Смерть в доке Виктория - Керри Гринвуд

Питер Смит не отвел взгляда:

– Я об этом не знал.

– А известно ли тебе, что они собираются ограбить государственный банк в центре города в четверг в два часа дня?

– Нет.

– А кто живет по адресу сто шестьдесят восемь «А», Фитцрой-стрит, Сент-Килда?

– Нина и Мария.

– А остальные где?

– На Смит-стрит в Коллингвуде. Я могу показать дом.

– И покажешь?

– Да.

– Почему ты мне помогаешь?

– Потому что люблю тебя. И потому что они предали Революцию, за которую я готов отдать жизнь. Они хотят погубить Австралию, как они уже погубили Америку. В США больше нет места свободной мысли, а все благодаря анархистским экстремистам. Глупцы! Ты получала о ней какието известия?

– Ничего.

Питер задумался, отхлебывая виски.

– Может, они охотились за тобой и схватили ее по ошибке?

– И что, если так?

– Тогда они могут убить ее. Все зависит от того, видела ли она их.

– Если они убьют Дот, никому из них не жить, – выговорила Фрина с ледяной холодностью. – Но зачем им убивать ее?

– Потому что она не ты. Но вряд ли они ее хоть пальцем тронут. А откуда тебе известен день и час ограбления?

– От медиума, Жанны Васильевой.

– Ага, мадам Стелла. Неужели они все еще верят в эту спиритическую чепуху?

– Большая часть была чепухой, – признала Фрина, – но кое-что не лишено смысла. Я услышала голос старинного друга, который назвал самолет, на котором я когда-то летала.

– Я не утверждаю, что духов не существует, Фрина, а лишь говорю, что мадам Стелла едва ли с ними знакома. Так значит, завтра в два?

– Да, так сказала Нина. Они разговаривали по-латышски.

– Интересно, это ли сказала мадам Стелла.

– Что ты имеешь в виду?

– Сразу видно, что вы не революционерка, мадам. Прибавь один день и вычти два часа, так мы всегда поступали, когда опасались, что наш разговор могут подслушать. Интересно, пользуются ли они по-прежнему этой старой формулой?

– О Господи, так что же, пока мы не знаем их расчетов, нельзя сказать, когда произойдет ограбление?

– Поэтому-то и важно знать, передала ли тебе Нина слова мадам Стеллы или назвала конкретное время операции.

– Надо найти Нину. И спасти Дот.

– Верно. Я предлагаю обождать до полуночи. Тогда мы сможем их удивить.

– Не хочу я их удивлять. Я хочу только прокрасться внутрь, вывести Дот и Нину и улизнуть, не потревожив охрану. И пусть они попытаются совершить это ограбление, чтобы их поймали на месте преступления. За ограбление банка положена виселица. Вот пусть их и повесят. Они убили невинного мальчишку, он умер у меня на руках, и похитили мою подругу. Эти доводы тебя не убеждают, Питер?

Питер пожал плечами. Глаза его были едва различимы в сумрачном свете.

– На моих руках умерло столько невинных мальчиков, – проговорил он печально. – Я уже давно потерял желание отомстить за их гибель.

Всей крови на земле не хватит, чтобы смыть совершенные злодеяния. Оставь мертвого в покое. Он не возопит к нам из-под земли.

– Но я слышу его призыв! – гневно возразила Фрина. – И если не я, так Нина отомстит за него. Чем мы займемся до полуночи?

Питер Смит распахнул свои объятия.

– Иди сюда, Фрина, и дай мне утешить тебя, как ты утешала меня, – предложил он. – Плоть ответит за кровь.

Вздрогнув, но не только от страсти, Фрина доверила себя рукам, которые некогда держали умиравших мужчин. Питер Смит обнаружил анархистскую татуировку на груди Фрины и нежно поцеловал ее.

Не самый плохой способ скоротать время, подумала Фрина, когда ее напряженные мускулы расслабились под его опытными руками.

После, как показалось Дот, бесконечной поездки ее, все еще завернутую в вонючее одеяло, выволокли из автомобиля, заставили сделать пару шагов и войти в дом. Ее протащили за угол, она оказалась в каком-то помещении, споткнулась и упала на колени.

Кто-то рассмеялся. Дот перестала плакать и попыталась вытереть слезы.

– Оставайтесь тут, – велел гортанный мужской голос. – Просидите здесь, пока все не кончится. А потом мы вас прикончим, мисс Фишер!

Хлопнула дверь. Дот высвободилась из одеяла, которое наверняка использовали для перевозки моторов, и стерла с лица грязь и слезы. Она находилась в крошечной комнатушке с заколоченным окном. И была здесь не одна. В углу, скорчившись, сидела рыжеволосая женщина и горько плакала. Кроме нее в комнате были лишь старые ящики, точильный камень и несметные полчища пауков.

– Эй, выпустите меня! – заорала Дот.

Из-за двери послышался смех, но ответа не последовало.

– Не зовите их, – пробормотала девушка. – Станете шуметь, вам же хуже будет.

Она выбралась из пут и села, лицо ее было все в синяках, а во рту не хватало двух зубов.

– Вы не мисс Фишер, – сказала девушка, еле шевеля распухшими губами. – Кто же вы?

– Дот. Компаньонка мисс Фишер. Говорите потише. Пусть лучше думают, что сцапали мисс Фрину. А как вас зовут?

– Нина Гардштейн. Приятно познакомиться.

– Дот Уильямс, и я не слишком рада знакомству с вами. Что случилось? Где мы? Почему они нас здесь держат? И кто вас избил?

– Слишком много вопросов. Мы в Коллингвуде, в их логове. Они продержат нас здесь, пока не ограбят банк. А потом либо бросят здесь, либо убьют. Меня избили Макс и Карл. А Казимир держал. Все из-за того, что они видели, как я разговаривала с мисс Фишер. Решили, что я рассказала ей об ограблении банка. И они правы, я в самом деле ей рассказала. Так что получила по заслугам. Но если Билл узнает, где я, он постарается меня спасти. Лучше бы он этого не делал.

– Почему?

Дот уже немного освоилась и принялась переплетать косу. Это занятие всегда ее успокаивало.

– Потому что они убьют его. У них есть пулемет Льюиса.

– А что это такое?

Нина стянула холстину, накрывавшую большой металлический предмет. Кажется, он был разобран на части.

– Вот. Мы не можем им воспользоваться. Магазин остался у них. Они просто хранят его тут, как и нас.

– Хорошо, что у меня осталась сумочка, – ни с того ни с сего сказала Дот. – Ту т есть расческа, кошелек, помада и пудра, пилка для ногтей, альбом с марками и… ага… леденцы. Есть там вода в кувшине?

– Немного, но неизвестно, получим ли мы еще.

– Тогда я лишь глоточек отопью, и мы съедим эти конфеты. А потом подумаем, как выбраться отсюда.

– А мисс… она будет искать вас?

– И в воздухе, и под землей, – пообещала Дот. – И найдет, клянусь жизнью.

– Вот именно, жизнью, – заметила Нина, беря леденец.

Глава двенадцатая

Ах, право, право?Ну, это слабый довод. Но пускай быВы даже звезды клятвами сдвигали,Я вам сказала б: «Оставайтесь! Право,Вы остаетесь».

Голова Фрины лежала на прекрасной обнаженной груди ее любимого анархиста, он разбудил ее поцелуем.

– М-м-м?

– Ваши телохранители уже прибыли, мадам, любимая, а с ними весьма встревоженный молодой полицейский. Вы примете их прямо вот так?

Фрина потянулась, и Питер провел рукой по ее бледному телу – от плеча до икры.

– Ты так красива, – проговорил он нежно. – Может, откажешься от ночных приключений? Мы с твоими парнями сами все уладим. Я не переживу, если, только обретя тебя, потеряю из-за дурацкой пули или ножа. С этими людьми шутки плохи.

– Со мной тоже, – улыбнулась Фрина, садясь на постели и целуя его. – Лучше мне поискать одежду. Кроме того, тебе совсем не обязательно идти с нами, – добавила она, найдя нижнее белье.

– Но ты же не знаешь, где этот дом, – возразил Питер Смит.

– Уверена, что Берт и Сес знают.

– Я мог бы попытаться уговорить их.

– Ты сам-то в это веришь?

Питер опустился на перину и простонал:

– Ты права. Они не станут меня слушать. Командуйте мной, генерал. – Он натянул рубашку. – Дай мне брюки, и я буду готов исполнять приказы.

– Отлично. Пора спуститься и провести осмотр войск. Который час?

– На твоих – начало двенадцатого.

Берт и Сес пили пиво в гостиной, а констебль Коллинз расхаживал от стены к стене и отказался сесть, даже когда ему предложили выпить. Мужчины подняли головы, когда Фрина спустилась вниз, – на ней были черные брюки, пуловер и мягкие туфли.

– Ну, рассказывайте, – потребовала она. – Сначала вы, констебль.

– Мисс Фишер, поскольку это частная война, зовите меня лучше Коллинз.

– Хорошо, господин Коллинз. Итак, вы посетили Латвийский клуб, и что там происходило?

– Ничего, мисс Фишер. Все было невинно и достаточно забавно. Танцы, вкусные сосиски и черный хлеб. Не такой, какой я ел прежде, но тоже вкусный. Все танцевали – и парни, и девушки в национальных костюмах. Я тоже танцевал.

А в самом начале и в конце они спели «Боже, царя храни». Ни к чему не придерешься. Мисс Уильямс там бы понравилось… от нее нет вестей?

– Нет. Сядьте, господин Коллинз! Я не могу думать, когда вы мечетесь, как зверь в клетке. Скоро мы начнем действовать. Обещаю. Берт, Сес!