Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко

В этот момент из глубины номера возникла Сонька в своем пеньюаре, негромко позвала:

— Михаил, что ты здесь делаешь?

Купец остолбенел. Блювштейн резко оглянулся.

— Ты меня спрашиваешь?! Это я хочу спросить тебя — что ты делаешь в номере этого господина?

— Он пригласил меня на утренний кофе.

— Я вас не приглашал, — замотал головой купец.

— Как? — удивилась девушка. — Вы полагаете, я сама пришла к вам? Без приглашения?!

— Я приглашал… Но вчера.

— Мишенька, — жалобно произнесла Сонька. — Я оболгана. Этот господин вчера в ресторане предложил прийти к нему утром на кофе, и я согласилась.

— Не помню… Насчет кофе — не помню, — пробормотал окончательно вспотевший купец.

Блювштейн оставил купца, подошел к жене, спросил свистящим шепотом:

— Утренний кофе? Тебе захотелось утреннего кофе в чужом номере?

— Но у нас ничего не было! — воскликнула девушка. — Клянусь!

— Ничего не было, — пробормотал купец.

— Этот господин сделал попытку пристать, но потом быстро уснул, — продолжала оправдываться Сонька.

— Да, я уснул. Потому что был пьяный.

Блювштейн вернулся к нему.

— Вы опозорили, вы обесчестили мою жену. И вы обязаны понести за это наказание.

— Какое? — белыми губами спросил купец.

— Во-первых, дуэль! А во-вторых, завтра во всех газетах будет напечатано об этом происшествии. Не только вы, но и ваша семья будет опозорена. Жена и дети узнают истинный облик мужа и отца!

— Умоляю, — у купца подкосились ноги. — Не уничтожайте. Любое условие — и я его исполню. Пощадите!

Сонька приблизилась к Блювштейну, просяще сложила руки на груди:

— Михель, я прошу. Ради меня, ради моей чести, отпусти этого несчастного господина. Он ни в чем не виноват. Ведь это я пришла к нему. Прости его. Со мной же можешь поступить как угодно. Я согласна.

Муж помолчал, гоняя желваки на скулах, и благородно согласился:

— Хорошо, я выполню твою просьбу. Но при условии: этот человек должен покинуть гостиницу сейчас же, немедленно!

Девушка повернулась к бледному, растерянному купцу.

— Вы согласны?

— Да, согласен. — Кивнул тот. — Только вот у меня куда-то пропали все деньги и это… перстни с рук.

— Что? — заорал Михаил. — Вы кого-то подозреваете? Моя жена украла?

— Я?! — пораженно охнула Сонька.

— Нет, никого! Тем более вас… — пробормотал купец. — Просто что-то случилось…

Блювштейн направился к выходу, у самой двери оглянулся:

— Если через час я увижу здесь вашу бессовестную рожу, я ее продырявлю!

Сонька следом за Михаилом покинула номер купца.

Сонька и Блювштейн не спеша, прогуливались по людным московским улицам. Погода была великолепная, праздный народ покинул свои дома и квартиры, все дышало покоем и неторопливостью.

— Ты сам-то питерский или москвич? — спросила Сонька.

— Москвич, коренной! — самодовольно ответил Михаил.

— А родители?

— Здесь, в Москве.

— Может, познакомишь?

— Зачем?

Девушка даже приостановилась.

— Что значит — зачем? Я тебе кто?

— Ну, вроде жена.

— Не вроде, а жена. Живем вместе, работаем вместе. Надо знакомить. Они у тебя кто?

— Отец — профессор университета, и мама тоже в университете.

— Хорошие родители. Будем знакомиться, — решила Сонька.

Некоторое время шли молча, девушка поглядывала на Михаила.

— Они знают, чем ты занимаешься?

— В том-то и дело, что знают.

— И, конечно, недовольны?

— А ты была бы довольной, если бы твой сын чистил чужие карманы и сумки?

— Во-первых, у меня дочь.

— У тебя есть дочь?! Не знал.

— Не знал — узнал! А во-вторых, у нее будет другая жизнь.

— Какая? — Блювштейн насмешливо смотрел на Соньку.

— Другая. Я сумею из нее сделать человека.

— Если успеешь.

Сонька снова остановилась:

— Что значит — если успеешь?

Блювштейн улыбнулся, ласково поцеловал ей руку:

— Сегодня мы гуляем по Москве, а завтра, может, будем махать киркой на Сахалине. Вот что это значит.

Они снова шли и снова молчали.

— И все-таки я хочу познакомиться с твоими родителями, — твердо заявила Сонька.

— Зачем? Они поймут, что ты тоже воровка.

— Я на нее похожа?

— Ты похожа на меня. А это говорит о многом.

Девушка обняла его:

— Увидишь, я им понравлюсь. — Она показала свои длинные ногти. — Как?

— Надо подрезать.

— Дурачок, ничего не понимаешь! Пойдем выберем подарок родителям.

— Ты взяла достаточно денег?

— Выберем без денег, — загадочно улыбнулась девушка.

Ювелирный магазин, который облюбовала Соня, оказался не самого высокого класса, однако выбор изделий был достаточно большим, да и желающих поглазеть на дорогие безделушки здесь толпилось немало. Сонька и Михаил протолкались к прилавкам, и девушка попросила одного из продавцов:

— Подскажите, пожалуйста, вот те два колье и перстни. Да, эти, спасибо.

Продавец выложил товар на стекло, профессионально следя за происходящим. Сонька внимательно изучила по очереди оба колье, попробовала их своими длинными ногтями на крепость, отложила в сторонку. После чего перешла к перстням. Она принялась вертеть их и примерять на пальцы. Михаил стоял рядом, с недоумением и интересом наблюдая за ее манипуляциями.

— Можно вас? — позвал продавца кто-то из покупателей.

— Подождите, я занят, — отмахнулся тот, не сводя глаз с колье и перстней.

Сонька наконец отодвинула от себя все изделия, глубоко вздохнула:

— Благодарю, не надо. Пошли отсюда, Сашенька.

И первой направилась к выходу. Продавец сгреб украшения, положил на место, под стекло.

От магазина шли молча. Наконец Михаил не выдержал, коротко бросил:

— Ну и чего?

Сонька взглянула на него, вытянула вперед руки ладонями вверх, попросила:

— Загляни под мои ногти.

Блювштейн с недоумением выполнил просьбу подруги и неожиданно обнаружил под ее ногтями несколько довольно крупных бриллиантов.

— Ты… выдрала их?

— А что мне оставалось делать? — засмеялась Сонька. — Он так таращился, что сунуть что-либо в карман было невозможно.

Михаил какое-то время оценивал Сонькин фокус и вдруг стал хохотать, как ненормальный.

Сонька, одетая скромно и со вкусом, уверенно ступала по ступеням, цепко держа Михаила под руку. Они остановились перед высокой добротной дверью одной из квартир, Блювштейн подмигнул спутнице и дернул за веревочку звонка. По ту сторону двери послышались дробные женские шажки, звонкий голос крикнул:

— Кто там?

— Мамочка, — излишне весело ответил Михаил, — это ваш любимый сын!

За дверью как-то странно затихли, и через мгновение тот же голос попросил:

— Одну минуточку…

Снова послышались шажки, в этот раз удаляющиеся, после чего половицы заскрипели от неспешной, тяжелой походки. Дверь открылась, и в дверном проеме предстал грузный мужчина в халате, лет шестидесяти. Это был отец Михаила. Он быстро взглянул на сына, мельком изучил спутницу, никак не отреагировав на нее.

— Слушаю, Михаил.

— Папа, я не один.

— Вижу. Что ты хотел?

— Хотел бы войти в квартиру.

— Зачем? Ты забыл наш последний разговор? — Отец был суров и неприступен.

— Папа, между родителями и сыном не может быть последнего разговора. Я бы хотел его продолжить.

Блювштейн-отец помолчал и с громким сопением отступил назад.

— Прошу.

Михаил и Сонька вошли в длинный прохладный коридор и двинулись в сторону той комнаты, куда жестом указал отец. Комната была просторная, в центре стоял большой черный рояль. Михаил помог Соньке сесть в кресло, сам расположился рядом. Отец молча стоял в дверном проеме, изучая визитеров.

— Как мама? — спросил сын, деланно улыбнувшись.

— Ты сейчас ее увидишь, — кивнул отец и громко позвал: — Сара, тебя желает увидеть сын!

В комнату вошла маленькая сухонькая женщина, ласковыми и нежными глазами она уставилась на Михаила.

— Здравствуй, Михель. Ты что-то хотел?

— Хотел тебя увидеть, мама.

— Увидел? — строго поинтересовался отец. — Достаточно. — И он легонько подтолкнул жену в спину: — Ступай.

— Но я бы хотел познакомить маму со своей женой, — вдогонку бросил Михаил.

Родители почти одновременно оглянулись.

— У тебя… жена? — не сразу спросил Блювштейн-старший.

— Да, — кивнул сын. — Мы любим друг друга и пришли за благословением.

Отец посмотрел на мать, горько усмехнулся:

— Как ты понимаешь, Сара, сын решил сюрпризами довести нас до крайней точки. — Он перевел взгляд на Соньку и поинтересовался: — Как вас зовут, мадемуазель?

Она поднялась с кресла.