Москва – Врата Демонов - Александр Прозоров

Поначалу слюда на входах в пещеры казалась рипейцам случайным образованием — всякое в мире случается. Но вскоре они поняли, что и она тоже плод демонического чародейства — таким образом порождения зла закрывали своих жертв в пещерах. Оставалось непонятно — почему здешний народ людей не разбил эту слюду, не сделал из нее ножи и мечи, копья и наконечники стрел? Ведь это было бы так легко! Материал буквально сам просился в руки! Уже много веков, как могли вооружиться, скинуть власть зла и смерти — и жить счастливо по своей воле. Но нет — они терпели, мучились, позволяли себя пожирать, гнобить и разводить, подобно скоту.

Надо сказать, здешние смертные оказались довольно хитры, и теперь, когда воины Спасенных Земель избавили их от власти демонов, быстро научились выбираться из своих нор и ныне бродили по горам, наслаждаясь подаренной свободой. К рипейцам недавние рабы, однако, не приближались. Атрамир хорошо ощущал наполняющую их сознания смесь любопытства, веселья и опасения. Люди предпочитали радоваться появлению освободителей издалека, дабы случайно не попасть под бросок копья или удар дубинки.

Их тоже можно было понять: выросшие в неволе, назначенные в пищу, они, разумеется, боялись любого, кто сильнее. Ведь слабых пожирают первыми.

Из-за длинной красной скалы с пятью рядами пещер донесся ароматный запах копчености. Рипейцы свернули туда и увидели прислонившегося спиной к отрогу волота, кидающего в рот по одному кочаны капусты из большой корзины, и три десятка воинов, вольготно расположившихся вокруг костра в просторных зарослях, со всех сторон прикрытых от ветра горами.

— Удобное место! — громко похвалил хозяев старый Избор, с одобрением оглядываясь.

— Кого я вижу! — поднялся навстречу воин, поперек лица которого тянулся глубокий шрам. Голову мужчины венчал шлем в виде совы, тело оберегала от опасностей войны толстая кожаная броня. — Мой ловкий друг, едва не лишивший меня глаза! А это, полагаю, храбрый Ратибор, вчера перебивший две сотни демонов? Вся могучая рипейская дружина! Милости просим к нашему очагу. Мы как раз бурдюк с квасом добродившим откупорить надумали да уху нашу знаменитую сварить. Садитесь ближе. У вас, ведаю, из копченой рыбы супов не готовят? Вот и попробуете.

Атрамир вместе со всеми двинулся было к огню, как вдруг, точно в затылок, по его сознанию хлестнула острая детская боль. Молодой волхв чуть не присел от неожиданности, поморщился, развернулся. Замер на миг, приглядываясь, и со всех ног помчался по расселине и дальше, по узкому поперечному ущелью со щербатым дном, мимо похожего на толстую палку дерева, через прогалину с желтым холмиком в три пещерных ряда к высоченному белокаменному, с рыжими пятнами отрогу, с разбегу прыгнул на склон и стал быстро карабкаться наверх, благо пещеры находились тесно одна над другой и легко заменяли лестницу.

Алина начисто забыла о происходящем вокруг, заполняя уже третью полугодовую отчетную ведомость в программе «НаЮЛ» и тщательно сверяя цифры декларации одного экрана с таблицами, открытыми в рабочем окне на втором мониторе. Так ей было намного удобнее, чем с одним, — в стандартном формате два окна на один экран не ложились. Пока вкалываешь на «дядю», приходится мучиться с тем, что дают. Но когда на себя — рабочее место желательно оборудовать с предельным комфортом.

Бухгалтером она трудилась уже давно. Поначалу — в торговом центре. Когда родилась Юля, прихватила приработком еще две мелкие конторки. А когда разругалась с начальством в ТЦ и уволилась, нашла еще четырех таких же небольших предпринимателей, что побаивались утонуть в отчетности.

Каждый из шести по отдельности платил всего ничего, но вместе сумма набегала терпимая, а за квартальные отчеты полагалась отдельная премия. Годовые же и вовсе были настоящими праздниками, хоть шубу покупай! Но вкалывать в эти дни приходилось тоже за четверых…

И, конечно, самым большим плюсом ее нынешней работы была свобода. Забрав журналы регистрации и накладные, она работала дома — когда хотела и сколько хотела, никуда по утрам не отправляясь. Все, что требовалось ее клиентам, — это штампик согласования от камерального отдела налоговой инспекции. А работала она для этого днем или ночью, пьяная или трезвая, дома, на даче или в дорожном мотеле, в короткой юбке или длинной, в лифчике или вовсе без нижнего белья — заказчиков нисколько не интересовало.

— Пи-пи-пи, пи-пи-пи… — Руля планшетом, словно рулем автомашины, Юля в своем бежевом костюмчике показалась из-за шкафа, отгораживающего ее спаленку, и уткнулась головой Алине в бок. — Пых-пых-пых… Мама, а когда мы будем кушать?

— Сейчас, доченька… Таблицу экселевскую заполню, и пойдем… Сейчас… Сколько там у него? Вроде как «Роммель-уа» у нас на упрощенке? Господи, надо же такое название фирме своей придумать! Немец, что ли?

Запевший голосом Глюкозы телефон все-таки заставил ее оторваться от компьютера, взять сотовый и, мельком глянув на экран, нажать кнопку вызова:

— Привет, мам! У тебя все в порядке? Чего-то голос уж очень встревоженный… У меня?! У меня-то чего может быть?

Алина поднялась из кресла, встала на цыпочки, повела плечами.

— Какая война, мама, ну что ты говоришь? Все у нас в порядке!

Женщина остановилась перед зеркалом, поправила пышные каштановые волосы, обрамляющие округлое лицо. Она не тратила на свою прическу много времени. Волосы сами после каждого мытья так завивались. Тонкие вытянутые брови у нее тоже были каштановые, и длинные ресницы — каштановые, вокруг карих глаз. Какой смысл краситься, если ближайшую неделю выходить она никуда не собиралась? Нос курносый, щеки румяные, губы алые, подбородок острый, с ямочкой… И так красавица!

— Какие новости, мам? Ты же знаешь, у меня нет телевизора!

Алина показала своему отражению язык, двинулась дальше, на кухню. Раз все равно от работы оторвали, надо хоть пельмени сварить.

Готовить Алина умела, но когда поджимали сроки, она забивала морозилку пельменями, а холодильник — компотами. В кипяток высыпала — и все хлопоты. Вкусно и сытно, здоровая пища. И компот, пусть даже из банки, куда полезнее «пепси-колы».

Потом, после сдачи деклараций, они с Юлей, конечно, отъедались, иногда позволяя себе даже выезды на разные курорты. Но во время работы — диета.

— Нет, не знаю… — Вместо холодильника женщина отправилась к окну. — Вот, смотрю наружу. Ничего не происходит. На детской площадке пусто, но за нею кто-то ходит… Нет, машины не ездят. Но у нас тут, в Бригадирском, всегда тихо. Ну какие стрелы, мама, как ты можешь поверить в такую ерунду?! Кто будет стрелять стрелами в стрелячую… Тьфу, в обычную машину? Глупости… Стрельбу действительно слышала. Но ты знаешь, мама, на Новый год пальба бывает куда громче и страшнее!

Алина покачала головой, села на табурет у стола. Юля, руля планшетом, «выехала» на кухню, остановилась напротив матери, вопросительно уставившись на нее.

— Да, доченька, сейчас, — кивнула женщина и тут же нахмурилась: — Нет, мама, кормлю и гуляю! Да, сытая и одетая, не начинай!

Она откинулась спиной на стену и закинула ногу на ногу:

— Мама, не начинай! Мам, мне трех лет семейной жизни хватило за глаза и за уши! Этот козлина ни хрена не работал, вечно доставал свой ревностью, вонял, жрал пиво и водку, сидел у меня на шее да еще послушания требовал! Глава семьи недокастрированный. Нет — и слава богу! И искать не собираюсь, и алиментов мне от него никаких не надо! Чтоб он сдох где-нибудь под забором, и больше про него не слышать! — Алина скрипнула зубами. — Нет, мама, никого у меня больше не было, нет и никогда не будет! Нам с Юленькой и вдвоем хорошо! Мне и один раз наступить на грабли хватило, повторяться не намерена… Нет, не хочу. И не надо меня ни с кем знакомить! Мам, еще слово…

Женщина громко перевела дух.

— Не беспокойся, мама, у нас нигде ничего не происходит. Никакой войны нет, это все глупости. А если где-то и есть, то нас с Юленькой это ни капли не касается.

В этот миг и звякнуло с тонким хрустом оконное стекло.

Длинноносую уродину, что с треском и лязганьем выползла из узких южных ущелий, воины огнедышащего народа встретили весело и зло, уже неоднократно проверенной уловкой. Заметив демона, Кучур, синеглазая Бронислава с бурой грудью, лиловый желтоглазый Сипах и сизо-рыжая Гельча спрыгнули со скал, мелькнули над травяным ущельем, набрали высоту за горным отрогом из нескольких высоких скал белого камня. Там Кучур описал круг, отставая, а три дракона повернули и величаво проплыли по небу слева направо, словно не замечая приземистого врага.

Насаженный уродине на голову тонкий стебель, метущий молнии, быстро повернулся вслед за ними, готовый разить, но воины, на самом деле внимательно за ним следящие, тут же сложили крылья, проваливаясь вниз, а Кучур выскользнул из-за скал и помчался в атаку. Стебель повернулся к нему — юный воин заложил вираж, проскальзывая в боковое ущелье, а молнии и громы промчались у него за хвостом.