Красавица для миллиардера - Нана Гаур

/Алиса Маздалевская/

Я сижу на высоком стуле в кофейне и просто хлопаю глазами, не в силах произнести ни слова.

Пискорский привел меня сюда сам. Ценник тут впечатляет, с моей зарплатой не разгонишься. Но он обедает и сказал мне что-то выбрать. Причем тоном, не терпящим возражений. Видно, что привык командовать у себя в клубе. Неудивительно, что там ходят такие вышколенные ассистентки, которые расточают улыбки фотомоделей. Чего не говори, а та девушка ни взглядом, ни делом не показала, что презирает меня за сделанное. Словно проданная девственность – обычное дело. Куда там обычное! Очень прибыльное! Поэтому и с девочками все само обаяние.

Я взяла кофе и пирожное, сделав вид, что не замечаю укоризненный взгляд Пискорского. С чего бы такая щедрость?

Впрочем, об этом я подумаю позже.

Сейчас в голове совсем другая новость, которая не дает нормально дышать и сосредоточиться на разговоре.

Туфли – подарок клиента. Никто не собирался меня подставлять и потом требовать деньги. Услышав, как я извиняюсь и тараторю, что ничего не брала, Пискорский сначала изумляется, а потом даже начинает сердиться. Серые глаза темнеют будто небо перед грозой. Я невольно сжимаюсь на стуле от страха, понимая, что даже не смогу убежать, если что.

Но мужчина тут же берёт себя в руки.

- Алиса, - в его голосе чудится звон стали. – Мы не подставляем тех, кто обратился к нам. Ни девушек, ни мужчин. Я даже не знаю, что вам сказать. Подобное может разрушить весь бизнес и противозаконно. Зачем нам это?

- Простите, - лопочу я. – Извините. Но я испугалась. Ведь никогда и никто…

Он делает глоток эспрессо, не отводит от меня взгляда. Кажется, я вся заледенела под ним.

- Наши клиенты – богатые люди, Алиса. Очень богатые. Они могут позволить себе сделать дорогой подарок понравившейся девушке. И это не редкость.

Растерянно смотрю на него. Понравившейся? Он сказал «понравившейся»?

При воспоминании о взгляде бездонных черных глаз, от которого только одного внутри все закручивается спиралью желания, о нежных и в то же время требовательных прикосновениях, о крепком члене, пронзающим меня в крышесносном ритме…

Сердце колотится быстрее, на щеках расцветает румянец, губы пересыхают.

И в этот момент я понимаю, что меня пристально разглядывает Пискорский. Взгляд прямой, уверенный, можно сказать… хищный.

Внутри всё сжимается, будто у беззащитной лани перед оказавшимся в нескольких шагах тигром, готовым кинуться на неё.

Но тут он переводит взгляд на свой телефон, и я еле слышно выдыхаю. Меня отпускает.

- Носите их, Алиса, - глухо говорит он. – Думаю, вам пойдет. И выбросите глупости из головы. К тому же вас ждут.

Услышав последнее, я вздрагиваю и настороженно смотрю на него.

- Что вы имеете в виду, Прохор Евгеньевич?

- Ваш ребёнок, - произносит он, подзывая официанта.

Я замираю снова. На этот раз накатывает совсем другой страх.

- Вы о нем знаете?

- Мы проверяем всех, кто приходит в клуб, - отвечает он, рассчитываясь за обед. Я даже не рискую глянуть, сколько денег в его кожаном портмоне – у меня никогда такого не будет. – Я уже говорил: нам не нужны неприятности.

После чего встает и берет свой портфель.

- Надеюсь, мы все прояснили. Желаю хорошего дня.

И больше ничего говорит, прощается и покидает кафе. Напоследок снова бросает тот же хищный взгляд, от которого внутри все замирает. Я так и сижу на месте, не в силах пошевелиться.

- Что-нибудь ещё? – спрашивает официант.

Я мотаю головой:

- Нет, спасибо.

Опускаю взгляд на пирожное, к которому так и не прикоснулась за весь разговор. Хочется поскорее бежать к Кирюшке, в больницу, чтобы сообщить, что я могу оплатить операцию, но понимаю, что нужно перекусить, иначе от голода будет кружиться голова – ведь я ничего не ела до сих пор.

Поэтому быстро накидываюсь на пирожное - боже, как вкусно! – и запиваю кофе. После этого чувствую себя намного лучше.

Жизнь налаживается. У меня есть деньги. Всё прошло хорошо. Я оплачу операцию. И подарок…

Сердце болезненно колет. Продавать такую красоту не хочется, но я понимаю, что нет иного выхода. Поэтому вздыхаю, застёгиваю сумку и покидаю кафе.

Уже прилично отойдя от кафе и клуба, чтобы быть спокойной, я достаю телефон и набираю номер главврача.

- Здравствуйте! – начинаю с порога тараторить. – Алиса Маздалевская. Я сегодня привезу деньги на операцию Кирюшки.

В трубке оторопелое молчание. Кажется, никто не ожидал такого исхода. Но главврач берет себя в руки и отвечает:

- Да, конечно, Алисочка. Приезжайте, мы вас ждём.

Я кладу телефон, смотрю на яркое солнце и жмурюсь.

Ничего, выше нос. У нас всё получится. Не бывает безвыходных ситуаций.

И тут меня будто пронизывает током, спину начинает покалывать. Такое бывает, когда кто-то сверлит тебя взглядом. Я хмурюсь, кручу головой, пытаясь понять, кто на меня может так смотреть.

Ничего не ясно. Да, люди есть, но каждый занят своими делами, до меня им нет никакого дела.

Я уже решаю, что все показалось, как внезапно замечаю серый внедорожник. Дорогой. Цвет такой… асфальт после дождя. Агрессивный бампер и воздухозаборная решетка. Немного вытянутые фары, нагнетающие ощущения, что машина, прищурившись, наблюдает за тобой.

Я передергиваю плечами.

Ну стоит себе машина. Она же не одна тут!

Но в то же время не могу отделаться от чувства, что именно оттуда за мной и следят. На миг возвращается паника. Что, если Пискорский соврал? Решил просто усыпить мою бдительность? И теперь меня ждет что-то пострашнее, чем судебный иск? Или же он сам не в курсе, и кто-то ведет свою игру?

Но тут же отгоняю такие мысли. Надо взять себя в руки. Это всего лишь расшатанные нервы. Я просто уже не соображаю, что происходит. Сейчас просто перейду дорогу, позвоню Ане, чтобы её успокоить и пойду в больницу. Да, так будет правильно.