Царство Флоры - Татьяна Степанова

Здесь, как и в оранжерее олигарха Гурнова в Старогрязнове, было влажно и душно. Но не так круто и помпезно. Все по-деловому, по-научному.

– Вот смилакс обыкновенный, теплолюбивый он. – Марина показала на какую-то зеленую ползучую плеть – в горшке и на удобной подпорке.

Колосов с кислой миной ознакомился.

– И где еще такие выращивают?

– В любой частной оранжерее, можно и в домашних условиях.

– В домашних, – он тяжко вздохнул. – Я любовался на все ваши ботанические чудеса, но самого главного так и не увидел. Где ж у вас конопля?

Марина и Тихомиров переглянулись. Тихомиров фыркнул.

– Вы совсем как здешний участковый, – сказал он. – Явился он к нам однажды и говорит: цветы – это, конечно, красота, но мак-то где? А почему, скажите, мы не можем выращивать коноплю и мак?

– Наркосодержащие. Запрещено.

– Кем запрещено? Пятьсот лет в России конопляное масло ели и веревки плели конопляные, сайки с маком пекли…

– И сейчас пекут.

– Я русский человек, – Тихомиров ударил себя в грудь. – И это наш национальный продукт – конопля. А на то, что какие-то там безбашенные придурки курят, жрут и колются, плевать мне с высокой колокольни. Без них только чище будет, дышать легче, когда скопытятся. Нельзя из-за какой-то кучки отщепенцев, отбросов запрещать то, что выращивалось, культивировалось веками, что приносило прекрасный доход!

– Были б у вас дети, говорили бы вы по-другому, Сергей Геннадьевич.

– Трое у меня, трое на моей шее. – Тихомиров хлопнул себя на этот раз по затылку ладонью. – Ради них и стараюсь, только ради них одних, потому что люблю. Но коноплю и ради них бы не запретил.

– Там еще кто-то явился, – Марина посмотрела в окно оранжереи. – Наверное, клиенты, я пойду.

– Пойдемте все вместе, я тут все уже осмотрел, – сказал Колосов миролюбиво.

К конторе тем временем друг за другом подъехали две машины – «Вольво» и – тут Колосов не поверил глазам своим – черный «Мицубиси Паджеро»: ну, точная копия того, большеглинского. Из него вышел высокий, спортивного вида брюнет в джинсах и белой футболке поло. Из «Вольво» вышли две молодые женщины, и, подойдя, Колосов понял, что и они ему, как и черный внедорожник, знакомы – нет, не лично, а по оперативному фото, которое он всего час назад держал в руках.

Фаина Пегова и Алевтина Ойцева – они самые. Фигурантка и ее соседка по квартире, подруга. То, что эта самая Фаина окажется такой вот… такой красоткой, Колосов не ожидал. По фотографии никогда нельзя полностью судить о человеке, впрочем, как и по видеосъемке.

– Привет, всем привет! Сережа, чао! – Фаина помахала Тихомирову, и по тому, как он улыбнулся в ответ, Колосов понял, отчего он отвечал на вопросы об этой женщине так, как отвечал. – Марат, и ты здесь? Боже! Сколько зим! Каким ветром тебя занесло?

– Попутным. – Брюнет за руку поздоровался с Тихомировым, улыбнулся Марине, скользнул равнодушным взглядом по Колосову. И обернулся к Фаине, словно и не замечая стоявшей возле машины Али-Алевтины. – Давно не виделись, радость моя.

– Еще как давно, радость моя, – ответила Фаина точно с такими же интонациями, как до этого разговаривала с Алей.

Радость, радость, радость моя… Это было ее фирменное присловье. И те, кто общался с нею близко, невольно подхватывали его. Заражались.

Колосов понял, что этот Марат – знакомый фигурантки Пеговой. Вообще, все они оказались знакомы, судя по их приятельскому перебросу фразами.

– Действительно, давно к нам не заглядывали, Марат Евгеньевич.

– Да дела, Сергей, будь они неладны. Процесс за процессом в суде. Отдохнуть некогда. Тут вот в лес на пару дней еле вырвался.

– На охоту? Ба! На уток?

– Какие утки. Такого кабана завалил!

– Сейчас же вроде не сезон.

– А, – Марат с усмешкой махнул рукой, – места надо знать. Если есть желание, могу порекомендовать и вам, и Андрею. Кстати, он здесь?

– Да вон он, легок на помине. – Тихомиров кивнул на показавшийся в воротах «Мерседес» Балмашова.

Марина Петровых поспешила навстречу. Буквально остановила «Мерседес» на полпути, на середине аллеи. Балмашов вышел и направился к ним, а она засеменила рядом, стараясь попасть в такт его шагам.

– Это что – правда? – послышался за спиной Колосова голос Фаины Пеговой.

– Что тебя интересует, радость моя? – в тон ей спросил Марат.

– Правда, что ты с этой своей… ну с этой… разошелся?

– Ты кого имеешь в виду?

– Их так у тебя много? Последнюю.

– Ксеню? Марину? Леру? Да, мы расстались друзьями.

– А кто на очереди следующая?

– А у тебя кто на очереди, радость моя?

– Не знаю, Маратик. Был один… забавный такой, колоритный мужик… да ты, кажется, однажды его видел со мной в клубе мельком.

– Я только мельком все эти годы тебя и видел. Мелькнешь и исчезнешь. Это тот бритоголовый, с золотой цепью на шее?

– Цепь его как раз не уродовала. Златая цепь на дубе том, – Фаина усмехнулась. – Да как-то все сломалось в одночасье, разрушилось. Вот приехала узнать, как и что… подробности…

– Здесь? У Андрея?

– Не у ментов же, – хмыкнула Фаина.

И по этому ее коротенькому замечанию Колосов понял – о чем бы эти двое ни говорили, его собственная беседа с дочкой Пегова-Головнюка-Короля в любом случае будет не из легких. Но сейчас общаться с фигуранткой было пока еще рано.

А вот Алевтина Ойцева – Аля – по-прежнему молча стояла у машины. Стояла, опустив голову, кусая губы.

Подошли Балмашов с Мариной. Та, видно, уже успела доложить, зачем явился майор из угрозыска.

– Добрый день. – Балмашов окинул Колосова взглядом. – И здесь меня разыскали? Одну минуту, и я в полном вашем распоряжении. Марат, рад вас видеть… Фанни, привет. – Он наклонился к Фаине и поцеловал ее в щеку.

– Мы с Алькой по дороге к тебе завернули, – Фаина впервые обратила внимание на заскучавшую подругу. – В Москве – Сахара, а у вас тут так хорошо.

– А я за цветами, Андрей, – сказал Марат.

– Как всегда, для вашей матери?

– Как обычно. Но нужен эксклюзив.

– Сейчас что-нибудь подберу, – Балмашов улыбнулся. – Вы проходите.

– Марат вот нас на охоту приглашает, – усмехнулся Тихомиров, – на кабана.

– Серьезно? И что… это правда? – Балмашов бросал фразы рассеянно. Колосов ловил на себе его взгляды. Странно, у него было ощущение, что во всем этом оживленно-приятельском сумбуре такой неожиданной встречи всех со всеми Балмашова всерьез интересует только он, Колосов, – он и никто другой.

– То есть я вру, что ли? – хмыкнул Марат.

– Простите. Я просто подумал, что… Значит, вы уже успели поохотиться на кабана?

– Завалил с первого выстрела, – самодовольно ответил Марат (некому, некому было уличить его во лжи, егерь Мазай из Евпатьевского леса был ох как далеко).

– В следующий раз дайте знать заранее, составим вам компанию, – сказал Тихомиров. – Милое дело – охота.

– Вас, ребята, жены не отпустят, – усмехнулась Фаина. – Придется с Маратом ехать мне. По старой дружбе.

– Пойдемте, я подберу цветы, там и поговорим. – Балмашов вежливо дотронулся до плеча Колосова. – Нет, Марина, ты, пожалуйста, останься. Я сам займусь этим заказом.

– Я и не собиралась с вами идти, – ответила Марина Петровых. – У меня… у меня вообще куча дел!

Балмашов повел Колосова к конторе. На крыльце Колосов оглянулся. Фаина о чем-то оживленно разговаривала с брюнетом Маратом возле его черного «Мицубиси Паджеро». «Интересно, а где наши? – подумал Колосов. – Где машина наблюдения? Они же ее вести должны были с Долгоруковской. Или так закамуфлировались, что даже я их не вижу?»

Позже он выяснил, что машина наблюдения была. Она следовала за фигуранткой неотступно из Москвы, потом в Москву. Но это не помогло. Помочь и что-то изменить уже было невозможно. Но тогда они еще об этом даже и не подозревали.

– Значит, сегодня вы приехали не только из-за меня, – сказал Балмашов, когда они оказались вдвоем внутри – возле стойки рецепции с компьютером.

– У нас дело об убийстве двух человек. А они неожиданно для нас оказались вашими клиентами, Андрей Владимирович. Цветы у вас приобретали, – ответил Колосов.

– Я в курсе, мне Сергей сказал, что ваша сотрудница приходила в магазин. – Балмашов отошел в глубь зала. – Что бы такое на этот раз предложить ему? Ничего, если я буду разговаривать и заниматься композицией?

– Ничего. Хорошо у вас тут все организовано, – похвалил Колосов. – Прогресс и полная модернизация. А раньше одни совхозные хибары тут догнивали.

– Да, тут все было в совершеннейшем запустении. – Балмашов выбирал цветы для композиции. – Это вот, пожалуй, и это. Ирисы, голубую гортензию и… он просил что-то оригинальное… пусть будет на этот раз клематис. Я уж и не надеялся, что мы с Сергеем все это осилим.

– Трудно было все это сажать, строить?

– Да уж нелегко, поверьте. А когда мы вроде как сорганизовались, бизнес наладили, взяли и наехали на нас по-крупному. Еле-еле отбились.