Волшебство лета - Эмили Джордж

И он ее муж. Ночь, проведенная в его объятиях, может повторяться снова и снова в песчаных дюнах у моря или на склоне холма, когда в глаза обоим бьет солнце. Она может целовать его в губы, гладить по волосам, нашептывать на ухо его имя…

— Черт тебя дери, я не хочу в Швецию! Тебе не приходило в голову посоветоваться со мной, прежде чем строить планы?

Фагерст вгляделся в лицо жены. Что за чувство владеет ею? Отчего исказились эти прекрасные черты? Страх! Он, Мартин, внушает ей ужас!

Боже, какой же он негодяй. Навязал ей брак вроде бы из самых лучших побуждений, а сам ее тиранит? Глэдис права, следовало посоветоваться с ней. Или хотя бы предупредить заранее, что они направляются в Швецию, на его островок, на Стервик. Сказать, что в силу непонятных причин ему ужасно хочется показать ей те края, где он из мальчишки превратился в мужчину.

— Глэдис, — проговорил он, коснувшись ее плеча.

Она отпрянула, словно от раскаленного железа.

— Не прикасайся ко мне!

Мартин отнял руку, помрачнел и подумал, что его благоверная заслуживает худшей участи, нежели поездка на Стервик.

Самолет приземлился в аэропорту Стокгольма. У трапа уже ждала машина. Мартин услужливо открыл перед женой дверцу, и автомобиль покатил по незнакомой ей стране мимо белых и красных домов, мимо сосновых лесов к синему морю.

Глэдис натянуто улыбнулась. Ну, разумеется, у мультимиллионера непременно должна быть яхта. Мартин и в самом деле подвел жену к судну, но не к яхте. Парусная шлюпка «Анна», вместительная, ухоженная, изящная, так же не походила на громоздкие яхты, как скаковая лошадь — на тяжеловоза-першерона.

— Мартин! — раздался мужской голос.

Приземистый мускулистый мужчина в джинсах и полосатой футболке, с седой бородой, однако совершенно лысый, махал как одержимый, пока вновь прибывшие с достоинством поднимались по сходням. Незнакомец склонился перед Глэдис и, вынув трубку изо рта, произнес речь, из которой женщина не поняла ни слова.

Мужчины крепко обнялись, при этом впечатление было такое, что кости у обоих того и гляди хрустнут. Высвободившись, Мартин обернулся к жене.

— Это Олаф. Он присматривает за «Анной», пока я в отъезде.

— Тебе повезло, — отозвалась Глэдис со скучающим видом.

Притворство давалось ей с трудом. Кто бы ожидал, что импозантный мистер Фагерст станет брататься с каким-то там матросом?

Олаф проговорил что-то, и Мартин рассмеялся.

— Он приветствует тебя на борту судна и просит сказать тебе, что ты сказочная русалка.

Глэдис нашла в себе силы ответить любезным кивком.

Она двинулась было к борту. Но рядом тотчас же возник Олаф. Он сообщил что-то по-шведски и преградил гостье путь. Глэдис улыбнулась в ответ.

— Я пойду пройдусь.

— А? Нет, мадам. Простите. Не разрешается.

Итак, матрос худо-бедно изъясняется по-английски! И по-собачьи предан своему хозяину. Неужели Мартин полагает, что пленница нырнет за борт и попытается спастись вплавь? А что, неплохая идея!

Она вздохнула, скрестила руки на груди и отрешенно уставилась на море. Поздно. Она в ловушке.

Глэдис не сразу узнала возвратившегося Мартина. Неужели этот морской волк в синих джинсах, в белой футболке и кроссовках — ее элегантный красавец муж? И зачем переодеваться? Сейчас, конечно, жарко, но, как только шлюпка выйдет в море, непременно станет прохладнее!

Но Мартин переоделся отнюдь не из-за жары. Каждому капитану нужна команда, и миллионеру предстояло перевоплотиться в матроса. Впрочем, в матроса ли? Спустя секунду Глэдис осознала, что капитан судна не Олаф, а Мартин, и не номинально, а фактически. Мужчины работали согласно и весело, однако с первого взгляда ясно было, кто из них главный.

Фагерст играючи вывел шлюпку через узкий пролив в открытое море. Странно, но становилось все жарче. Мартин стянул футболку и отшвырнул ее в сторону.

Глэдис затаила дыхание. Она уже видела Мартина обнаженным в ту роковую ночь, но выбросила из памяти запретный образ. И вот эта мужественная красота снова бросает ей вызов. Средоточие стихийной силы, незнакомец, за которого она вышла замуж, сильный, властный, гордый…

Ветер усилился, и прическа, тщательно восстановленная по дороге из аэропорта, снова рассыпалась, невзирая на заколки. Глэдис подняла руку, чтобы справиться с непослушными прядями, и тут рядом возник ее муж.

— С тобой все в порядке?

Она кивнула. Мартин стоял совсем близко, она ощущала пряный запах пота. Он положил руку ей на плечо.

— Если тебе станет дурно, ты ведь мне скажешь, правда?

— Мартин, перестань! Со мной ничего не случится. Тошнота прошла, и ты сам знаешь, что доктор Карлтон подтвердила: я абсолютно здорова.

— Доктор Карлтон дала мне адрес врача в Стокгольме, — сообщил Мартин, радуясь изумлению жены. — Я сказал ей, куда тебя везу, и она одобрила.

В противном случае он бы отменил путешествие. Однако здесь, на море, где дует ветер, где волны плещут о борт, Глэдис вдруг снова показалась ему эфемерной и хрупкой.

— Ты давай иди, — отозвалась она, против воли улыбаясь краем губ. — Веди свой парусник. За мной присматривать не надо.

Он улыбнулся в ответ, наклонился к самому уху жены, и теплое дыхание защекотало ей щеку.

— Ты заблуждаешься, прекраснейшая, — шепнул он. — С тебя нельзя спускать глаз. Ведь твоя красота услаждает душу…

Глэдис откинула голову, а Мартин обнял ее рукой за шею, привлек к себе и поцеловал в губы.

— Оставь волосы распущенными — для меня, — попросил он, поцеловал жену еще раз и размашисто зашагал к штурвалу.

Глэдис постояла немного, унимая биение сердца, затем подняла голову и увидела, что Мартин по-прежнему смотрит на нее не отрываясь. Так, должно быть, чувствует себя цветок, когда туго сжатые лепестки раскрываются под лучами солнца, завороженно подумала она. Слова мужа эхом звучали в мозгу. «Оставь волосы распущенными», — попросил он, как в ту ночь, когда они познали любовь…

Но ведь ночь любви осталась в далеком прошлом!

Глэдис решительно выпрямилась и вызывающе принялась поправлять прическу. Но налетевший порыв ветра вырвал заколки у нее из рук и унес их в море…

10

Спустя час впереди показался остров.

— Стервик, — пояснил Мартин.

По тону его голоса Глэдис поняла: туда-то они и плывут. Теперь только быстро сужающаяся полоска синей воды отделяла «Анну» от крохотной гавани в форме полумесяца. Вместо царственных яхт у причала покачивались приземистые рыболовецкие лодки: Глэдис насчитала их с полдюжины. Небольшие побеленные домики с красными черепичными крышами притулились в тени опаленного солнцем утеса. В лазурном небе кружились чайки, их резкие крики разносились над морем.