Мост через бездну - Андрей Ливадный

Фрост со стоном поднялся на ноги. Покидая посадочный модуль, он не стал вооружаться импульсной винтовкой: две изготовленные по спецзаказу «Гюрзы» были для него привычнее, они как влитые лежали в ладонях, придавая чувство уверенности в своих силах.

Сместившись вбок, чтобы не блокировать Хельге пространство для резкой смены линии огня, он вскинул оружие.

Тьма мешала целиться, смутные контуры машин выдавливало из широкого проема складских ворот тесными группами, промахнуться в такой ситуации было трудно, но Фрост привык видеть результат собственной стрельбы.

Страха не было. На миг, когда включились оптико-электронные компенсаторы освещения, рассудка коснулась жуть – на забрале гермошлема возникла четкая контрастная картинка: около пятидесяти киборгов с тупой механической целеустремленностью двигались к троим ганианцам, занявших позицию в справа от Хельги.

Мерно двигались сервомоторы, роняя на пол осклизлые комки разложившейся плоти, гробовая тишина сменилась на ноющий звуки механических приводов и частые выстрелы, отдающиеся металлическим звоном при попаданиях.

Фрост не мог сосчитать их взглядом, машин было множество, и они все пребывали из глубин проклятого склада.

Он начал стрелять, сначала прицельно, с секундными паузами между нажатием гашеток, а потом палец сам потянул ползунок вариатора скорости стрельбы вниз, и обе «Гюрзы» зашлись длинными автоматическими очередями, на мгновенье остановив прущую из глубин зала массу машин.

Передние киборги падали на пол, но большинство из них тут же начинало вставать, Фрост отчетливо видел отстреленные конечности; огромные дыры в кожухах машин рассыпали снопы искр, освещая пространство вокруг призрачным светом, истекающим из поврежденных оптических кабелей, – этот кошмар разрастался с каждой секундой, и Анжи, ощутив холостой ход электромагнитного затвора, машинально отступил на несколько шагов, одновременно сбросив пустые обоймы.

Индикаторы оружия вновь зажглись трепетными зелеными искрами и он, возобновив огонь, начал отходить к лестнице.

– Хельга, Анвар, вы слышите меня?

– Хельга мертва. – Раздался в коммуникаторе хриплый голос Зураб-Гани.

Фрост резко повернулся и увидел, что группа машин в центре зала прорвалась через огонь импульсных винтовок: с десяток киборгов обогнули баррикаду из изуродованных механических тел, один из них оказался вооружен трофейным «ИМом».

Хельга лежала на спине, широко раскинув руки, ее гермошлем был изрешечен выпущенной в упор очередью, а машины уже тянулись к выпавшему из мертвых рук оружию…

Фрост несколько раз выстрелил, свалив два скелетообразных эндоостова, но механических исчадий было слишком много, они все прибывали, и Анжи, наконец, понял, что их не сдержит никакой огонь…

– Анвар, к лестнице! – Закричал он, чувствуя, что нервы начинают сдавать в этом размеренном, тупом механическом движении, которое обтекало его со всех сторон, уже практически не оставляя выхода для бегства.

Коммуникатор ответил булькающим хрипом, и Фрост отшвырнув очередями две опасно приблизившиеся машины, внезапно осознал, что остался один, и одновременно увидел, как киборг, вооружившийся импульсной винтовкой Хельги, целиться ему в голову.

Это был миг, который вдруг начал растягиваться в субъективную вечность.

Не в первый раз он смотрел в глаза смерти, но никогда до этого Фрост не ощущал такой безысходности, пустоты, – он привык иметь дело с людьми, и в самых страшных, кровавых эпизодах прошлого за мертвым зрачком электромагнитного компенсатора он видел человеческие глаза, полные эмоций, они помогали Анджею угадать момент выстрела, среагировать, но теперь… Он видел лишь пустоту, готовую изрыгнуть бледный сполох статики, выплевывая смерть…

Сколько мыслей может спрессовать одна секунда?

Фрост вдруг увидел самого себя, подрезающего декоративный кустарник на далеком Кьюиге… Лучше бы я остался там… Живой изменившийся… заново рожденный…

Нет!… Сенсорная гашетка, которой необходимо лишь слабое нажатие, превратилась в тугую скобу, которую не мог продавить палец.

Твой удел, Фрост, – постоянное бегство и ад смертей… – шепнуло подсознание. -Ты стал похож на бешенного зверя…

Поздно… Слишком поздно… Как там говорили предки? Что-то про переправу и коней?

Миг затягивался, он становился невыносимо-долгим, – Анжи не понимал что происходит, он стоял в страшном оцепенении, пока сбоку не обозначилось стремительное движение.

На всю оставшуюся жизнь ему запомнился пережитый отрезок безвременья, как и внезапная вспышка прозрения, пришедшая одновременно с хриплым голосом Драйва:

– Фрост, не стой как болван, у нас осталось двадцать секунд, чтобы убраться отсюда.

Он посмотрел на киборга и понял, что, прошла не секунда, а намного больше, просто машина застыла без движения, окаменев за миг до рокового выстрела…

Видя, что Анжи не реагирует на слова, Драйв схватил его за плечевые бронепластины и, с усилием развернув, толкнул по направлению лестничного марша.

– Двигайся!

Он побежал за Дрейком. Все происходило как в полусне, мимо мелькали металлические перила аварийной лестницы, потом стены Башни внезапно содрогнулись, и высоко над головами двух беглецов раздалась серия тяжких взрывов.

Фрост не помнил, в какой момент он потерял Дрейка из вида. Тугая ударная волна сбила его с ног, и последние метры до спасительной трещины в цоколе он не пробежал, а пролетел, с силой ударившись о стену.

Что-то хрустнуло в плечевом активаторе боевого скафандра, Фрост попробовал поднять правую руку, но сервомоторы усилителя мускулатуры ответили неприятным скрежетом.

В коммуникаторе повисло зловещая тишина. Он попытался вызвать Дрейка, но тщетно, видно тот уже находился вне стен сооружения и толстый материал цоколя блокировал связь.

Анжи осмотрелся.

Наверху бушевал огонь. Вслед за серией отгремевших взрывов на третьем уровне занялся пожар, и теперь по наклонным тоннелям аварийной лестницы сочился едкий удушливый дым.

Надо убираться отсюда. – Это была первая здравая мысль, посетившая его за последние минуты.

С трудом отыскав памятный разлом в цоколе, он пошатываясь вышел из сооружения.

Снаружи бушевала оранжевая буря. Ветер стлал песчаную поземку, клубы пыли напоминали облака, несущиеся вдоль самой земли.

– Дрейк ты жив? – Уже без особой надежды спросил Фрост.

– Жив. – Ответил коммуникатор голосом Драйва. – Двигайся на сигнал посадочного модуля. Встретимся там.

Фрост еще раз огляделся. Дикс прав. Им ни за что не найти друг друга в усилившейся пылевой буре и сигнал посадочного модуля оставался единственным ориентиром для встречи.

Включив пеленгатор, он увидел слабую мерцающую точку, обозначавшую место посадки модуля и, прихрамывая, зашагал прочь от Башни.

Часть 2.

БЕЗДНА

Глава 4.

Омикрон-5.

 Вечер 9 апреля. 

Лесная поляна была пуста.

Первый раз Ветер не пришел к назначенному часу.

Внешне все выглядело спокойно: ожидая появления любимого Селена, пытаясь унять нарастающее чувство тревоги, внимательно осмотрела поляну, ручей и небольшой участок леса, окаймлявший прогалину.

Никаких явных или скрытых следов повторного вторжения.

Фантомный мир не вызвал у нее подсознательного чувства дисгармонии, значит с ним все в порядке. Своей интуиции Селена привыкла доверять в полной мере, – это чувство имело в своей основе тонкую психологическую связь между сканерами имплантов и рассудком.

Прошел час, а Ветер так и не появился.

Дальше ждать бессмысленно. Он не придет. – Мысль резанула как острый нож… – Ну почему я вчера не расспросила его подробнее?… – Запоздалый упрек, адресованный самой себе, уже не мог ничего изменить – Ветер сказал ей столько сколько счел нужным.

Она встала с замшелого ствола поваленной сосны.

Случилось самое страшное, что может произойти в виртуалке – инкогнито вдруг обернулось полнейшим незнанием, растерянностью: где и как теперь искать его?

Приходить сюда каждый день, ждать, когда он появиться?

А если нет? Если с ним в реале случилась беда?

Селена стояла растерянная, оглушенная, оказывается, она была совершенно не готова к такому внезапному обороту событий.

Сейчас она мыслила не как мнемоник, а как обыкновенная женщина, ощутившая внезапную утрату.

Боль, обида, растерянность, тревога, – все эти чувства смешивались в душе, усиливая друг друга, и она, не выдержав, вдруг расплакалась.

Ветер, милый прилетай…– мысленный вскрик, мольба о чуде, помутившийся от слез, взгляд тщетно пытавшийся поймать знакомое дуновение среди неподвижных ветвей кустарникового подлеска… – все это говорило о состоянии Селены красноречивее любых слов