Кодекс Крови. Книга II (СИ) - М. Борзых

— Сударыни, у нас с вами назрел немаловажный вопрос, — постарался перевести я тему, — ваш супруг развязал войну против моего рода и проиграл её. Таким образом, я имею право на всё движимое и недвижимое имущество барона Крысина Аркадия Ивановича, а также активы в ценных бумагах и прочая. Юристы разберутся.

Женщины синхронно кивнули, не перебивая меня. Удивительно. Ни тебе слёз, ни истерик.

— Теперь необходимо разобраться с вами, сударыни. Вы можете вернуться к себе в род, а можете дать мне вассальную клятву, скреплённую кровью. Предупреждаю, за нарушение такой клятвы наказание одно — смерть.

Я ожидал чего угодно: торгов, заигрываний, скандалов, но только не следующей фразы Белецкой:

— Как вы сами заметили, барон, вы становитесь владельцем всего имущества Крысина, в том числе и нас. Мы лишены возможности выбора в силу разных причин.

Женщины стояли, опустив глаза в пол, словно покорные служанки, а не вдовствующие баронессы.

Я несколько опешил от услышанного. Неужели рабство? Но они обе аристократки и состояли в браке с Крысиным…

— Наш покойный супруг слишком хорошо играл в карты, — как само собой разумеющееся пояснила Одуванчикова, — а вот наши отцы — плохо.

— И при этом за столом присутствовал ещё и князь Мышкин? — наобум предположил я и, судя по выражению лица жён Крысина, попал в точку. И здесь, сучёныш, руку приложил. — Сударыни, сути моего предложения ваше положение не меняет. Я уничтожу документы собственности и долговые расписки, если они есть. Повторюсь, вы вольны сами выбирать свою судьбу. Правда, в случае возврата в отчие дома, вы всё же принесёте мне клятвы о ненападении. Я не имею привычки оставлять за спиной живых врагов.

Пару минут стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь тихим сопением детей. Старшие удерживали на руках младших, позволяя им поспать хоть немного.

— Я принесу вассальную клятву, если позволите продолжить заниматься своими проектами, — первой отозвалась на свой страх и риск Одуванчикова.

— Если эти дела не нанесут моральный материальный, финансовый и репутационный ущерб роду Комариных, то на здоровье, — отмахнулся я, ожидая второго решения.

— Я принесу вассальную клятву, — твёрдо глядя мне в глаза, произнесла Белецкая, — мне некуда возвращаться, ещё и с дюжиной наследников. Тем более, есть шанс передать хотя бы титул кому-то из детей.

— А вот здесь кроется не меньшая загвоздка, — вынужден я был разочаровать Белецкую. — Перед началом войны ваш супруг возвёл в ранг официального наследника своего бастарда. Это означает, что вашим детям максимум достанется денежное содержание.

Ох, как же она цветасто ругалась. Я даже заслушался. Никогда не думал, что женщина со столь ангельской внешностью сможет так фигурально выражать свои мысли.

— Так, он он же вроде бы умер, — с некоторым сомнением покосилась Одуванчикова на дюжину детей по лавкам, самые старшие из которых всё слышали.

— Вроде бы, да не совсем! — честно предупредил девушек, — поэтому на самом деле выбор у вас небольшой.

— Барон, а вам жёны не нужны случайно? — всё так же бесстрашно предложила Одуванчикова, быстро просчитывая и проговаривая возможные варианты. Вот же хваткая барышня, надо бы запомнить это качество.

Белецкая только шипела на рыжулю с её предложениями, а я ни с того, ни с сего рассмеялся. Да что ж за день такой-то сегодня? Женщины на меня просто-таки табунами прут.

— Вынужден отказаться, сударыни, от столь лестного предложения, — я отсмеялся и, наконец, смог ответить. — Ближайшее время связывать себя узами брака не планировал.

— Крайне недальновидно с вашей стороны, — тут же прокомментировала Одуванчикова, — но я могу заняться подбором кандидатур на сию должность и не только в зависимости от ваших предпочтений.

Нет, Одуванчикова — решительно чудо чу́дное! Если, кроме напористости, в ней присутствуют ещё честность и трудолюбие, то она станет незаменимым человеком в клане.

— А вы успеете? — не удержался я от подначки девушки, — у вас и своих проектов хватает.

— О, вы меня недооцениваете! Не только успею, но ещё и в ночную смену могу поработать. В конце концов, наложницей тоже неплохо быть, имея ряд вольниц и преференций.

Белецкая только молча всплеснула руками и закатила глаза в возмущении.

— Ваше предложение я тоже рассмотрю, Анна Сергеевна, но несколько позже. А пока, сударыни, вам с детьми придётся принести мне клятвы о ненападении и вассальные клятвы, и мы вас вернём домой вместе с моим управляющим для оценки семейных активов.

— Могу задать вопрос, Михаил Юрьевич? — набравшись смелости, обратилась ко мне Белецкая. Я кивнул разрешая. — Когда будет проходить прощание с погибшими? Мы хотели бы присутствовать, если это возможно. Наёмники меня мало интересуют, а вот часть воев была со мной с самого детства. Хотела бы провести их по-человечески.

— Прощание назначено на завтра, баронесса, — ответил женщине, которой, видимо, понятия чести и преданности были не чужды, в отличие от её покойного супруга. — И да, вы можете поучаствовать в прощании.

На этом наш разговор закончился. Баронессы отправились будить детей, а затем по очереди приносить кровные клятвы. Я же в процессе просматривал через кровь их скрытые намерения и мотивы поведения.

Женщины до моего прихода обсуждали своё будущее. Ситуация для них в целом была безрадостная. Белецкая, как более старшая, успокаивала младшую жену и уповала на то, что раз их не отправили на потеху бойцам рода-победителя, то и в дальнейшем будут относиться приемлемо.

Одуванчикова же, словно маленький костёр в сырую погоду, шипела и дымила, доказывая, что нужно самим становиться полезными. При должном уровне свободы рыжуля действительно согласна была идти хоть в наложницы, хоть в любовницы. Самого Крысина жены вспоминали без особых чувств.

— Сдох, и хвала Богам! Хоть рожать, как инкубатор, перестану, — устало отозвалась Белецкая.

— С тобой хоть не экспериментировали… Папеньку опасался, — пожала плечами Одуванчикова, — меня же не жалко было.

Не скажу, что меня мороз по коже пробрал от таких откровений, нет. Высшая аристократия таит немало грязных секретов за закрытыми дверями родов. Сор из избы не выносится по определению, но уподобляться тому же Крысину я не хочу и не буду. Мне есть чем заняться, кроме как тешить собственное самолюбие безграничной властью над двумя бесправными женщинами.

Клятвы были приняты, а я по кровной связи обратился к Арсению:

— Я не знаю, к кому ещё обратиться с таким вопросом. Возьмёшься съездить в имение Крысиных и оценить их активы? Мне заниматься этим некогда, да и не так много вокруг людей, которым я доверяю.

— Ваше благородие, это не совсем мой профиль, но исходя из ситуации я подготовлю отчёт. Вам бы собственную административную структуру пора выстраивать, — тонко намекнул мне Арсений.

— Если поможешь кадрами для оной, буду благодарен. У деда наверняка было что-то подобное, — понадеялся я на предусмотрительность старого барона.

— Нет, ваше благородие. Барон Комарин любил вникать в детали и держать всё под личным контролем, поэтому вам придётся выстраивать собственную структуру.

Я тяжело вздохнул от назревающих перспектив. По сути, не вникнув в работу двух имеющихся имений, мне привалило ещё одно, которое следовало либо переварить, либо оставить функционировать в существующем виде и получать определённый процент с прибыли. Я больше склонялся к последнему варианту, но ведь были же ещё и другие активы. Крысин всё грёб под семью, а, значит, активов этих гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Теперь необходимо было их верно оценить, чтобы не оказаться в дураках.

— Кстати, о кадрах, присмотрись в дороге к рыжей баронессе Крысиной. Она показалась мне весьма деятельной. Кровную и вассальную клятву принесла, а потому можно привлекать, я думаю.

— Эк как у вас всё быстро. Клятву принесла, и можно привлекать, — возмутился Арсений. — Так это не работает. Но буду иметь в виду, присмотрюсь.

* * *

Прощание с погибшими проходило в несколько этапов. Сперва прощались с павшими воинами с обеих сторон. Были собраны три высоких погребальных костра: для наших бойцов, воев Крысина и наёмников, запятнавших свою честь.

Сжигание носило не только церемониальный, но и практический характер. В мире, где существуют маги смерти, никто не захочет однажды встретиться с умершим спустя годы или даже десятилетия. Другой вопрос, что пепел достойных воинов развеивался по ветру, а пепел бесчестных отправляли в болото, демонстрируя отношение живых к поступкам