Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко

— Не плясал! Не доносил я! — закричал Арон. — Иначе зачем сюда бы явился?

— И зачем же ты явился? — не отпускал его вор. — Чтоб на тебя не подумали? Или вынюхивать пришел?

— По-твоему, я вертожопый? Паскуда, по-твоему? Шнырь? — Арон рванулся к выходу. — Пустите меня! Не желаю видеть ваши рожи!

— Держите его, — распорядился Красавчик.

Улюкай с помощью Кочерги мощно скрутил парня и потащил в одну из комнат.

— Интересно, чего он нашпрехал в полиции? — негромко произнес Красавчик.

— Думаю, нашпрехал, — усмехнулась Сонька. — Поэтому надо всем затаиться, а мне первым делом съехать отсюда.

Из соседней комнаты донеслись глухие удары и стоны — это Улюкай работал над Ароном.

Снова заплакал ребенок.

Это было похоже на хорошо подготовленную и рассчитанную на внезапность операцию: ко входу в гостиницу «Астория» подлетело сразу несколько крытых повозок, из них тут же высыпало десятка два полицейских, они скопом ринулись в гостиницу. Полицейские бежали на тот этаж, где жила Сонька. Разбегалась, уступая дорогу, испуганная гостиничная обслуга, удивленно сторонились постояльцы, грохот от кованых сапог разносился по всем этажам.

Когда первые полицейские ворвались в номер, кроме разбросанных мелких вещей и неаккуратно сдвинутых стульев, на которых недавно сидели воры, они ничего не обнаружили.

Сонька вышла из пролетки и, прижимая к груди закутанного младенца, в сопровождении Улюкая направилась к подъезду дома. Улюкай, придерживая девушку под руку, помог ей подняться на третий этаж, дернул за кисточку звонка одной из квартир. Дверь открыла незнакомая пожилая дама, удивленно поздоровалась:

— Здравствуйте. Вы к кому?

— К пани Елене. Она здесь живет?

Женщина всплеснула руками:

— Вы — Соня? Конечно, пани Елена живет здесь! Вы вовремя, она как раз дома.

— Ступай, жди меня внизу, — бросила Сонька Улюкаю и переступила порог.

— Кто пришел? — раздался голос пани Елены из глубины квартиры.

— Это к тебе, Лена, сюрприз! — ответила сестра.

В длинном коридоре возникла пани Елена, увидела Соньку, радостно бросилась к ней.

— Боже мой! Вот это действительно сюрприз! — Обняла, расцеловала, аккуратно взяла захныкавшего ребенка. — Это кто у нас?

— Доченька, — улыбнулась девушка. — Табба.

— Табба, Таббочка… Необычное имя.

Они двинулись в глубь квартиры.

— Да, — вспомнила вдруг пани Елена. — Я ведь вас не представила. — Она оглянулась на женщину, которая открывала дверь. — Это моя сестра, пани Мария, я тебе много о ней рассказывала. — Пани Елена весело рассмеялась. — Маруся, ничего, если Соня будет называть тебя пани?

— Очень даже мило, — улыбнулась та и оставила их в комнате пани Елены. Та приподняла краешек кружевного одеяльца, заглянула в лицо младенца.

— Хорошенькая. На маму похожа.

— Пани Елена, — прервала ее Сонька, — у меня совсем мало времени. Можно по делу?

— По делу? Конечно, можно.

Они сели друг против друга, и девушка, немного помолчав, сказала:

— Я должна срочно покинуть Петербург.

— Что-нибудь случилось?

— Случилось. Сложилась такая ситуация, что я должна уехать одна, без ребенка.

— Ты хочешь ее оставить? — вскинула брови пани Елена.

— Да, я хочу оставить ее на ваше попечение.

Пани была явно растеряна:

— Но у меня у самой никогда не было детей… то есть ребенка.

Сонька улыбнулась.

— Не было — появился.

Пани Елена все равно не могла ничего понять.

— А что случилось, Сонечка? Ничего, что я тебя так — Сонечка, как доченьку?

— У вас теперь две доченьки — я и Табба.

Пани снова заглянула в конвертик.

— Спит. — Она подняла глаза на девушку. — Я могу задать не слишком деликатный вопрос?

— Конечно, пани Елена.

— Чем ты занимаешься? Твоя профессия?

Сонька какое-то время смотрела в сторонку, потом усмехнулась:

— Если я скажу, вы упадете со стула.

— Не упаду. Я примерно догадываюсь, — внимательно посмотрела в глаза девушки. — Ты именно по своей… «работе» была тогда на даче?

— Да, — кивнула девушка, — я воровка.

— Что?!

— Я, пани Елена, воровка.

— Ты вот так просто… Так просто об этом говоришь?

Та дернула плечами.

— Я могу врать кому угодно, только не вам.

— Но почему так случилось?

— Это длинный разговор, а у меня нет времени. — Сонька поднялась.

Пани Елена придержала ее.

— Я не верю. Вы обманываете.

— Я сказала правду.

— А зачем, зачем вы выбрали такой путь?

— Путь не выбирают. — Сонька взяла руку пани, приложила к своему лицу. — Он определяется свыше.

— Вас Бог за что-то наказал?

— Думаю, Он наградил меня, — серьезно произнесла девушка. — Да, я каждый миг рискую. Но это та жизнь, которая тащит меня вперед с такой силой, что все время кружится голова. И поверьте, пани Елена, я счастлива своей судьбой. Другой судьбы я не хочу.

Вдвоем они прошли к выходу, Сонька на прощанье сказала:

— Проблем с деньгами ни у вас, ни у дочки не будет. Я приложу к этому все усилия. — Поцеловав в щеку старую пани, она покинула квартиру.

Состав Санкт-Петербург-Москва уже стоял у перрона Николаевского вокзала, готовый к отправке. Отъезжающая публика не спеша и с достоинством шествовала к вагонам, проводники стояли неприступные и торжественные.

В самом начале перрона и дальше вдоль состава прохаживались полицейские чины. Здесь же сновали филеры и шпики, выделяющиеся острым глазом и характерной одеждой — шляпами и одинаковыми длинными пальто.

Сонька в сопровождении элегантного мужчины, в руках которого был небольшой саквояж, также направлялась к своему вагону. Выглядела она изысканно, держалась достойно и слегка кокетливо. Элегантный мужчина в модном пальто был не кто иной, как Красавчик.

— Не верти головой, — с улыбкой велела Сонька Красавчику. — В таком виде тебя никто не признает. Возьми мою руку, поцелуй.

Тот довольно неуклюже выполнил приказ, с натянутой улыбкой произнес:

— Чего делать с Ароном?

Сонька кому-то кокетливо улыбнулась, повернула милую головку к спутнику:

— А чего с ним делать? Пусть живет.

— Нельзя, — покрутил головой Красавчик, — выпусти его на волю — он вообще всех заложит.

— Решай сам.

— Получается, теперь я в Питере за главного?

— Получается так.

Они прошагали какое-то время молча, и Красавчик снова вернулся к своей теме:

— Может, его замуровать?

— Кого? — рассеянно переспросила Сонька.

— Ну, Арончика.

Она рассмеялась.

— Как графа Монте-Кристо?

— Какой из него граф? — ощерился вор. — Мелочевка, мизер. Замуруем в подвале, пусть там спит, жрет… Короче, живет.

— Тебе виднее.

Они подошли к вагону, Красавчик передал проводнику посадочную карту Соньки. Тот проверил ее и впустил молодую даму в вагон.

В купе Сонька была одна. Сняла шубку, задвинула саквояж поглубже под полку, села за столик и начала задумчиво смотреть в окно на медленно проплывающие мимо фонари вокзала — состав набирал обороты. В дверь постучали, и в купе заглянул проводник:

— Что мадам желает? Покушать или, может быть, вина? У нас имеется отличный французский продукт десятилетней выдержки.

Она пожала худенькими изящными плечиками, улыбнулась.

— Пожалуй, вина.

— Один момент, сударыня!

Проводник ушел, оставив по рассеянности дверь открытой. Сонька снова стала смотреть в окно и в отражении стекла увидела, что мимо ее купе прошел молодой статный господин в дорогом пальто и с тростью в руке. Девушка приняла стойку: повернула лицо к вагонному проходу, забросила ногу на ногу, демонстрируя каждому желающему модные сапожки с высокой шнуровкой. Спустя какое-то время молодой человек прошел по вагонному проходу в другом направлении, бросив при этом заинтересованный взгляд в сторону красивой одинокой женщины в купе.

Вернулся проводник с подносом, на котором стояла бутылка дорогого вина, два фужера и фрукты.

— Почему два бокала? — удивилась девушка.

— Дорога предстоит длинная, — объяснил проводник, возясь с бутылкой, — мало ли кто может заглянуть к вам в гости.

Она никак не отреагировала на его реплику и, когда проводник ушел, взяла наполненный бокал, пригубила. Неожиданно в дверях купе возник тот самый молодой господин, в руке он держал бутылку вина и два фужера.

— Прошу великодушно простить меня, — с очаровательной улыбкой промолвил он, — но я органически не переношу одиночества. Не позволите ли вы провести хотя бы несколько минут в вашем обществе?

Сонька с безразличным выражением лица кивнула на место напротив:

— Милости прошу.