Лубянка. Подвиги и трагедии - Николай Лузан

В июне 1939 года Судоплатов с Эйтингоном выехали в Париж и там поочередно встретились с участниками групп «Конь» и «Мать». Результаты бесед с ними убедили Павла Анатольевича в правильности выбора своего заместителя, и операция «Утка» перешла в практическую стадию. В сентябре первая группа перебралась поближе к Троцкому, в Мексику. Вслед за ней отправился и Эйтингон, позже к нему присоединился опытный разведчик‑нелегал И. Григулевич.

К тому времени Меркадер, по легенде Жак Морнар, сын бельгийского дипломата, во время работы в Париже 4‑го Интернационала, объединявшего сторонников Троцкого, познакомился с убежденными троцкистсками, сестрами Агелофф. Одна из них, Сильвия, входившая в ближний круг Троцкого и иногда исполнявшая обязанности секретаря, обратила внимание на симпатичного молодого человека. Между ними быстро вспыхнул роман, но вскоре Сильвия вынуждена была по делам отправиться в Нью‑Йорк. Разлука продолжалась недолго, в феврале к ней приехал уже не Жак, а канадец Фрэнк Джексон. Объяснение Меркадера, что он вынужден был сменить имя и паспорт, чтобы избежать призыва в армию, Сильвию вполне удовлетворило.

И пока Рамон старательно играл перед ней роль влюбленного, группа «Конь» вплотную подобралась к вилле Троцкого. К середине мая 1940 года Эйтингону и Сикейросу стали известны система ее охраны, порядок смен постов и расположение комнат, а Григулевич сумел сблизиться и наладить дружеские отношения с одним из охранников — Ш. Хартом. Раннее утро 23 мая 1940 года стало последним в жизни Харта.

Григулевич неспешным шагом подошел к воротам виллы и постучал. Харт выглянул в прорезь и, узнав приятеля, в нарушение инструкции приоткрыл створку, тем самым подписав себе смертный приговор. Находившиеся в засаде боевики, переодетые в форму полицейских, ринулись на штурм виллы. Их натиск оказался столь стремителен, что охрана не сумела оказать серьезного сопротивления, но результат атаки оказался нулевым. Боевики Сикейроса обрушили шквал огня на комнату, где заперся Троцкий с женой и внуком, но они остались живы. Мексиканская полиция сработала на удивление быстро: по горячим следам вышла на Сикейроса и арестовала.

После неудавшегося покушения в прессе поднялась невероятная шумиха, попортившая немало крови советскому руководству. Троцкий, опираясь на свои связи и финансовые ресурсы американского медиамагната Херста, раструбил на весь мир об очередном преступлении «Каина‑Сталина».

Павел Анатольевич в те дни находился в Москве и, видимо, уже не надеялся на благополучный для себя исход, когда вместе с Берией отправился на встречу со Сталиным. По его воспоминаниям, тот встретил их на удивление спокойно и, несмотря на неудачу, не стал распекать и подтвердил неизменность своего решения.

«— Акция против Троцкого будет означать крушение всего троцкистского движения. И нам не надо будет бросать деньги на то, чтобы бороться с ними и их попытками подорвать Коминтерн и наши связи с левыми кругами за рубежом, — заявил Сталин и затем потребовал: — Приступите к выполнению альтернативного плана, несмотря на провал Сикейроса, и пошлите телеграмму Эйтингону с выражением нашего полного доверия» [32].

Теперь все надежды Павла Анатольевича и Эйтингона были связаны с Меркадером. А тот медленно и уверенно приближался к намеченной цели. Еще до неудачного покушения он уговорил Сильвию перебраться в Мехико, где у него были неотложные дела в экспортно‑импортной конторе, на самом деле служившей прикрытием для выполнения задания. И она, движимая глубокими чувствами к будущему жениху, оставила Нью‑Йорк, вместе с ним отправилась в Мексику и там поспешила на встречу со своим духовным гуру. Троцкий радушно принял ее и попросил взять на себя исполнение секретарских обязанностей. С того дня в его доме все чаще стала звучать фамилия жениха Сильвии. К элегантному, вежливому господину, проявлявшему трогательную заботу о своей невесте, вскоре привыкла и охрана. С завидной регулярностью, утром и вечером, он подвозил и забирал ее после работы на вилле.

Советская разведка сделала еще один важный шаг к своей цели. Время шло, и здесь удачный случай открыл перед Меркадером дверь в дом‑крепость. Произошло это в марте 1940 года. Проживавший на вилле близкий друг Троцкого А. Росмер внезапно заболел, и Рамон, вовремя оказавшийся под рукой, отвез его в больницу. После выздоровления он привозил ему лекарства и еще несколько раз поднимался в дом.

28 мая 1940 года, на пятый день после неудачного покушения на Троцкого боевиков Сикейроса, Меркадер впервые встретился с ним. Скромный, хорошо воспитанный и далекий от политики молодой человек произвел на хозяина и Росмеров положительное впечатление. В те минуты Троцкий, видимо, забывший о предупреждении Орлова, что его убийца может предстать перед ним в лице молодого мужчины или женщины, отнесся доброжелательно к жениху своей секретарши.

По приглашению Троцкого и его супруги 29 июля Меркадер и Сильвия приехали на чай. В ходе завязавшегося разговора Рамон, умело играя отведенную ему роль, исподволь подталкивал Троцкого к политической дискуссии. Закончилась она очередной победой, Троцкому удалось пробудить у аполитичного бизнесмена интерес к своим взглядам. Меркадер пообещал не только поддержать движение материально, но и попытаться выступить в его защиту с публикациями в прессе.

17 августа он снова приехал к Троцкому, чтобы показать набросок будущей статьи, в которой пробовал себя как журналист троцкистских взглядов. Тот прочитал, высказал свои замечания, и Меркадер отправился править статью.

Эйтингон мог быть доволен: генеральная репетиция прошла успешно. Теперь у Рамона был убедительный предлог, чтобы в любое время пройти на виллу и встретиться с Троцким. С того часа операция «Утка» перешла в решающую стадию. Собравшись на конспиративной квартире, Эйтингон, Рамон и его мать Каридад еще раз просчитали каждый свой шаг и убедились в том, что на этот раз план должен сработать.

День 20 августа на вилле мало чем отличался от предыдущих. Утром Троцкий поработал в своем кабинете над рукописью, затем пообедал, а после того как на дворе спала жара, спустился в сад. В это время у ворот появился Меркадер с переработанным вариантом статьи. Охрана, которая даже предположить не могла, что под плащом гостя спрятаны пистолет, кинжал и ледоруб, не стала обыскивать и пропустила его во двор. Ничего не подозревавший Троцкий, кормивший в это время кроликов, прервал свое занятие и вместе с Рамоном поднялся в кабинет.

Теперь они были одни, охрана осталась за дверью. Троцкий присел за стол и склонился над листом бумаги. Меркадер собрался с духом, вытащил из‑под плаща ледоруб. Удар пришелся вскользь, и страшный крик поднял на ноги телохранителей. Через мгновение они ворвалась в кабинет. Рамон не смог воспользоваться пистолетом, его сбили с ног и скрутили.

Что пережила в те роковые минуты мать, ожидавшая сына вместе с Эйтингоном и бойцами из группы прикрытия в какой‑то сотне метров от виллы, известно лишь ей одной. Год назад, давая согласие Эйтингону на участие Рамона в операции, она, как опытная разведчица, в полной мере осознавала всю степень риска. Но что значила для нее, Меркадера, Сикейроса, Эйтингона, Судоплатова и сотен других разведчиков собственная жизнь? Видимо, немного, когда на чашу весов ложились политические убеждения, будущее счастье миллионов людей, а впереди стояли великие цели — освобождение человечества от материального и духовного рабства.

Удача на этот раз изменила Каридад и ее сыну. Вилла Троцкого ощетинилась десятками ружейных стволов, а подоспевшее на помощь подкрепление перекрыло все подходы. Идти на штурм, чтобы освободить Рамона, было чистым безумием, и разведчики отступили. Лишь через несколько дней из сообщений прессы они и Москва узнали о смерти Троцкого и аресте его убийцы — Ф. Джексона.

Очередное задание Сталина было выполнено. Спустя год, в июне 1941 года, закрытым указом Президиума Верховного совета СССР К. Меркадер и Н. Эйтингон были награждены орденом Ленина, П. Судоплатов — орденом Красного Знамени, И. Григулевич — орденом Красной Звезды.

Но для Каридад сын, конечно, был важнее награды. Прежде всего, она являлась не разведчицей, а матерью и потому начала отчаянную и изнурительную борьбу за Рамона. Она просила, а затем начала требовать от руководства советской разведки и Берии конкретных действий по его освобождению. И они делали все, что было в их силах, но, несмотря на значительные денежные средства и помощь лучших адвокатов, Р. Меркадера так и не удалось освободить. Потерпела неудачу и попытка оперативно‑боевой группы НКВД организовать его побег из тюрьмы. Сам Рамон не отчаивался и продолжал стойко держаться. Пытки, издевательства уголовников, которых натравливали троцкисты, не сломили его волю. Как ни старались следователи, но так и не смогли добиться от него признания в связях с советской разведкой. Меркадер твердо стоял на своем, что убил Троцкого по личным мотивам, из чувства ревности.