Половцы - Светлана Плетнева

Попадая в царство многотравного изобилия после зауральско-заволжских скудноватых сухих пространств и азиатских полупустынь, кочевники всеми силами старались закрепиться на этих землях, предоставляющих им возможность максимально полного развития кочевого скотоводчества. По словам Ал-Джузджани, писавшего свой труд в середине XIII в., «Туши (Джучи. – С. Я), старший сын Чингисхана, увидел воздух и воду Кипчакской земли, то он нашел, что во всем мире не может быть земли приятнее этой, воздуха лучше этого, воды слаще этой, лугов и пастбищ обширнее этих» (Тизенгаузен, II, с. 1.4). И он решил, что нужно остаться в этих степях. И так делали все и до монголов приходившие сюда орды.

Обычно каждая климатическая зона ограничивает видовой состав стад. Особенно ярко это можно видеть на севере – в тундре, где разводят только оленей, или в пустынях, в которых может выжить только верблюд. Восточноевропейское степное разнотравье позволяло держать стада, в которые входили все виды домашних животных, способных к постоянному передвижению на довольно больших пространствах, т.е. практически все, кроме свиней.

О составе половецкого стада мы можем судить по неоднократным упоминаниям о нем в летописях. Летописцы с удовольствием перечисляли захваченную во время удачного степного похода добычу, в том числе и скот – основное богатство кочевника. Впервые такое перечисление помещено под 1103 г., когда после победы над половцами у Молочной «взяша бо тогда скоты, и овце, и кони, и вельблуды». Это наиболее полная характеристика половецкого стада. Как мы видим, в него входили даже верблюды, а наличие в стаде «скотов», т.е. крупного рогатого скота, свидетельствует о развитости кочевнического хозяйства. К сожалению, обычно летописцы, рассказывая о добыче, просто указывают на взятие стада. Однако после особенно удачных походов они говорят о захваченных конях и овцах (1111 г.), о «скотах» и конях (1170, 1193 гг.). Естественно, самой ценной добычей всегда были кони – основная военная и рабочая сила в эпоху средневековья не только у кочевого, но и у оседлого земледельческого населения, поэтому о них пишут чаще, чем об остальных взятых в вежах животных.

Кипчаки и кимаки, захватив степи и разделив зоны кочевания между собой, довольно долго кочевали по степям круглогодично, ведя так называемое таборное кочевание. Степь была настолько обширна и богата травами, что в первое время можно было кочевать, не деля ее на более мелкие участки между ордами, куренями и аилами.

Аммиан Марцеллин, писавший в конце IV в. о гуннах, находившихся на этой же стадии экономического развития, что и половцы в середине XI в., так характеризует кочевническое экстенсивное «хозяйствование» гуннских орд: «Придя на изобильное травою место, они располагают в виде круга свои кибитки… истребив весь корм для скота, они снова везут, так сказать, свои города, расположенные на повозках… Гоня перед собою упряжных животных и стада, они пасут их…» (Плетнева, 1982, с. 20).

Русский летописец был отлично осведомлен об этом способе кочевания. Рассказывая под 898 г. об уграх, проходивших мимо Киева, он говорит: «…пришедше к Днепру, сташа вежами, беша бо ходяще, яко и половци» (ПСРЛ, II, с. 18). Мы знаем, что экономике, находящейся на стадии таборного кочевания, свойствен в общественных отношениях военнодемократический строй. А для последнего уже характерны социально-политические объединения типа союзов племен.

Именно такими союзами, во всяком случае – первоначально, были известные нам объединения XI в., возглавленные в конце этого века Боняком, Шаруканом, Тугорканом, Урусовой и пр. Основной целью их был захват все новых и новых земель, максимальное овладение степью, а где это было возможно, и лесостепными районами.

Однако довольно быстро этот процесс захвата прекратился – многотравные богатые пастбища вполне, видимо, обеспечивали кормами громадные стада. В то же время содержание скота на подножном корме круглогодично приводило к необходимости более рациональной организации освоения степи, в частности более строгого разделения кочевок на летние и зимние. Экономическая необходимость стимулировала установление для каждого степного подразделения определенных маршрутов перекочевок и более или менее постоянных мест для зимних и летних становищ.

В одном из предыдущих разделов книги говорилось, что половцы уже в последние десятилетия XI в. перешли ко второй стадии кочевания. От первой она отличается прежде всего разделением пастбищ на определенные участки, принадлежавшие конкретным ордам, куреням и аилам, т.е. значительно большей стабильностью кочевых группировок, ограниченных в своем движении четкими пределами. Усиливавшаяся с каждым годом стабилизация сделала кочевников доступными для русских полков. Первые походы русских в степь – косвенное, но надежное свидетельство возникновения у половцев определенных мест становищ. Другим доказательством является, как говорилось выше, установка вблизи становищ и на кочевых маршрутах многочисленных святилищ предков с одной, двумя, десятью и более каменными статуями. Кроме того, в районах наиболее населенных, начали сооружать над погребенными большие или малые курганы, а иногда и целые могильники (до этого половцы предпочитали хоронить своих умерших родичей в древних курганных насыпях). Распространение каменных статуй и курганных захоронений, датирующихся по сопровождающим вещам XII в., дает представление о расселении половцев по степи. В предыдущей главе мы проследили, как расселялись половцы в первой половине XII в. (по распространению статуй «промежуточных» типов). Статуи следующей, «эволюционной», группы встречаются в значительно большем количестве сравнительно с ранними и «промежуточными». Это говорит, очевидно, не только о широком развитии камнерезного ремесла у половцев во второй половине XII в., но, по-видимому, и о количественном росте половецкого населения в ордах.

К сожалению, в письменных источниках почти не сохранилось сведений о размерах кочевнических, в частности половецких, орд. Тем не менее по отрывочным упоминаниям мы можем все-таки составить какое-то представление об этом. Так, с 40-тысячной ордой откочевал в Венгрию из восточноевропейских степей хан Котян в 1237 г. Видимо, можно считать, что это был обычный, самый распространенный размер одной орды. В 1109 г., 2 декабря, боярин Владимира Мономаха Дмитр Иворович с полком взял у Дона (Донца) 1000 половецких веж. В одну вежу, или, как их называли русские, чадь, в среднем входило не более 35-40 человек, а значит, боярину удалось захватить в плен целую орду. Удался этот отчаянный набег потому, что зимой кочевники были, как правило, ослаблены, заняты поисками наиболее удобных пастбищ, а если зима была суровой, то просто спасением скота от голодной смерти. И сами они, и их кони зимой нередко голодали и, во всяком случае, не были способны к активным действиям. Надо сказать, что это обстоятельство отлично было известно на Руси: обычно русские отправлялись в степь за полоном зимой (иногда подчеркивается, что зима была «лютой») или ранней весной, когда половцы еще не оправились от тяжелой зимы и, главное, не могли быстро маневрировать по степи из-за весеннего отела скота. Характерно, что и половцы при нападениях на русские земли всегда учитывали время наибольшей занятости населения княжеств полевыми работами и приходили на Русь летом (иногда по три раза за сезон!) и, пользуясь бедственной засухой, почти беспрепятственно грабили русские пограничные села и городки.

Возвращаясь к вопросу о численности половецкой орды, следует вспомнить 7 тыс. воинов хана Селука, пришедших на Черниговщину в 1128 г. С учетом того, что часть воинов все же оставалась в вежах, можно думать, что и орда Селука достигала того же «среднего» размера – 40 тыс. человек. Правда, были в степях и менее крупные группировки, например, орда Башкорда, в которую входили всего 20 тыс. человек. Еще меньше была орда (возможно, курень) хана Тоглия, о которой летопись упоминает в связи с событиями 1172 г. Размеры всей группы равнялись 7 тыс., а воинов они выставили 1200, т.е. и здесь примерно соблюдалась пропорция 1:5.

Несмотря на несомненное существование в степях самых различных по величине и политической значимости подразделений, представляется весьма вероятным, что размеры орд колебались от 20 до 40 тыс., причем преобладали 40-тысячные орды. Вместе с окружающими вежи стадами это были весьма представительные объединения, и недаром Аммиан Марцеллин писал о том, что гуннские становища напоминают ему города на колесах. Всего в восточноевропейских степях кочевало, как мы видели в предыдущей главе, в первой половине XII в. не менее 12-15 орд, а это значит, что общее количество населения равнялось примерно 500-600 тыс. человек. Если учесть, что в среднем малая семья в пять человек, чтобы вести кочевое хозяйство, должна была иметь стадо, соответствующее по поголовью 25 лошадям (1 лошадь = 5 голов рогатого скота + 6 овец), то можно представить себе размеры передвигавшихся по степям соединенных кочевий-веж. Следует помнить также о существовании степных богачей, имевших во владении стада, состоявшие из 10 тыс. коней и 100 тыс. голов овец (Ибн Фадлан, с. 126; Тизенгаузен, 1884, с. 286).