Вторая колыбель - Игорь Ласьков

Осколок, упавший на окраине Лос-Анжелеса, тоже причинил немало бед. К несчастью, он угодил в подземное хранилище газа. Когда оно было введено в строй в 70-е годы 20-го века, оно было в шестнадцати километрах к востоку от города. Но за сто двадцать с лишним лет город разросся, и теперь оно было почти в его середине, в спальном районе. Хранилище было огромным и неглубоким, на глубине в семьдесят метров и объемом в полтора миллиарда кубометров, правда, заполненным всего на треть. Но и того, что было, хватило (вдобавок к и без того мощному взрыву самого осколка), чтобы разнести все в радиусе семи километров, создав кратер диаметром почти в километр и глубиной в двести метров. Взрыв был сопоставим по мощности с тактическим ядерным зарядом мощностью в 35 килотонн. Весь район ранчо Санта-Маргарита лежал в руинах. Огненный смерч взорвавшегося газа пронесся в радиусе полутора километров от эпицентра, выжигая все на своем пути. Пожар на месте взрыва полыхал два дня, прежде чем был потушен круглосуточными усилиями семидесяти трех пожарных расчетов. После тушения пожара, при разборе пепелищ спасатели находили много людей даже не обгоревших, а задохнувшихся; когда взрыв газа и последующий пожар просто сожрали весь кислород вокруг эпицентра. По официальным данным число погибших составило 57 тысяч человек, раненых и обгоревших почти втрое больше. По неофициальным данным одних только погибших было 132 тысячи. Весь мир был потрясен масштабами трагедии, обрушившейся на город. Последствия ее усугублялись наступившим сразу за ней водным кризисом.

Третий же осколок, попавший в гору Мауна-Кеа на острове Гавайи, снес вершину горы, превратив в пыль знаменитую обсерваторию Кека. Обсерватория с ее самым большим в мире двойным телескопом, оптическим и инфракрасным, высотой с восьмиэтажное здание и весом в 300 тонн каждый, внесла неоценимый вклад в исследования ближнего и дальнего космоса. Адаптивная прецизионная оптика телескопов позволяла компенсировать искажения и рассеивания в земной атмосфере, получая снимки высокого разрешения и четкости. Благодаря им астрономия продвинулась далеко в понимании процессов в Солнечной системе, на том же Марсе, да и во всей Вселенной. Это была огромная потеря для астрономии; но, в отличие от двух первых, обошедшаяся минимумом жертв: всего тридцать восемь человек погибло на Гавайях. Остальные четырнадцать более-менее крупных осколков попадали на территории Колорадо, Юты, Аризоны, Невады, южной Калифорнии; к счастью, все на почти необитаемой территории, оставив после себя кратеры размером от тридцати до трехсот метров. Их жертвами стали всего тринадцать человек, случайно оказавшихся поблизости. Множество мелких осколков, не сгоревших в атмосфере, тоже причинили кое-какой вред и убили троих человек, но это не шло ни в какое сравнение с тремя первыми.

XXV

Когда Таня проснулась, в комнате никого не было. Она даже вскрикнула, настолько неожиданно еще было ее новое состояние. На крик прибежала медсестра, и спросила, все ли с ней в порядке. Таня ответила, что да, что просто еще не привыкла к своей слепоте.

— Ваш муж здесь, миссис Блэкмор! — сказала медсестра.

— Можно мне с ним повидаться? — спросила Таня, усмехнувшись про себя своему последнему слову.

— Да, конечно, я сейчас его позову! Только не засиживайтесь долго, Вам надо пообедать!

Рэя предупредили, что Таня потеряла зрение. Но когда он вошел, он совершенно не ожидал увидеть ее такой. Таня полусидела на кровати, опутанная проводами датчиков, с иглой капельницы в сгибе руки, уставившись куда-то вперед невидящими глазами. Во всем ее облике была какая-то детская беззащитность, и от этого у Рэя сжалось сердце. В последние полгода отношения между ними сильно разладились; настолько сильно, что оба уже подумывали и даже высказывали друг другу в порыве гнева о разводе. Но сейчас, при виде ее в таком состоянии Рэй моментально забыл свои прошлые обиды на нее. Подсев на стул возле кровати он спросил:

— Ну, как ты?

— Ничего! Не вижу вот только ничего, а так… ничего! — ответила она, хмыкнув на свой же каламбур.

— Врачи сказали, тебя будут отправлять на Землю?! — полуспрашивая, полуутверждая сказал Рэй. Ему хотелось сказать слова утешения, но вместо них на язык приходила какая-то банальщина.

— Да, здесь нет ни таких специалистов, ни клиник! — ответила она такой же банальностью.

— Я попробую взять отпуск и полететь с тобой! — сказал Рэй.

— Ты ведь уже был в отпуске три года назад! Тебя не отпустят! — ответила Таня.

— Попробую договориться, ситуация неординарная! Заменить меня есть кем! За свой счет возьму!

— Рэй, спасибо тебе, конечно, но… не надо, меня проводят аж до самой клиники, и разместят! Все входит в страховку, ты же знаешь! Ты ведь пропустишь месяцев пять минимум, а это чувствительная брешь в нашем бюджете. Если, конечно, ты еще не раздумал… совместный бюджет вести?! — немного осекшись, сказала Таня.

Рэй пересел на край кровати поближе к Тане, взял ее голову в свои руки, привлек к себе и поцеловал. Потом обнял ее за плечи, прижав к себе и поглаживая ее по затылку. Она уткнулась ему в плечо, беззвучно плача. Он почувствовал, как рубашка на плече намокает от ее слез. Ему вновь стало не по себе, сердце сжалось от нахлынувших чувств. Он проглотил комок в горле, и сказал:

— Ладно, ладно, разберемся! По крайней мере, до Марсовилля я тебя точно могу проводить!

— Спасибо, милый! — улыбаясь сквозь слезы, поблагодарила его Таня. Тут в комнату вошла медсестра и сказала, что пора покормить Таню. Рэй извинился, встал, и засобирался.

— Я завтра еще приду! — сказал он, целуя Таню на прощанье.

— Приходи, я буду ждать! — ответила она, улыбаясь ему так, как давно уже не делала.

Как объяснил Тане доктор Хоффман, зрение она потеряла из-за асфиксии, то есть недостатка кислорода. Те 12 минут, когда она была в коме и не дышала из-за закупорки льдом редуктора дыхательного аппарата, и были роковыми. Из-за недостатка кислорода зрительный центр мозга отказал. По счастью, ее нашли практически сразу после этого, иначе могли отказать и другие центры мозга; либо она могла и вовсе умереть. И также, по счастью, не была нарушена герметичность гермокостюма. Иначе отравление углекислым газом из атмосферы было бы настолько глубоким, что, скорее всего, привело бы к смерти. Все-таки концентрация углекислоты в гермокостюме Тани в момент, когда она потеряла сознание, была намного ниже, чем в атмосфере. Теперь ей предстояли несколько операций по вживлению в пораженный центр стволовых клеток, способных трансформироваться в любые клетки, в том числе и в клетки мозга. Успех полностью не гарантировался, и в случае, если клетки не приживутся, либо окажутся также поражены нейроны, передающие сигнал из глаз в мозг и обратно, придется вживлять искусственные нейроны и микрочип, заменяющий зрительный центр. Операции сложные, требующие высококвалифицированных специалистов и специализированных клиник, каких на Марсе пока не было. Поэтому Таню придется отправить на Землю. Чисто для проформы доктор спросил, есть ли у нее медицинская страховка. Страховки не могло не быть, она была обязательна для всех "марсиан" при заключении контракта перед отправкой на Марс; или при рождении, если человек родился здесь. Таня ответила, что есть, конечно же. Но доктор тут же пояснил, что речь шла о сумме примерно в восемьдесят тысяч за саму операцию и курс лечения. Таня вспомнила, что в ее страховке стояла сумма в пятьдесят тысяч. Еще тридцать…. черт возьми, это почти все, что было у них c мужем на счету. Эти деньги они копили на уютный домик где-нибудь на Земле, к выходу на пенсию. Хоть до пенсии было еще далеко, и зарабатывала она неплохо, почти пятьдесят тысяч в год; но восстановится ли ее зрение хотя бы частично, и попадет ли она снова потом на Марс — это было под большим вопросом. Ведь это здесь, на Марсе, были такие хорошие заработки; а на Земле она могла рассчитывать максимум на пятнадцать тысяч в год. Из этих денег от трети до половины уходило бы на оплату жилья, в то время как на Марсе жилье, как и все остальное, было бесплатным. Деньги на Марсе пока что были совершенно не нужны, тут царил коммунизм, как шутили остряки. Это и привлекало сюда немалую часть специалистов, помимо романтики и духа первопроходцев. Люди осваивали враждебную планету, а в это время им на счет в банке на Земле начислялась весьма неплохая зарплата; в три-пять раз большая той, что они получали на Земле за ту же работу и в той же должности. По достижении пенсионного возраста (или по окончании контракта, если он не продлялся) большинство "марсиан" возвращалось назад, на Землю; обзаводилось жильем, и жило себе припеваючи до самой смерти в комфорте родной планеты. "Комиссия по человеческим ресурсам", как называлась на Марсе организация вербующая и устраивающая людей, всячески поощряла возвращение людей на Землю по достижении пенсионного возраста. Это, конечно, противоречило долгосрочным целям колонизации планеты, но было понятно: ведь пока что содержание даже работающего человека на Марсе обходилось вчетверо дороже, чем эквивалентное по качеству и ассортименту услуг на Земле. Для пенсионера же эта цифра возрастала уже вшестеро. Но кое-кто, в основном родившиеся на Марсе, по выходу на пенсию предпочитали провести остаток дней здесь. В этом случае все расходы на их проживание и содержание оплачивались из их же пенсии, заработанной многими годами нелегкого труда на Марсе. Это было очень невыгодно для пенсионеров, и немногие решались оставаться здесь. От мысли, что придется так вот растратить деньги, отложенные на старость, Таня пришла в уныние. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что доктор принялся убеждать ее, что ничего нет дороже такого дара божьего, как зрение. Она ответила, что прекрасно понимает это, и поблагодарила его за участие.