Ты дивно устроил внутренности мои - Брэнд Пол

А эти никчемные волоски, торчащие как попало на нашем теле, в действительности служат своеобразными рычагами, Увеличивающими осязательные ощущения. Мы можем чувствовать давление величиной в 0,028 грамма кончиком волоска длиной в 1 см[15].

Свойство кожи — давать информацию о мире, и она подсказывает мне еще одну важную обязанность «передового отряда» Тела Христова, который должен бдительно наблюдать за людьми, вступающими в контакт с церковью. Начинающих душепопечителей, жаждущих помогать людям, всегда предупреждают: «Сначала научитесь слушать. Ваш мудрый совет окажется бесполезным, если вы прежде не выслушаете человека». Кожа тоже помогает слушать. Тысячи чувствительных клеток снабжают нас информацией. С этого первичного контакта начинается любовь.

Стоит измениться давлению воздуха, текстуре ткани, температуре, как кожные рецепторы посылают сигналы мозгу. Так и христианская церковь, которая, по словам Иисуса, «в миру, но не от мира сего», улавливает постоянный поток сигналов, преобразующихся в информацию о жизни общества и о его нуждах. Вселенское Христово Тело огромно. Ежесекундно его рецепторы несут ему информацию о том, что происходит в трущобах Гарлема, перуанских джунглях, на Шри Ланке, на просторах России и в пустынях Аравии.

В Теле Христовом есть члены, обязанность которых — следить за изменением нужд мира. Например, в наши дни миссионеры начинают больше внимания обращать на физические и материальные нужды людей — не только на нужды духовные.

На рассвете миссионерского движения появилось немало людей, которые были слепы к новой обстановке. Они не видели красоты и преимуществ тех народов, которым проповедовали. Из гологрудых негритянок и бьющих в там–тамы негров они пытались вылепить европейцев, замотав их в неудобные и неподходящие для того климата одежды, обучив их любимым гимнам Мартина Лютера.

Божья любовь как бы «снисходила» до этих людей в виде горькой пилюли, придуманной на другом конце земли. Но высшая и действенная любовь всегда начинается с тихого слушания, с первичного узнавания.

Из всех наших чувств осязание дает наиболее надежную информацию. Ребенок начинает познавать мир с прикосновения. Дайте ему игрушку — и он будет трогать ее пальчиками, потом потянет в рот, полижет… Для него слух и зрение — вторичны. Лишь позже он поймет ценность взгляда. Но даже мы, взрослые, порой больше доверяем прикосновению. «Ощутимым» свидетельствам легче поверить. Фома сомневался в рассказах о воскресении Христа. Он говорил: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю» (Ин. 20:25).

Ребенок трогает атрибуты фокусника, чтобы посмотреть, настоящие ли они. Он не верит своим глазам. Мираж может одурачить взгляд и мозг, но не обманет прикосновение.

Помню один случай. Моей дочери, Мэри, было три года, и она очень боялась грозы. Она понимала, что в доме ей ничего не грозит, но, когда молнии начинали сверкать все ближе к дому, она подбегала ко мне и, вложив свою ручонку в мою руку, неуверенно спрашивала: «Папочка, ведь нам с тобой не страшно, да?»

Слова ее говорили, что ей не страшно, но истинные чувства выдавала ее трясущаяся от страха рука. Через ее кожу я понимал ее состояние.

Мы будем говорить об особых свойствах кожи, которые помогают ей адаптироваться к внешней среде. Но эти ее свойства бесполезны, если кожные рецепторы молчат. Сам Бог решил ощутимо присутствовать в мире, в котором Он, подобно людям, мог получать информацию о мире через кожу. Он уставал, чувствовал боль и затем умер. Но лучший пример безмолвной любви явил Его Сын. Сегодня Он призывает нас стать в миру Его «чуткой» кожей.

16.

Податливость

Никто другой, только короли и принцы должны иметь возможность заражаться несоткой, потому что, когда чешешься, испытываешь восхитительное наслаждение.

Будучи студентом интернатуры в Лондоне, я имел счастливую возможность заниматься под руководством доктора Гвинна Уильямса, хирурга, придававшего большое значение человеческому аспекту медицины. Когда он проходил по плохо отапливаемым коридорам больницы, его правая рука, как у Наполеона, была засунута внутрь халата, где всегда находилась бутылочка с горячей водой, скрытая от глаз пациентов.

«Никогда не доверяйте тому, что пациенты рассказывают вам о своем кишечнике, — наставлял д–р Уильяме своих аспирантов. — Пусть вам все расскажет сам кишечник». Горячая бутылка нужна была ему для того, чтобы рука могла лучше «расслышать» то, что ей будет рассказано. Он учил нас становиться на колени перед кроватью пациента и класть теплую руку на его оголенный живот. «Если вы будете обследовать больного стоя на ногах, — объяснял он, — вы сможете касаться его живота только пальцами. Если же вы встанете на колени, то ваша ладонь полностью ляжет на живот. И не начинайте сразу же передвигать руку. Пусть она полежит спокойно».

Мы научились различать мгновенное сокращение брюшных мышц пациента — его защитный рефлекс. Прикосновение холодной руки заставляет эти мышцы долгое время находиться в сжатом состоянии, а теплая рука успокаивает и расслабляет их. Мы нежно гладили животы пациентов, вызывая тактильное расслабление. Когда мышцы становились мягкими, можно было различить под ними легкое движение органов, вызываемое даже дыханием.

Доктор Уильяме был прав: не было необходимости задавать вопросы. Натренированная рука, осторожно продвигаясь по животу, могла нащупать напряжение, воспаление и даже опухоль — все то, что могли подтвердить более сложные диагностические процедуры. Осязание — самый верный способ при обследовании больного.

Мы назвали осязание «основным» чувством, но такое название может сбить с толку. В действительности, осязание — это одно из самых сложных чувств.

Каждый квадратный сантиметр поверхности по–своему отвечает на прикосновение. Ученые во главе с Максимилианом фон Фреем составили карту нервных окончаний человеческого тела, очень напоминающую географическую карту мира. Фон Фрей измерил порог чувствительности и дал ему определение. Это минимальный, выраженный в граммах вес, воздействующий на человека, при котором человек начинает чувствовать объект, контактирующий с его кожей. Подошва ступни, загрубевшая от ежедневной нагрузки при ходьбе, не ощущает прикосновений весом менее 250 мг/мм2. Тыльная часть предплечья начинает чувствовать прикосновение при давлении в 33 мг, тыльная часть ладони — в 12 мг. Самые чувствительные зоны — это кончики пальцев (3 мг) и кончик языка (2 мг)[16].

Все наши нервы покажутся просто обленившимися, если сравнить их с нервными окончаниями роговой оболочки глаза — прозрачной, бескровной и потому самой уязвимой. Роговица чувствует давление на нее в две десятых доли миллиграмма. Попавшая в глаз ресничка может заставить лучшего футбольного нападающего неожиданно прекратить игру — он не сможет концентрироваться ни на чем, кроме нее. А точно такая же ресничка на тыльной стороне его руки останется совершенно незамеченной. Поэтому «мудрый» комар, чтобы остаться невредимым, сядет вам на плечо, а не на ладошку. И только самое безрассудное насекомое попытается приземлиться на ваши губы.

Распределение осязательных ощущений было задумано не просто так, не на ходу, не за карточным столом («Бог не играет в кости», — сказал Эйнштейн): чувствительность каждого квадратного сантиметра запрограммирована в соответствии с функциями данной части тела. Кончики пальцев, язык, губы — это те участки тела, деятельность которых требует наибольшей чувствительности.

Ученые составляли свои карты на основании «нормальных» реакций на раздражители. В действительности, осязание постоянно изменяется вместе с окружающими условиями. Кожа адаптируется исключительно легко. Мое предплечье ощущает вес всего в 100 мг. Если мне завязать глаза, я почувствую: что–то прикоснулось ко мне. Это ощущение продолжается четыре секунды, затем исчезает. Моя нервная система адаптировалась: я больше не ощущаю давления. Мое тело отфильтровывает сообщения, поступающие от нервных окончаний предплечья. Оно считает, что явной опасности нет, поэтому нет необходимости загружать каналы связи бесполезной информацией о давлении на мою руку. Непроизвольно я теряю ощущение прикосновения — это будет продолжаться до тех пор, пока нагрузка не снимется. Тогда мой мозг примет сигнал об изменении ситуации на моей руке. Если бы система накапливала все сигналы о любых прикосновениях ко мне, то я бы даже не смог носить шерстяной свитер — мое тело постоянно напоминало бы мне о его присутствии, он бы раздражал мою кожу, и я бы не мог сконцентрироваться ни на чем другом.