Берег Скардара - Владимир Корн

Мне все же удалось кое-что узнать об Изнерде, пусть и не так много, как хотелось бы. Но и того, что я услышал, было достаточно, чтобы понять: захват изнердского корабля сродни пощечине. И пощечина эта была нанесена не какому-то конкретному человеку, а целой державе. Последствия представить нетрудно.

Я видел, что все вокруг ожидают от меня каких-то действий. Но что же я могу? Я вам что, бог, добрый волшебник? Попробовать, что ли, прикрыться именем Янианны, умоляя нас пощадить?

Подошел Бертоуз, взглянул на меня, и я молча кивнул головой. Через минуту по очереди рявкнули две ретирадные кулеврины, установленные на корме.

Так, чему быть — того не миновать. Когда-то это должно было произойти, не могло же нам везти до бесконечности. Жаль только, что происходит так рано.

Под взглядами людей я бросил на палубу пару абордажных кошек, затем разрядил в сторону приближающихся кораблей оба ствола своего пистолета, взял в руки пороховницу и всыпал в стволы порох. Всыпал много, не жалея. Прошка дернулся и снова застыл. Знаю, Проухв, знаю. Стволы могут не выдержать такого заряда, но понадобится нам всего лишь один выстрел. Я насыпал пороха на полки замков и положил пистолет на бухту пенькового каната перед входом в крюйт-камеру. Все.

Я развернулся и по очереди посмотрел в глаза окружавшим меня людям. Выбор всегда есть, но примете ли вы его именно таким?

Глава 13

КОСТЫЛЬ ИЗ ЗОЛОТА

Так, парни, все, что вы сейчас увидели, придумано не мной. Много лет назад в другом мире на одном корабле сложилась похожая ситуация. И именно так тогда лежали пистолеты у входа в крюйт-камеру. И те, кто был на паруснике, выстояли, выиграли бой с многократно превосходящим их противником. Адмиралы, офицеры самых могущественных тогда флотов отказывались поверить в случившееся, объясняя победу невероятно благоприятным стечением обстоятельств. Да какая теперь разница, почему это произошло? Разве главное в этом? Главное в том, что пистолеты лежали у входа в крюйт-камеру.

И еще, на могиле офицера, командующего этим кораблем, высечено: «Потомству в пример». А я, как ни крути, тоже вроде бы один из его потомков.

Но как ко всему этому отнесетесь вы, парни? Ведь сейчас совсем не та ситуация, что сложилась в том бою, о котором вам даже не приходилось слышать. Но никто из вас не отвел взгляда.

Фред подошел к пистолету, взял его в руки, внимательно осмотрел состояние кремней, затем положил на место и прикрыл снятым с себя камзолом. Разумно — пистолет не намочит водой. Затем фер Груенуа встал рядом со мной. А я продолжал рассматривать стоявших напротив людей. А что, хорошие люди, пусть и совсем не похожи на ангелов. Особенно это относится к тем, кто пришел вместе с Оливером Гентье. Смешно даже пытаться представить их добропорядочными гражданами, нисколько не сомневаюсь, что за свою жизнь они видели и творили такое…

Да, они не ангелы, зато, если нужно, не задумываясь будут в жестокий шторм карабкаться на мачты высотой в добрые тридцать метров, когда даже на палубе устоять на ногах почти невозможно, когда корабль почти касается ноками рей воды то одним, то другим бортом… А ведь на мачты не просто необходимо забраться, там еще и работать нужно, тянуть сжатыми до судороги пальцами вырывающуюся парусину, бороться со всеми этими шкотами и гитовами.

Такие люди готовы прыгнуть на палубу вражеского корабля, не слыша даже грохота боя из-за собственного рева, прыгнуть прямо на клинки сабель и стволы ружей противника… Это про них у нас говорят: сам черт не брат. Здесь говорят по-другому: тигру в пасть плюнет. Не потому ли эти люди так охочи до тех радостей жизни, что ждут их на берегу?

Ладно, это все лирика. Ну, что тут у нас?

Сначала о плохом и грустном. Нам не оторваться. Изнердийцы настигнут нас еще до наступления темноты. Ночью мы могли бы сменить курс, и, если бы повезло, они не заметили бы нашего маневра. К утру мы бы уже скрылись за горизонтом.

Вероятно, нам следовало так поступить прошлой ночью, но что сделано, то сделано. «Мелисса» — не самый ходкий корабль, в этом нам не повезло. Не повезло и с тем, что прошлые владельцы парусника только начали кренгование и не успели очистить подводную часть корпуса от ракушек и водорослей, которые сильно тормозили ход корабля.

Кроме того, «Мелисса» имеет усиленный корпус, и это, надеюсь, поможет при попадании в него ядром. Но вот масса корабля от этого увеличилась. Прибавьте к этому грот с косыми парусами — это неплохо для управления, но не для хода корабля.

Интересно, а что у нас есть хорошего? Обязательно что-то должно найтись.

На корме, перебивая мысли, грохнули обе кулеврины. Это Бертоуз их осваивает. До изнердийцев еще далеко, и ядра не преодолевают даже половину расстояния. То-то, наверное, веселье стоит на преследующих нас кораблях.

Ну что же, нас догонят, оставят пушечными выстрелами коутнер без парусов, картечью сгонят всех нас с палубы и отправят шлюпки с абордажными командами. Им даже швартоваться не будет необходимости. Топить нас не будут (хоть что-то хорошее), и это значит, что у нас есть время побарахтаться.

Опять два выстрела с кормы. Забавляйся, Бертоуз, забавляйся. Пороха не жалко, все равно не успеем весь сжечь. А в крюйт-камере пороха хватает. Хорошего качества, кстати, порох, гранулы отшлифованные и одной величины. Вспыхнет равномерно.

— Ваша светлость, может быть, можно что-то сделать?

Это Прошка. И глаза у него с такой надеждой смотрят. Не за себя он беспокоится, Мириам ему жалко. Та, бедная, ходит, не отрывая глаз от пола, вернее, от палубы. Тяжело Мириам, понимает ведь, что все проблемы именно из-за нее.

— Конечно, Проухв. Сейчас черепашек на волю выпустим. Знаешь, сколько они живут? По триста лет, а то и больше. Нас давно уже не будет, а они все будут рассказывать своим детям о нашем милосердии, — не стал я разочаровывать парня.

Вот что, Фред, не смотри на меня так. Должен уже привыкнуть. Не хотят изнердийцы в сторону отваливать? Ну-ну.

— Давай! — сам себе скомандовал Гентье и выбросил за борт очередной тюк. Последний час люди только тем и занимались, что относили на корму корабля всякий хлам и кидали его за борт. Хлам быстро закончился, и потому в воду начали лететь и вполне ценные вещи. Но сейчас об их ценности никто не задумывался — собственная жизнь дороже.

Мы облегчили «Мелиссу» не менее чем на тонну, но преследующие нас корабли приближались так же неумолимо, как беспощадная смерть к приговоренному к казни узнику.

Фер Груенуа как-то по-особенному поглядывал на небо, море, втягивая в себя воздух и чуть ли не пробуя его на вкус языком. Затем он о чем-то переговорил со сти Молеуеном, имевшим весьма загадочный вид.