Молодые львы - Ирвин Шоу

– Когда вы были в Европе? – спросил он. Вообще-то говоря, его это нисколько не интересовало – просто хотелось услышать ее голос.

– Год назад. Немножко больше года.

– Ну и как там?

– Чудесно… и страшно. Не в наших силах помочь им, что бы мы ни делали.

– Вы согласны с Джонсоном? – спросил Майкл.

– Нет. Джонсон лишь повторяет то, что ему велят говорить. У него в голове нет ни одной своей мысли.

Майкл злорадно улыбнулся.

– Джонсон – очень милый человек, – чуть торопливо, извиняющимся тоном заговорила мисс Фримэнтл. («Пребывание в Европе пошло ей на пользу, – отметил Майкл, – говорит она куда приятнее, чем большинство американок».) – Порядочный и благородный человек, с самыми хорошими намерениями… Однако все кажется ему слишком уж простым. Но когда побываешь в Европе, поймешь, что на самом деле все далеко не так просто. Европа напоминает мне человека, страдающего одновременно двумя болезнями. Лекарство, которое помогает ему от одной болезни, обостряет другую. – Девушка говорила как-то нерешительно, словно чего-то стеснялась. – Джонсон полагает, что если пациенту прописать свежий воздух, детские ясли и сильные профсоюзы, то больной сам по себе поправится… Джонсон утверждает, что у меня путаные взгляды.

– Вообще-то говоря, все, кто не соглашается с коммунистами, – это люди с путаными взглядами, – сказал Майкл. – Коммунисты сильны именно величайшей убежденностью в своей правоте. Они всегда знают, чего добиваются. Коммунисты, быть может, неправы, но они, по крайней мере, не болтают, а действуют.

– Ну, я не могу назвать себя сторонницей решительных действий. Я видела кое-какие действия в Австрии.

– Вы рождены не для такого времени, мадам, – заметил Майкл. – И вы и я.

Они поднялись на веранду. Мисс Фримэнтл взяла сетку и ракетки, Майкл положил на плечо шесты, и они не спеша отправились обратно. Наедине с Маргарет в этой тенистой части дома, укрытой от остального мира шелестящей листвой высоких кленов, Майкл внезапно ощутил какое-то неясное чувство близости с девушкой.

– А вы знаете, – с серьезным видом сказал он, – у меня возникла мысль создать новую политическую партию, способную исцелить мир от всех страданий.

– Сгораю от нетерпения услышать подробности, – в тон ему ответила девушка.

– Это будет партия абсолютной правды, – продолжал Майкл. – Всякий раз, как только возникнет вопрос… любой вопрос: Мюнхен… что делать с детьми, не умеющими владеть правой рукой… свобода Мадагаскара… цена театральных билетов в Нью-Йорке… – во всех этих случаях лидеры партии будут говорить именно то, что они думают. Не так, как сейчас, когда у каждого на языке одно, а на уме совсем другое.

– В этой партии уже много членов?

– Один. Я.

– Пусть теперь будет два.

– Вступаете?

– Да, если можно, – с улыбкой ответила Маргарет.

– Очень рад. По-вашему, партия окажется жизнеспособной?

– Конечно, нет.

– И я так думаю. Пожалуй, года два еще придется подождать.

Они уже подходили к углу дома, и Майкл с отвращением подумал, что снова придется торчать среди всех этих людей, вести вежливые разговоры и расстаться с девушкой.

– Маргарет… – заговорил он.

– Да? – она остановилась и взглянула на него.

«Она знает, что я хочу сказать, – мелькнуло у Майкла. – Ну и хорошо».

– Маргарет, могу я встретиться с вами в Нью-Йорке?

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. «А у нее нос в веснушках», – подумал он.

– Да.

– Пока я больше ничего не скажу, – тихо проговорил Майкл.

– Мой адрес и номер телефона вы можете найти в телефонном справочнике, – добавила девушка.

Она повернулась и, по-прежнему держась прямо и непринужденно, свернула за угол дома; под пышной юбкой мелькали ее стройные загорелые ноги. Майкл постоял минуту, пытаясь придать своему лицу равнодушное выражение, а затем прошел в сад вслед за Маргарет.

Здесь уже были новые гости – Тони, Морен и девушка в красных брюках и соломенной шляпе с огромными полями.

На высоком, худом Морене была темно-синяя рубашка с открытым воротом. Он сильно загорел; мальчишеская прядь волос упала ему на глаза, когда он, улыбаясь, пожимал руку Майкла.

«Черт возьми! Но почему я не могу держаться, как Морен? – уныло спросил себя Майкл, чувствуя, как твердо, по-мужски тот пожал ему руку. – Да ведь он артист!»

– Я помню, мы встречались раньше, – услышал он свои слова. – Под Новый год, в ту ночь, когда Арни собирался выпрыгнуть в окно.

Тони показался ему каким-то странным. Когда Майкл представил его мисс Фримэнтл, он лишь слабо улыбнулся и сел, скорчившись, словно страдал от какой-то боли. Он был бледен и чем-то встревожен, гладкие черные волосы в беспорядке упали на его высокий лоб. Тони преподавал французскую литературу в университете. Он был итальянцем, но его аскетическое лицо было не так смугло, как у большинства его соотечественников. Майкл учился вместе с ним в школе и очень привязался к нему. Тони всегда говорил робко и тихо, как говорят в библиотеке, и изъяснялся очень правильным, книжным языком. Он был в дружеских отношениях с обеими сестрами Буллар, раза два-три в неделю пил у них чай, но сегодня они даже не взглянули друг на друга.

Майкл занялся установкой шестов. Вкапывая первый шест, он услышал, как девица в красных брюках высоким, наигранным голосом говорила:

– Но какая там отвратительная гостиница! На весь этаж только одна ванная комната, на постелях чуть не голые доски, прикрытые нелепым кретоном, а в досках – целые полчища клопов. А цены!

Майкл взглянул на Маргарет и насмешливо покачал головой. Девушка быстро улыбнулась ему и тут же опустила глаза. Майкл бросил взгляд на Лауру. Увидев, что она неотрывно наблюдает за ним, он с удивлением подумал: «И как только она ухитряется все замечать? Такой талант заслуживает более достойного применения!»

– Ты же неправильно ставишь шест! – крикнула Лаура. – Дерево будет мешать.

– Помолчи, пожалуйста! – попросил Майкл. – Я знаю, что делаю.

– А я тебе говорю, неправильно, – упрямо повторила Лаура.

Майкл пропустил ее слова мимо ушей, продолжая возиться с шестом.

Внезапно обе мисс Буллар поднялись и одинаковыми движениями стали деловито натягивать перчатки.

– Мы прекрасно провели время, – сказала младшая. – Большое спасибо. Мы сожалеем, но вынуждены покинуть вас.

Майкл так и застыл с шестом в руках.

– Но ведь вы только что пришли! – изумленно воскликнул он.

– К несчастью, у моей сестры страшно разболелась голова, – сухо пояснила младшая мисс Буллар.

Сестры начали обходить гостей и прощаться. Но Тони они не подали руки. Не удостоив его взглядом, они прошли мимо, словно его тут и не было. Тонн посмотрел на них растерянным и вместе с тем понимающим взглядом.

– Ничего, ничего, – сказал он, поднимая с травы свою старомодную соломенную шляпу. – Вы можете оставаться – уйду я.

Наступило напряженное молчание. Все старались не смотреть на Тони и француженок.

– Нам было так приятно встретиться с вами, – холодно сказала Морену младшая мисс Буллар. – Мы всегда восхищаемся вашими фильмами.

– Благодарю вас, – с очаровательной юношеской улыбкой ответил Морен. – Это очень мило с вашей…

«Ну и артист!» – снова подумал Майкл.

– Да перестаньте же! – побелев, крикнул Тони. – Элен, ради бога перестаньте!

– Провожать нас не нужно, – продолжала мисс Буллар. – Мы знаем дорогу через сад.

– Я должен объяснить, – дрожащим голосом заговорил Тони. – Так нельзя обращаться с друзьями. – Он повернулся к Майклу, со смущенным видом стоявшему около шеста, на который натягивают сетку для бадминтона. – Это же уму непостижимо. Женщины, которых я знаю десять лет. Женщины, которых до сих пор все считали благоразумными и интеллигентными… – Сестры повернулись к Тони и встали перед ним. На их лицах застыло выражение презрения и ненависти. – Это все война, проклятая война! – продолжал Тони. – Элен, Рашель! Но я-то здесь при чем? Поймите же, что не я вхожу в Париж, не я убиваю французов. Я американец, я люблю Францию и ненавижу Муссолини. Я ваш друг!

– Мы не желаем разговаривать ни с вами, ни вообще с кем-либо из итальянцев, – отрезала младшая мисс Буллар. Она взяла сестру под руку, и обе – такие элегантные, в перчатках, в летних шляпках и в шуршащих платьях из жесткого черного материала – отвесив легкий поклон остальным, направились к воротам в конце сада.

На большом дереве шагах в пятидесяти отчаянно шумели вороны. Их пронзительное, резкое карканье неприятно резало слух.

– Пошли, Тони, – предложил Майкл. – Я дам тебе чего-нибудь выпить.

Не говоря ни слова, сжав губы, Тони направился вслед за Майклом. Он все еще крепко держал в руке свою соломенную шляпу с яркой лентой.