Пятое Евангелие - Филипп Ванденберг

Гутманн сделал жест, который должен был означать, что о подобных вещах говорить пока что слишком рано. Но в душе он уже начал сомневаться в том, что сделал правильный выбор, решив отправиться в Лейбетру… Похоже, он попал из огня да и полымя. Но он тут же прогнал от себя эту мысль и заметил:

— Честно говоря, я до сих пор не знаю, о чем идет речь. Талес Говорил лишь намеками, утверждая, что ищет эксперта, специализирующегося на коптских папирусах. Он спросил у меня, готов ли я работать на него и его организацию.

— Организацию? — перебила его Хелена. — Талес действительно сказал «организация»?

— Допустим, он выражался другими словами, но как бы там ми было, его предложение меня заинтересовало. Буду с вами честен: в моей жизни как раз был период кризиса, предстоял развод, в результате которого я должен был потерять большую часть имущества, а моя научная деятельность заключалась в основном не в исследованиях, а в административной работе. И тут подвернулась возможность все изменить, которая показалась мне довольно заманчивой.

Хелена понимающе кивнула:

— У большинства из нас похожая судьба.

— И у вас тоже? — спросил Гутманн с удивлением.

В общем-то, моя история ничем не примечательна, — ответила Хелена с горечью. — Его звали Ян, он был специалистом в области нейропсихологии и жил в Голландии. Мы познакомились в университете города Гетеборг. Я по происхождению шведка, а мое настоящее имя Джессика Лундстрем. Мы поженились, и через некоторое время выяснилось, что мои успехи в научной деятельности несоизмеримы с успехами мужа. Ян не вынес того, что кафедру нейропсихологии при университете в Гетеборге возглавила я, а не он. Он начал пить, и в конечном счете лишился даже своего места ассистента. Ян начал бить меня и всячески пытался разрушить плоды моей работы. Однажды я решила все бросить…

Гутманн смотрел на женщину, которая внезапно предстала такой беззащитной и нуждающейся в поддержке. Хелена с грустью разглядывала стол перед собой, словно пыталась прочитать в невидимой книге свою дальнейшую судьбу. Строгость и самоуверенность, которые она только что излучала, словно испарились.

— А чем вы занимаетесь здесь, в Лейбетре? — осторожно спросил Гутманн.

Выражение лица Хелены изменилось, словно она вернулась назад, в реальность, из другого мира.

— Гераклит дал мне задание проанализировать биологическое наследие трех основных типов мозга и решить загадку чувств, которая тесно связана с данной сферой исследований. Тот, кто может руководить чувствами, может управлять всем человечеством.

— Насколько вы близки к решению проблемы?

— Мне удалось добиться определенных успехов в части, связанной с эволюцией. Что же касается управления чувствами группы людей, то я довольно далека от прорыва.

— Хелена, вы должны рассказать мне о своей работе более подробно! — воскликнул пораженный Гутманн.

— Ну что же… Цель довольно проста. Речь идет о том, чтобы выделить определенную категорию людей, принадлежащих, например, к одной возрастной группе или занимающихся одним родом деятельности, а возможно и целый народ, и внушить этой категории какое-либо чувство. Например: все арабы должны испытывать симпатию к израильтянам или все немцы — к французам. Вы должны понимать, что это значит в конечном счете: не будет войн.

— Но, — возразил Гутманн, — если предположить, что обладающий подобным знанием человек решит воспользоваться им со злыми намерениями, то он будет способен вызвать ненависть и натравить арабов на израильтян, а немцев на французов, чтобы добиться каких-то собственных целей.

— Уже существуют наркотики, которые при правильном использовании влияют на волю человека. Ваш предшественник, профессор Фоссиус, собирался прыгнуть с Эйфелевой башни. Как вы думаете, он мог принять подобное решение по своей воле?

— Значит, здесь, в Лейбетре, вы распоряжаетесь жизнью и смертью?

— Именно так, профессор. И как раз по этой причине мы так серьезно относимся к выбору направления исследований. Но, как я уже говорила, пока что мы далеки от решения глобальных проблем.

— И вы утверждаете, что все зависит от биологического наследия и трех основных типов мозга? Вы не могли бы объяснить свою теорию более подробно?

Это был конек Хелены, и она тут же начала небольшую лекцию:

— Человеческий мозг состоит из трех концентрических частей, которые возникли в ходе эволюции. Самый первый — мозговой ствол, который еще называют мозгом рептилий, поскольку он и в наши дни присутствует у этих существ. Данная часть мозга хранит все инстинкты, информацию о пристрастиях в еде, а также инстинкт, заставляющий нападать и защищаться. Далее следует промежуточный мозг, который произошел из вышеупомянутой части. Ему несколько сотен миллионов лет, то есть эта часть мозга характерна для млекопитающих. Именно у них впервые появляются такие чувства, как страх и агрессия, но в то же время и осторожность и ощущение времени. Но Homo sapiens сделал таковым исключительно последний, находящийся над двумя предыдущими отдел — большой мозг. Но — и это является главной проблемой в моем исследовании — информация, прежде чем попасть в большой мозг, должна пройти через мозговой ствол и промежуточный мозг. Поэтому она всегда неотделима от чувств. Можете себе представить, какие возможности открываются как в положительном, так и в отрицательном смысле, если удастся получить контроль над этим механизмом.

— И как вы себе представляете подобный контроль?

— На короткие периоды времени — при помощи наркотиков которые могут быть подмешаны в питьевую воду или пищу В перспективе— манипуляция генами, которая позволит добиться длительного эффекта.

Хелена очаровала профессора. Что-то грубое, можно даже сказать, мужское в ее поведении создавало своеобразное очарование. За узкими очками в черной оправе скрывались большие темные глаза, и Гутманн не был уверен, что заставляло Хелену их надевать: проблемы со зрением или необходимость спрятать эти волшебные глаза от взглядов посторонних — как кружевное женское белье, которое лишь скрывает и возбуждает фантазию, но не согревает.

Словно отгадав мысли Гутманна, Хелена спросила, не глядя на него:

— О чем вы думаете?

— О, я… я совершенно растерян, — сбивчиво ответил Гутманн, — поскольку не уверен, что со своими скромными знаниями имею право находиться здесь. Кому могут быть интересны древние коптские тексты?

— Вы заблуждаетесь, — возразила Хелена. — Каждый, кто сидит за этим столом, является экспертом в области, о которой все остальные не имеют практически никакого понятия. В то же время для каждого взятого в отдельности работа других представляется тайной за семью печатями. Но, являясь частью единого целого, мы представляем собой универсальный мозг человечества

Хелена указала вперед, где длинный стол примыкал к поперечной части огромной буквы «Т».

— Обратите внимание на тех двоих в переднем ряду. Сидящий справа также подчиняется Гераклиту. Его зовут Тимон. В прошлой жизни он был доктором Марком Уоррентоном, преподавал в Оксфорде и считался лучшим в мире специалистом в области криптомнезии.

— Криптонезии?

— Криптонезия — это способность вспоминать забытую информацию. У некоторых людей она развита настолько сильно, что они в трансе или под гипнозом могут вспомнить события из своих прошлых жизней, что можно считать неоспоримым доказательством реинкарнации. При помощи некоего англичанина Тимону удалось получить данные о Древнем Египте, которые впоследствии были подтверждены археологическими находками. Сидящего напротив него молодого человека зовут Стратон. В прошлой жизни, когда его звали доктор Клод Вайл, он был самым молодым в мире руководителем института. Он родился вундеркиндом, в двенадцать лет окончил школу, уже и четырнадцать написал серьезную работу по медицине, а в восемнадцать стал руководителем научно-исследовательского центра в Тулузе, где занимался в основном проблемой глубокой заморозки сперматозоидов при помощи жидкого азота. Сюда ни попал по той причине, что в определенный момент ему пришлось преодолевать проблемы не научного, а этического характера. Сейчас он вовсю расхваливает результаты своих открытий и утверждает, что если бы его метод существовал в первом столетии, то сейчас он смог бы искусственным образом произвести на свет сына Сенеки.

Гутманн словно завороженный слушал Хелену и постепенно начинал понимать, что Лейбетра была на самом деле пристанищем одержимых. Одержимых наукой, для которых существовал только один грех — глупость. Пока что он не мог сказать, какие чувства испытывал к этому месту — благоговение или презрение. К тому же мысли профессора были заняты происходившим вокруг него и словами Хелены.