2008_36 (584) - Газета Дуэль

Аппарат показывал значительную специализацию в своем развитии. С одной стороны, при решении тестовых задач на изъятие денег у народа или из казны представители аппарата демонстрировали свежее оригинальное мышление, порой переходящее в гениальность.

С другой стороны, при попытке решить простейшую созидательную задачу те же люди терялись и несли чушь. А при решении простейших задач соответствующего типа ошибки принимали форму анекдота. Так, на вопрос о признаках, отличающих болт от гайки, половина испытуемых не смогла идентифицировать эти предметы хоть как-то, а вторая половина в качестве отличительных признаков называла лишь сексуальные аналоги.

По разделу «народ» информации было много. В основном этот самый народ любил и приветствовал своего фюрера в связи с днем его тезоименитства, в связи с победой в очередном футбольном матче, в связи с пролетом мимо Земли кометы его имени и в связи с другими причинами. Были и тревожные сигналы. Какие-то экстремисты будоражили народ вопросом, почему он до сих пор не выдернул из желудка у нефтяных магнатов цены на бензин ниже мировых. Однако самое главное состояло в другом.

Кто-то упорно распространял слух, будто бы враги подменили любимого народом фюрера, спортсмена и балагура. И вот теперь на его месте сидит какой-то упырь, жрет кофе, закусывает его тараканами, а всех, кто требует ответственности власти перед народом, арестовывает и пьет ихнюю кровь в соответствии с законом об экстремизме.

Фюрер взглянул на себя в зеркало. Да, заботы о народе и повышенные нагрузки, связанные с этим, сделали свое дело. Лицо его потеряло свежесть, а под глазами появились мешки. Но как ловко воспользовались этим его политические враги! Надо будет предложить Гиммлеру отстрелять в подъездах десяток этих фантазеров. После этого обычно возрастает дисциплина и народ начинает лучше смотреть телевизор.

Телевизор, телевизор… Пропаганда и агитация были последним разделом плана на день. Сегодня предстояло еще навестить совещание в Институте переходной экономики. Собственно совещанием это можно было назвать с трудом. Кто-нибудь из ведущих научных сотрудников этого Института, а то и сам директор Егорка Толстенький, одевали набедренные повязки из беличьих шкурок, пестренькие шляпки из перьев экзотических птиц и начинали бегать вокруг костра, ударяя в бубен и выкрикивая ключевые слова.

Вот из этих слов и возникали потом пропагандистские кампании. Некоторые из них повторялись периодически. В ушах у фюрера еще звучали крики: малый бизнес, нанотехнология, компьютеризация, ЕГЭ, платная медицина, ипотека, инновации и еще какие-то слова. Эти слова ни к чему не обязывали. А при хорошем пропагандистском напоре многие ослы даже начинали видеть в них некие образы. Вот за это фюрер и любил такие совещания.

Однако была в них и отрицательная сторона. Технология танцев научных шаманов предполагала обонятельное сопровождение в форме запаха спрессованных пота и мочи. Запах чистой мочи не раздражал фюрера. В свое время он стажировался у предыдущего фюрера, который был алкоголиком, а потому часто мочился под себя. В политике ко многому привыкаешь, привык он и к запаху мочи, Но вот смесь мочи и пота вызывала у нынешнего фюрера вегетативный протест. Очень хотелось блевать, и никакие меры самоубеждения не помогали.

Но фюрер не был бы фюрером, если бы не нашел выход и из этой ситуации! Однажды он обнаружил в сумочке дочери таблетки с надписью МС. По данным из ведомства Гиммлера, это был легкий наркотик, позволяющий молодежи танцевать всю ночь с редкими перерывами на совокупления. Действие же его на людей взрослых выражалось во временном исчезновении обоняния. Буквы же МС расшифровывались как Михаил Сергеевич. Оказывается, был когда-то фюрер с таким именем, но быстро прогорел. Затем он спекулировал пиццей и опять прогорел. Но наконец он нашел, кому продать свое имя в качестве бренда, и теперь имел неплохие бабки…

Фюрер вытащил одну таблетку с надписью МС и запил ее остывшим кофе. Немного поразмыслив, фюрер проглотил еще одну таблетку всухую и отправился на совещание…

А. СВОБОДИН

ИЗ ИНТЕРНЕТА

Начало 90-х, учеба в Военном университете, военно-юридический факультет, учебный корпус, группа здоровых молодых парней, 28 человек, которые, как всегда в этом возрасте, жадны до женского внимания…

Идет занятие в помещении нашей группы, обычный класс, три ряда обычных столов боком к двери, лицом к нам стол преподавателя на возвышении 20 см, за преподом доска, за доской (за стеной) кабинет начальника факультета.

Ведет занятие красивенная эффектная девушка, ноги от ушей, шпильки, молодая стерва, феминистка, знающая себе цену, не называющая нас иначе как презрительно «мужчинками». На занятие пришла в мини-юбке, блузке с вырезом, на шпильках, в общем, впечатление «дразнит» очень устойчивое. Я — в первом ряду, напротив преподавательского стола. Идет занятие по какому-то там праву.

Вдруг вижу: из-под преподавательского стола вылазит милая такая мышка, серенькая, маленькая, прикольная. Я без задней мысли, от неожиданности (первый раз за 2 года), толкаю локтем соседа и говорю вполголоса: «Ой, смотри, мышка!». Сосед меня услышал, да, но отреагировать не успел. Беда в том, что услышала и она…

Вы наверняка догадываетесь, ЧТО должно произойти, но КАК это произошло!..

Стекла жалобно звякнули, стены дрогнули, курсанты вздрогнули и застыли в шоке. Наша преподавательница с выпученными глазами, без разбега, прервавшись на полуслове, с разворотом, по-моему, даже не оттолкнувшись от пола, как ниндзя взлетает на преподавательский стол спиной к нам, не прекращая визжать даже во время вдоха, на корточках (как в туалете по-большому), держась руками за стол! Представили позу? И Визжит! Вот так, с большой буквы Визжит. Даже для меня это было шоком, а для остальных? Ведь они не слышали про мышку! Красивая надменная девушка, осекшись, внезапно вскочила на стол, очень удобно на корточках устроила свою самую аппетитную часть тела на уровне наших глаз и натужно, протяжно, завыла-завизжала, как волчица, на проклятую доску на стене!

Тут дверь слетает с петель, и в кабинет влетает с горящими праведным гневом глазами на помощь насилуемой даме, как рыцарь, наш начфак (выше двух метров в высоту и трех в ширину). И застывает — сначала от акустического удара, затем в шоке.

Представили картинку, да? Кабинет, три ряда парт, за ними с квадратными неморгающими глазами, с вставшими дыбом волосами застывшие курсанты, задом к ним, в задравшейся мини-юбке, раком на корточках, на столе с возвышением визжит на доску, исступленно, багровая от натуги, с выпученными нефокусируемыми глазами, сошедшая с ума красивая девушка…

И, здание дрожит…

И как в мультфильмах, в дверях одна над другой головы курсантов из соседних кабинетов с застывающими по мере появления одинаковыми оторопевшими выражениями на физинономиях.

Тут мышка отошла от шока и скользнула куда-то, оставив лужицу. Сирену выключили. Красная как рак преподша молча слезла со стола, собрала вещи и ушла. Больше мы никогда ее не видели…

Вчера попалась хорошая бригада в операционной, с разговорчиками, с шуточками.

Рик, медбрат, с которым мы иногда делаем совместные фотовылазки, промежду прочим начал интересоваться моей географией — где, куда, откуда.

И я сказала ему, что родилась в городе, современное название которого мало что американцам говорит, а старое название знают многие, Сталинград.

Это, кстати, правда, название Сталинград действительно многим известно. Правда, как оказалось, не Рику. Тот пожал плечами и сказал, что ему и старое название ничего не говорит, и где это вообще — в России или в Украине?

И тут в разговор вступил другой медбрат, Грег. Обратился с речью, что Рику должно быть стыдно, что это известнейший город, рассказал вкратце историю битвы и о капитуляции немцев, словом, проявил полнейшую образованность. Мне прямо приятно стало. И еще Грег сказал, что планирует туда съездить — ну, не только туда, а в Москву, в Одессу и заодно в Волгоград. И что-то такое спросил — типа, когда бы ты посоветовала поехать?

Сама-то я в Волгограде с десяти лет не была, но погоду помню и говорю: «Езжай, когда хочешь, но не зимой. Зимой там должно быть холодно, противно, не стоит зимой туда соваться».

И тут Грег начал одновременно ржать и краснеть. А он светлый, покраснев, выглядит, как лобстер. Покраснел и говорит: «А ты не заметила, что фамилия у меня немецкая? Я, вообще-то, урожденный немец. И мои предки там уже у вас зимой один раз были, но для них это что-то плохо кончилось. Не, не поеду зимой. Ни за что не поеду».

Трое «оперов» одного из районов не скажу какого города Донецкой области поехали попить водки и поесть шашлыков. Кабак находился за чертой города, на объездной дороге. Пробухали всю ночь. Под утро сели в машину, водила, естественно в «дробода», так же, как и его коллеги. Проехали пару километров, на дороге стоит гаишная «канарейка». У них отношения с племенем гаишников напряженные. Ну, думают, «попали»: мы на дежурстве, со стволами в кобурах, сейчас ГАИшники нас примут по полной. А потом за вождение в пьяном виде еще и от начальства хороший нагоняй будет. Но соображалка, несмотря на количество выпитого бухла, еще работает неплохо. В общем, останавливает их гаишник. Просит водилу выйти из машины. Тот с трудом, покачиваясь, выходит. Гаишник ему: «О братан, да ты нажрался. Кажись ты к тому же еще в милиции работаешь, что-то харя твоя мне до боли знакома». А водила ему отвечает: «Посмотри на заднее сиденье». Гаишник заглядывает и видит: на заднем сидении сидит пристегнутый наручниками мужик (один из оперов). Гаишник спрашивает: «Кто такой?». Водила отвечает: «Да понимаешь, братан, решили мы с коллегой водки попить, поехали в кабак. Ну тяпнули горячительного, конечно. И тут видим, в злачное заведение входит матерый рецидивист. Мы его за 2 убийства уже несколько лет разыскиваем. Ну, решили взять. Скрутили и в отдел везем. А то, что от меня перегар, так сам понимаешь: кто же ожидал, что бандюгу такого поймаем». В гаишнике просыпается ментовская солидарность. Он говорит: «Ну, фиг с вами, все же одно дело делаем. Я вас отпускаю, только дайте посмотреть на этого засранца поближе». Водила открывает дверь, где сидит скованный браслетами его кентуха и показывает его гаишнику. И тут происходит следующее. «Дорожный волк» со всего маху бьет опера в наручниках в дюндель с ноги. И кричит: «Ну что, сцука! Добегался?». Итог этой истории таков: опер провалялся с месяц в больнице с переломом носа!!! Вот такие они, хроники убойного отдела.