Те, кто уходят - Патриция Хайсмит

Коулмэн с огромным трудом взял себя в руки. Он распрямился, зажмурился и попытался сосредоточиться на том, что ему предстоит сделать. Нужно было упаковать вещи.

В половине первого они уже вселились в номер отеля «Гритти», из окон которого открывался прелестный вид на Большой канал. Два небольших катера, похожих на «Марианну», качались на воде возле ступенек, заботливо укрытые брезентом от хлещущего дождя. Из-за плохой погоды они остались обедать в отеле, заказав себе бутылку кларета. Коулмэн чувствовал себя неспокойно, особенно его волновало, что думает Инес, и он пытался скрыть тревогу под маской веселости. Ему вдруг пришло в голову, что Рэй мог обратиться сегодня утром в полицию, после того как отправил письмо, и теперь его могут арестовать или депортировать из страны, или что там еще они делают в таких случаях с американцами. Но Коулмэн все-таки до конца не верил в это. Рэй не мог поступить так, потому что это положило бы конец его комплексу вины, а он, судя по всему, сам считал, что заслуживает подобных страданий, и вряд ли захотел бы избавиться от них так быстро.

— В полиции, возможно, узнали какие-нибудь подробности от родителей Рэя, — сказал Коулмэн. — Вот, наверное, и хотят поговорить со мной.

— Ты говорил, что как будто знаком с ними?

— Да. Они отдыхали в Риме той весной, когда Рэй познакомился с Пэгги. Очень милые люди, правда, несколько строгих нравов. Мать, я бы даже сказал, менее строгих правил, чем отец.

— Не опоздай в полицию. Это может вызвать у них раздражение.

Коулмэн усмехнулся и отрезал кончик сигары.

— Это они вызывают у меня раздражение, вытаскивая из дому в такую непогоду.

Он вышел из отеля в половине четвертого. Дорога заняла у него минут двадцать. В отделении на Пьяццале Рома его ждал капитан Дель Изола, он представил Коулмэна щуплому седому человечку — прокурору. Маленький, опрятный, в скромном сером костюме, он тем не менее вызвал у Коулмэна благоговейный трепет перед неведомой властью, которой тот был наделен.

— Ему поручено выяснить, имеются ли основания для вашего задержания, — объяснил капитан Дель Изола.

И снова начались расспросы о ночи, проведенной на Лидо. «Если Дель Изола или кто-то другой уже имели беседу со Смит-Питерсами или миссис Перри, то те, похоже, ни словом не обмолвились о моей неприязни к Рэю Гаррету», — подумал Коулмэн. Инес они не допрашивали, это он знал точно. Коулмэна никто не спрашивал о его чувствах — одни голые факты, а точнее, одна голая ложь, которую он изложил с привычной уверенностью.

В перерыве Дель Изола сообщил:

— Мы говорили с Коррадо Манчини, владельцем «Марианны», а также осмотрели лодку.

— Вот как? И что же вы узнали? — поинтересовался Коулмэн.

— Он подтвердил ваши слова о том, что спал в тот момент, когда вы уезжали с Лидо. — В присутствии прокурора Дель Изола казался более учтивым.

Коулмэн ждал каких-нибудь замечаний относительно лодки — вмятина или свежая царапина, — но таковых не последовало.

— Может возникнуть необходимость, — проговорил прокурор скрипучим неторопливым голосом по-итальянски, — издать приказ о вашем задержании до выяснения обстоятельств. В настоящий момент такой необходимости я не вижу, тем более что мы знаем, где вас найти и что вы не собираетесь покинуть Венецию. Вы проживаете в отеле «Бауэр-Грюнвальд»?

— Нет, сейчас в «Гритти», — ответил Коулмэн. — Я как раз собирался сообщить вам, что переехал сегодня утром.

Прокурор предложил Дель Изоле проинформировать американское консульство. Коулмэн уверил его, что это уже проделано.

— Звонил отец синьора Гаррета, — сообщил Дель Изола Коулмэну. — Сказал, что вы в Венеции и могли бы чем-нибудь помочь. Я сказал, что нам это известно и мы уже говорили с вами. Я сказал ему, что вы были последним из известных нам людей, кто видел его сына, и пересказал ему вашу историю о той ночи на Лидо. Он попросил меня еще раз поговорить с вами — вдруг вы вспомните, не говорил ли синьор Гаррет о своих планах. Он просил меня отправить ответ телеграфом.

— Если бы я что-то знал, я бы уже рассказал вам, — невозмутимо проговорил Коулмэн. — Не исключено, что он вернулся на Мальорку.

— Нет, мы связывались с полицией Пальмы и Ксэнонкса, — сказал капитан, не в силах выговорить правильно название. — Там его нет. Отец синьора Гаррета также просил меня поинтересоваться у вас, не знаете ли вы кого-нибудь на Мальорке, кто бы мог быть посвящен в планы синьора Гаррета. Он уже написал одному из друзей своего сына на Мальорку, но ответа пока нет. Вы ведь были на Мальорке у синьора Гаррета?

— Мне очень жаль, но я не помню никого из друзей Гаррета на Мальорке. Да, я видел кое-кого из них, но пробыл там всего несколько дней. Я приезжал туда на похороны дочери, если вам известно.

— Да, понимаю, — пробормотал капитан. — Как вы думаете, синьор Коулмэн, синьор Гаррет мог покончить с собой?

— Думаю, что мог, — ответил Коулмэн. — Иначе куда бы он мог уехать без паспорта?

Коулмэн с удовольствием прокатился обратно на вапоретто и всю дорогу, несмотря на дождь, простоял на палубе. Полиция спрашивала и у Гаррета-старшего, мог ли, по его мнению, его сын покончить с собой. (Правда, Дель Изола не сказал, каков был ответ Гаррета-старшего.) Судя по всему, Рэй недавно писал домой и сообщил родителям, что Коулмэн сейчас тоже в Венеции. И, судя по всему, Гарреты не имели подозрений насчет Коулмэна, что означало, что Рэй не рассказывал своим родителям о том, что Коулмэн ненавидит его. Он ни за что бы этого не сделал. Люди, заслуживающие презрения, редко в этом признаются вслух. Коулмэну очень хотелось, чтобы Рэй уехал из Венеции, и он подумал, что если затаиться и не высовываться, то Рэй в конечном счете уберется дня через два или три. Только вот интересно, как он поступит с вещами, оставшимися в «Сегузо»? Вообще странное поведение для такого невротика, подумал Коулмэн. Вряд ли он смог бы такое придумать. Единственное объяснение — это, возможно, желание Рэя ткнуть его носом, упрекнуть в попытке убийства.

К разочарованию Коулмэна, Инес не было в номере, когда он вернулся, и он было подумал, что ее тоже вызвали в полицию. Но тут же обнаружил на столе записку: «Ушла за покупками для Шарлотты. Вернусь часов в семь-восемь. И.»

Шарлотта, шестнадцатилетняя дочь Инес, училась в школе во Франции. «Отвратительная погода, чтобы вылезать за покупками», — подумал Коулмэн, однако сообразил, что Инес, возможно, готовится к предстоящему Рождеству. Он отправился к себе в комнату, включил обогреватели на полную катушку и занялся карандашными набросками из серии «вид сверху». Один из персонажей, с поднятой головой и простертыми вверх руками, молил то ли о милостыне, то ли о дожде — каждый был волен думать свое.

В шесть он выпил порцию виски и попробовал изобразить свою новую композицию пастелью на более крупном листе бумаги.

Инес вернулась около семи. Дождь к тому времени прекратился, суровая мгла сгустилась за окнами.

— Ну как? — с улыбкой сказала Инес. — Как все прошло в полиции?

— Они говорили с отцом Рэя. А у меня просто хотели узнать, не появилось ли у меня каких-нибудь новых соображений на этот счет. Я сказал, что нет. — Коулмэн сидел на краю постели. Он вообще предпочитал работать сидя на постели, а не за столом. — Налить тебе виски, дорогая?

— Да, я, пожалуй, выпью. — Она скинула промокшие туфли. — Ну и денек выдался! Хотелось бы думать, что Венеция во времена своей славы знавала и лучшую погоду, в противном случае очень трудно понять, почему жизнь здесь считается приятной.

— Похоже, никто никогда об этом не говорил, но погода здесь вряд ли когда-то была лучше, — изрек Коулмэн, налил ей виски в высокий стакан, потом добавил туда такое же количество воды из-под крана. — Ну как, ты нашла что-нибудь для Шарлотты?

— Прелестный свитерок в желтых тонах, как у Сезанна. И зеленую кожаную папку для бумажек и открыток. Очень милая вещица. А главное, что это из Венеции.

Коулмэн вручил ей стакан и поднял свой:

— За наше здоровье!

Инес отпила немного и тоже присела на постель с другой стороны, потом спросила:

— И что же сказали родители Рэя?

Коулмэн заметил, что она взволнована.

— Они интересовались, нельзя ли выяснить что-нибудь на Мальорке. У него же там остались друзья. Я-то не помню вообще никого, но поселок не очень большой, и если они пошлют туда кого-нибудь… Самого Рэя на Мальорке нет. Они уже запрашивали.

— Ну а что они сказали насчет тебя?

— Насчет меня?!

— Они не думают, что ты мог сделать с ним что-нибудь?

Вопрос этот был задан спокойным тоном доктора, совсем не свойственным Инес.

— Я не получил от них ни единого намека относительно этого.

— Скажи мне, Эдвард, что ты сделал? Ты сказал мне правду?

Он ни за что не расколется, подумал Коулмэн, что бы там ни думала Инес… Если она даже знает правду…