — себя.

— Хорошо. На это время… ты останешься здесь, в квартире. Я не хочу из-за тебя дёргаться.

Мы торговались ещё какое-то время, и я всё-таки сдалась. Чёрт с ней, с работой; ещё вчера я была готова уехать без предупреждения и навсегда, не оставив даже записки. Конечно, это скажется на моей репутации, будет трудно найти новое место, но…

А какого чёрта, вдруг подумала я с какой-то весёлой злостью.

— Знаешь… в таком случае я хочу ещё и денег.

Арден посмотрел на меня так, будто проверял, не торчит ли у меня что-то из головы.

— Денег?

— Денег, — я мило улыбнулась. — Не слишком много, скажем, тысяч пятнадцать.

— Не слишком много.

Честно говоря, я и сама не смогла бы объяснить, откуда взяла эту сумму. У Чабиты я заработала бы её года за полтора, если бы ну очень старалась.

— Ну… можно пять. Тоже много? Хотя бы… две? Частями. В течение… месяцев трёх. Договорились?

Арден медленно кивнул.

— Тогда составим договор и к нотариусу?

И даже не надейся, что я не вспомню о нотариусе. Или что не догадаюсь вписать в него пункт об аудите и регистрацию в реестре.

Но Арден меня удивил:

— Зачем же? Полагаю, малого кровного обязательства будет достаточно. Мастер Дюме, вы ведь сможете провести?

Колдун не выглядел довольным. По правде сказать, я и сама была несколько ошарашена. С кровью не шутят; кровь не какая-то там печать и даже не вода, которой колдуны скрепляют брачные узы. Дороги призрачного мира, которые мы называем судьбой, сделаны из крови.

«Ты уверен?» — написал мастер на листе календаря.

— О, — Арден болезненно-криво ухмыльнулся. — Верите или нет, но я предпочту быть один, чем с истеричной девицей. Может быть, она ещё одумается лет через пятнадцать и начнёт за мной бегать, и тогда уже я буду воротить нос и выдумывать всякую хрень. Замучу с какой-нибудь красоткой из посольства Луны, им-то похер на мои пушистые проблемы! А эта… пусть катится. В жопу такое.