Тревожные будни - Стефан Антонович Захаров

— Мы с вами, Феликс Янович! — схватился за свой лисий треух Почуткин, — мы...

— Вы нам помешаете, — объяснил Феликс. — Раздупова следует накрыть без шума, внезапно, чтобы он не успел опомниться.

— Ох, я бы этому тихонькому библиотекарю все высказала! — гневно заявила Тамара.

— Феликс Янович! — воскликнул вдруг Почуткин. — Вот вы говорите, что библиотекаря надо арестовать внезапно... Давайте так: я и Тамара постучим в дом, скажем: «Фаддей Владимирович, нам срочно нужен ключ от главного шкафа»... Это большой шкаф с самыми ценными книжками. Он ключ всегда держит при себе. Мне как-то позарез требовался журнал один, так я к нему бегал почти ночью...

...В окнах раздуповского дома за занавесками горел яркий свет. Феликс, быстро повернувшись к своим помощникам, приказал:

— Юрий, встаньте со мной справа у двери. Когда он откроет, я, отстранив Раздупова, захожу внутрь. Вы держите его, приготовьте на всякий случай оружие. (Сам Феликс еще раньше вытащил наган из кобуры и опустил его в карман шинели.) Ну, Вадим, начинаем!

Несколько раз барабанил Почуткин и в дверь, и в окна — никто не отзывался.

— Хватит, отойдем-ка в сторонку, — с тревожными нотками в голосе сказал Феликс.

— Весь кулак отбил! — рассердился Почуткин. — Черт бы побрал этого Фаддея! Богатыри так не спят...

— Погоди чертыхаться, — остановил его Феликс, — в доме что-то неладно.

— А свет? — удивилась Тамара. — Значит, кто-то дома...

— Вот именно.

После короткого совещания было решено проникнуть в дом через кухонную дверь. Она, как объяснил Юрий, имела примитивный замок, который легко сорвать.

— Ты-то откуда все знаешь? — удивился Почуткин.

— Однажды помог принести старику наколотые дрова. Только и всего.

Юрий, ловко перемахнув через забор, неслышно отодвинул щеколду калитки. Без особых усилий поддалась и дверь в кухню. Запор и в самом деле оказался ненадежным.

Феликс, первым войдя в комнату, служившую столовой, увидел мертвого Фаддея Владимировича...

— Ну так что, «если бы библиотекарь»? — продолжил за Феликса Никифоров. — Так он нам все на тарелочке и выложил... Феликс Янович, судебно-медицинскую экспертизу повторить не надо?

— Считаю, нет, — ответил Феликс. — Это явное самоубийство. Врач Соркин точно установил. Юрий его на извозчике за двадцать минут доставил. И хорошо, что со мной были комсомольцы: понятых искать не потребовалось...

— И ты хочешь, Феликс Янович, объединить гибель Терихова и самоубийство библиотекаря в одно дело с черными масками и Побирским?

— По-моему, Валерий Прокопьевич, и ты такого же мнения.

— Ну, что ж!... Давай, вернемся к нашим версиям. Значит, библиотекарь имел связь с колчаковцами... Прохор Побирский — колчаковский офицер... Мог он приехать к библиотекарю?.. Вот что, зови сюда всех ребят из опергруппы, потолкуем.

Примерно час в кабинете Никифорова шел спор. Выслушав самые разные мнения и обобщив все сказанное, Никифоров сделал выводы: с Прохором Побирским Раздупов встречался, но в шайке черных масок он, очевидно, не состоял. Алиби у него имелось: он работал в библиотеке. И ясно, что в нападении на ирбитский поезд и в ограблении лавки Башкайкина не участвовал.

Однако о визите Яши и Юрия к нему домой библиотекарь кому-то дал знать. А так как Яша повел слежку неумело, его «застукали» и решили убрать с дороги. Возможно, «застукал» сам Фаддей Владимирович. И снова нити вели в «Пале-Рояль».

— Остался последний вопрос, — сказал в заключение Никифоров. — Почему повесился библиотекарь? Какая причина? Может, испугался возмездия за черные дела; может, боялся Побирского?

— По всему видно, этот Побирский враг убежденный и опасный, — добавил Феликс. — И он понимает, что рассчитывать даже на самое малюсенькое снисхождение ему нельзя... Я снова беседовал со служащими «Пале-Рояля», и мне показалось, что одна из официанток, по имени Гала, все что-то порывалась сказать. Но не сказала.

— Феликс Янович! А если эту самую Галу вызвать сюда? — предложил Никифоров.

— Только не повесткой, — мотнул головой Феликс. — Надо, чтобы никто не знал о нашей встрече с Галой. Да и здешняя казенная обстановка не очень-то располагает к беседе. Я же хочу поговорить с Галой по душам.

— Бери, Феликс Янович, из ребят, кого надо...

— Давайте мне Юрия.

Все удивленно переглянулись. Если бы Феликс назвал кого-то другого. А то младшего милиционера. Да и прошляпил он здорово...

— Юрий — парень не из робких, — пояснил Феликс. — Учиться ему тоже надо. А кто по сей день его учил? Один лишь Яша. И потом, Юрий человек скромный, обходительный.

— Хорошо! Будь по-твоему! — пристукнул ладонью по столу Никифоров. — Но ты уж, пожалуйста, посвяти нас в свой план.

XXXII

На западном берегу пруда находилась большая мощеная площадь. Некоторые упрямые обыватели звали ее иногда по-старинке Кафедральной, потому что на ней возвышался кафедральный собор. Однако по недавнему решению горсовета у площади появилось иное имя: площадь Первой русской революции. В пятом году здесь проходили митинги и схватки боевых рабочих дружин с полицией, казаками и черносотенцами.

Площадь на противоположном, восточном, берегу в прежние времена звалась Екатерининской. Екатерининский собор и по сей день занимал всю ее центральную часть. Но, как и Кафедральную, Екатерининскую площадь тоже переименовали. К началу двадцать третьего года она стала площадью Труда. Гипсовый монумент «Кузнец мира», поставленный в первомайский праздник рядом с собором, как бы символизировал новое имя и чтил память неизвестных уральских мастеровых, которые двести лет назад возводили город...

Поздней ночью со стороны площади Первой русской революции по изогнутой улочке, спускавшейся к городскому пруду, трусила гнедая лошадь, запряженная в скрипучие розвальни. Окна домов, еще час назад манящие светом и уютом, были теперь темны и неприветливы. Улочка спала. Лишь в самом конце, на берегу пруда, около ресторана «Пале-Рояль», горели круглые фонари.

Но не доезжая до ресторана, кучер повернул назад, и лошадь нехотя стала подниматься в гору...

Минут через тридцать на левой стороне улочки показалась женская фигура. Женщина шла быстро и прикрывала лицо от мокрого снега краем платка. Неожиданно из темноты рядом с ней вынырнули розвальни и сверкнул тоненький слабый луч карманного фонарика. Женщина, отшатнувшись, вскрикнула.

— Не пугайтесь! — сказал ей выскочивший из розвальней мужчина в кожаной куртке. Это в его руке светился фонарик. — Вы, конечно, не узнаете меня?.. Вглядитесь...

Женщина вздрогнула и прошептала:

— Инспектор из уголовного розыска...