Монета Александра Македонского - Наталья Александрова

К счастью, он за мной не последовал.

Я оказалась в приемной какого-то ателье или мастерской. Сердце колотилось от испуга и волнения, и я остановилась в дверях, чтобы перевести дыхание.

За стойкой в нескольких шагах от меня сидела женщина лет сорока с коротко стриженными темными волосами и выражением врожденного недоверия на лице. Увидев меня, она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут на столе перед ней зазвонил телефон. Она сняла трубку и проговорила с заученно-вежливой интонацией:

– Ателье ремонта «Золотые руки». Слушаю вас. Что? Будильники? Нет, будильники не принимаем. Мастер уволился на прошлой неделе. И часы с кукушкой тоже не принимаем. А я откуда знаю? Это вы мне звоните, так что нечего тут!..

Напускная вежливость слетела с нее, как последний осенний листок слетает под холодным ветром наступающей зимы, и проступило природное органичное хамство.

Название ателье показалось мне знакомым, и я почти сразу вспомнила, что это же название стояло на письме, которое отдала мне почтальонша, на письме, адресованном первой жене моего мужа.

Ну да, я сразу обратила внимание, что это ателье расположено неподалеку от моего дома… от моего бывшего дома. То есть пока еще не совсем бывшего, потому что я вроде бы считаюсь еще женой Виталика и прописана здесь.

А вот интересно, почему же все-таки Витеночек, как зовет его мамаша, не сказал мне про первую жену? И отчего у него паспорт чистый? Должен же быть штамп о разводе… А если он с этой Лидией не успел развестись, так она быстро от него умотала? Тогда он по закону считается многоженцем, а наш с ним брак недействителен. Глупости, тогда бы в паспорте остался штамп о браке… А как было бы здорово, если бы я не выходила замуж за Виталика! Вообще никогда не встречалась ни с ним, ни с его мамашей. И не тошнило бы…

Нервная брюнетка тем временем закончила разговор, швырнула трубку на рычаг и повернулась ко мне:

– Вы по какому вопросу?

По выражению ее лица было ясно, что если я немедленно не отвечу или брюнетка не признает мой ответ удовлетворительным – мало мне не покажется. Выставит немедленно меня за дверь, да еще и обругает нецензурно.

Первым моим побуждением было уйти, чтобы не нарываться на хамство, но я выглянула через стеклянную дверь на улицу и увидела, что машина Роберта стоит на прежнем месте, в нескольких шагах от двери ателье.

И тут я сообразила, что у меня есть вполне уважительный повод для визита в «Золотые руки». Я сунула руку в сумку и – о чудо! – нащупала там то самое письмо!

– Вот, это письмо пришло мне по почте, – проговорила я и положила конверт на стойку.

Брюнетка взглянула на конверт так подозрительно, как будто в нем могла оказаться бомба или радиоактивное вещество. Однако она открыла его, брезгливо морщась, и прочитала вложенный внутрь листок.

Ознакомившись с ним, она подняла на меня взгляд и неодобрительно проговорила:

– Что же вы так долго не реагировали? Письмо отправлено десять дней назад…

– А я его получила только сегодня! – выпалила я. – Вы же знаете, как теперь почта работает!

– Да, почта… – Она скривилась, как будто надкусила лимон, но моя ссылка на почту нашла в ее душе отклик, и враждебное выражение лица сменилось на сочувственное. – И не только почта! Вот Короедов, который здесь до меня работал… никакого порядка в делах! Я после него разбираю заказы – так волосы дыбом стоят! – Она кокетливо поправила свои волосы, которые вовсе и не думали стоять дыбом. – Некоторые вещи лежат по месяцу, по два… но ваша кофемолка – это вообще рекорд! За три года не вернуть выполненный заказ – это уму непостижимо! Это еще удивительно, что вас все же нашли! За три года вы могли переехать, выйти замуж, умереть… что бы тогда было с этой кофемолкой?

– К счастью, я пока жива! – вклинилась я в ее страстный монолог. – Понимаете, потеряла квитанцию, а потом и забыла про то, что сдавала кофемолку в ремонт. Совсем из головы вон! А как письмо прочитала, так и вспомнила!

– Это очень удачно. – Она встала, прошла к полке и сняла с нее картонную коробку. – Вот она, ваша кофемолка. – Брюнетка протянула мне коробку с таким видом, как будто вручала, самое малое, Нобелевскую премию. – Распишитесь вот здесь…

Она положила передо мной толстую разграфленную книгу и показала на нужную строчку. Я не хотела выходить из своей роли, поэтому изобразила в нужной графе подпись своего мужа «Шерс…» и дальше длинный кокетливый росчерк и пошла к выходу, прижимая к груди злополучную кофемолку.

К счастью, Роберт уже уехал – нет у восточных людей ни терпения, ни выдержки, – и я, переведя дыхание, побрела по улице.

Первой моей мыслью было избавиться от кофемолки. Уж очень не хотелось мне тащить эту тяжелую и бесполезную коробку. Я уже собиралась опустить ее в урну, которая стояла возле дверей ателье, но случайно бросила взгляд на витрину «Золотых рук» и увидела, что вредная приемщица следит за мной через стекло.

Нет, если я сейчас выброшу эту кофемолку – с нее станется вызвать полицию, ФСБ и МЧС!

Я пошла дальше, решив, что как-нибудь позже отделаюсь от кофемолки.

Первый и самый насущный вопрос, который встал передо мной, – куда сейчас направиться?

Идти домой – то есть в квартиру мужа – мне совершенно не хотелось. Хотя хорошо бы все-таки выяснить, отчего они так боятся упоминания о бывшей жене Лидии.

Но… я представила себе фальшивую улыбку свекрови, самодовольную искусственно оживленную физиономию мужа, его дробный смех, его суетливые движения, как он роняет крошки на стол и подбирает их пальцем… Снова на меня накатил знакомый приступ тошноты… нет, только не это, лучше уж провести еще одну ночь в квартире над антикварным магазином!

На мою удачу, из-за угла вывернула подходящая маршрутка. Я махнула рукой, села и через двадцать минут уже была в своем недавно обретенном гнезде.

Казимир встретил меня в дверях магазина радостным мяуканьем и принялся тереться о мои ноги, преданно заглядывая в глаза.

Ну да, он уже, наверное, решил, что его все бросили и что ему придется добывать пропитание на помойке, где он не выдержит конкуренции опытных бездомных котов.

– Не волнуйся, Казик! – проговорила я, поднимаясь в квартиру и наливая в блюдечко с розовыми цветами молоко. – Я тебя ни за что не брошу. Мы с тобой пока поживем одни, а Никодим Никодимович скоро выздоровеет…

– Мардук! – раздался вдруг у меня за спиной хриплый голос.

Я повернулась и сказала грачу:

– Ну да, и ты тоже. Не бойся, я тебя не брошу! Проживем втроем несколько дней…

В конце концов, подумала я, побыть одной не так уж плохо: можно читать, отдыхать, делать что захочу, ни на кого не оглядываясь, например, вот сейчас мне захотелось выпить кофе – и я его выпью… а если бы я вздумала дома – то есть у мужа – заварить крепкий черный кофе, свекровь бы мне въелась в печенки: мол, пить крепкий кофе вредно, от него может быть бессонница, гипертония, аритмия, неврастения и еще сто пятьдесят болезней…

Я отправилась на кухню и открыла шкафчик, где хранились чай, кофе и прочая бакалея.

И увидела, что банка с молотым кофе совершенно пуста. Больше того – в шкафчике вообще ничего нет – ни круп, ни вермишели, ни сухариков, ни завалящей баранки. Странно, вроде бы в прошлый раз кофе в банке еще был… Кот, что ли, с грачом тут без меня кофейничают?

Ну что за невезение! В кои-то веки мне захотелось выпить кофе – а как раз его-то и нет… Можно, конечно, дойти до магазина, но уж очень неохота выходить из дому… Опять-таки еще принесет нелегкая этого Роберта, он ведь знает этот адрес.

Я еще раз перерыла все полки, и в глубине шкафчика увидела коричневый пакет, от которого приятно пахло кофе.

Это действительно оказался кофе, только не молотый, а в зернах.

Ничего страшного, подумала я, ведь у меня теперь есть собственная кофемолка. Вот удачно, что я ее не выкинула возле ателье, а донесла до своей квартиры!

Я вернулась в прихожую, где оставила коробку с кофемолкой, и достала ее из упаковки.

Кофемолка была старая и громоздкая. Ей явно было не три и не пять лет, а все двадцать – ну да, вряд ли она была новой, когда Лидия отдала ее в ремонт…

Я разглядывала допотопный прибор и пыталась представить себе женщину, которой он принадлежал.

Какой была Лидия?

Во всяком случае, умом она не блистала, если вышла замуж за моего уникального мужа!

Хотя… я ведь тоже за него вышла… ну, я-то была тогда не в лучшей форме, да и свекровь – тогда еще будущая – провела настоящую осаду, чтобы поженить нас с Виталиком.

Кто знает, может, у Лидии тоже имелись свои сложности… Бормотала же почтальонша что-то по поводу прописки…

С такими мыслями я прошла на кухню, поставила кофемолку на стол и размотала шнур, собираясь включить прибор в розетку…

Но моим планам не суждено было осуществиться.

Казимир, который повсюду сопровождал меня, как почетный караул особу королевской крови, в настоящий момент сидел у моих ног под кухонным столом. Увидев раскачивающийся перед носом шнур от кофеварки, он не смог преодолеть врожденный кошачий инстинкт и, схватив шнур двумя лапами, потянул его на себя… сперва кофемолка устояла, но кот не остановился на достигнутом, он всем весом повис на проводе…