Хочу тебя себе - Надежда Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу милая и готовая на всё медсестра. Хоть я и прихрамываю, она не окутывает мне мозг паутиной, а нежно берёт под руку и аккуратно ведёт к медпункту, где врачи уже осматривают наших парней.
Теперь я — с не до конца зажившей дыркой в руке, сквозным пулевым ранением в боку и всё ещё похмельем — должен выслушивать нравоучения и технику безопасности во время захвата заложников. Антон мужик целеустремленный, пока до печени меня не достанет, не успокоится.
Но меня радует, что Хелен не пострадала. На ней ни единой царапины. Она стоит неподалеку и молчит, чем пугает меня гораздо сильнее, чем Бельский при исполнении.
Медсестра заканчивает со мной. Врач даёт радужные прогнозы, и я встаю: голый по пояс, в одних брюках, наискось перемотанный бинтами. С места не двигаюсь, наблюдаю за тем, как ко мне приближается Лена. Думал, поцелует, спасибо скажет, обнимет, но она, размахнувшись, со всей дури залепливает мне очередную пощечину.
Вот поэтому я не завожу отношений.
Менты охают как бабы, ей-богу. Оглядываюсь, потирая занывшую щеку. Злюсь на них, а так же на Лену и на себя. Эти олухи в форме вообще раздражают: кишки наружу видели, а разборок бабы с мужиком ну прям ни разу. Перед жёнами, небось, на цыпочках ходят.
— Сука, значит? Да?! Так ты меня назвал, Глазунов? — надменно вздёргивает Ленка правую бровь.
А я резко хватаю её за запястье. Сжимаю девичью конечность последней здоровой рукой, что у меня осталась, и дёргаю девку к своему телу. То она хорошая, то плохая, то податливая, то как фурия, я, блдь, совсем запутался. Не поверил — да! Но вернулся ведь — тоже да!
Зло шиплю сквозь зубы:
— А что бы ты на моём месте подумала, а?! Леночка? — наезжаю на неё, несмотря на ранение, напираю, нос к носу. — Как мне за секунды надо было определиться, за кого ты? За меня или за Попова?
Она просто тяжело дышит и снова смотрит искоса. Сверлит до самого желудка. Ну вот опять приплыли, с чего начали, тем и продолжаем. Отомстил, блин, убийце сестры, погрузившись в дерьмо по самое не балуй.
— Прихожу в наш номер с целью хорошенько выспаться, прижав к себе симпатичную девушку, а она в это время с Коленькой планирует моё жестокое убийство. Что бы ты на моём месте решила, Лен? Я предположил, что ты сама ему позвонила! Ты же у нас актриса-хамелеон: то мегера-распутница, то отличница института благородных девиц, то нежная и заботливая, то кусаешься! У меня тридцать секунд на решение было, вот я и выбрал то, что на мой взгляд, казалось правдоподобнее. Что бы ты на моём месте, Лен?
— Я бы на твоём месте не шлялась бы где-то до утра, бросив беззащитную девушку одну в номере, в незнакомой гостинице!
— Это ты-то беззащитная!? — смеюсь. — Ты за ручку с главным мафиози города по борделям таскалась и ничего не боялась. Да крокодилы в Пуэрто-Рико более беззащитны, чем ты, милая.
Перехватываю её руку поудобнее и, развернувшись, веду к выходу из медпункта. Все за нами наблюдают, я прямо чувствую, как всем интересно, даже медперсонал свои дела побросал и смотрит.
— Пошли! — командую.
— Куда? — сопротивляется Лена.
— Назад в номер, девственности будем лишаться!
— Ага, сейчас! — Дёргается Хелен.
— Вот прямо сейчас этот вопрос и закроем, пока Коленька назад не вернулся.
— Ты же сказал, что больше этого не хочешь, потому что я «нормальная»! — истерично смеётся, пытаясь остановиться.
— Я передумал, дорогая. Теперь это дело принципа!
— А может, Коленька уже это сделал!
Меня аж током пробивает от ненависти. Толкнув её к стене, напрочь забываю, что мы с Ленкой чудим на людях. С ней я вообще какой-то больной и недалёкий. Слишком много эмоций, страсти и… чувств.
Она резко вздёргивает голову. Губы искривляются в ехидной улыбке.
— Если Коленька уже, — осматриваю её лицо и ниже, при этом издаю угрожающий гортанный звук, — то я просто тебя убью!
— Убьёшь?
— Убью!
— Не жалко?
— Нет!
— Сядешь! — напоминает о себе Бельский и тут же ехидно смеётся.
Я оборачиваюсь к нему и, обменявшись многозначительными взглядами, возвращаю всё внимание Воронцовой.
— Никуда я с тобой не пойду! — толкает Ленка, пользуясь моими повреждениями. — Вавки свои для начала залечи, потом приставать будешь.
Пытаюсь остановить, хватаю здоровой рукой, но она прыткая — уворачивается.
— Девушка! — ухмыляется Антон, привлекая наше внимание. — Глазунов вас телом прикрыл. Он так-то циничный мудак и эгоистичный ублюдок, с ним на моей памяти такое впервые. У него воды в жару не допросишься, а ради вас тушу свою не пожалел. Цените! Мне бы кто рассказал, я бы в жизни не поверил, что Глазунов бабу телом закрыл. Там траектория выстрела была такая, что, если бы он на вас не лёг, мы бы вас сейчас в чёрный пакетик упаковывали. Будьте к нему снисходительны.
Менты снова ржут. Друг приукрашивает, он не мог этого знать наверняка и просто выставляет меня перед Хелен героем. А Ленка щурится, глядя мне в глаза.
— А кто до этого куда-то уперся и не возвращался в номер? Кто вообще всё это развёл, когда я просила оставить меня в покое?
— А кто звонить пошёл, выдав нас с головой?
Мы никак не можем остановиться и продолжаем выяснять отношения. Я чувствую злость, а ещё дикую слабость.
— Я не могу понять: ты такой дерзкий, Глазунов, — переходит Ленка на шёпот, — потому что возомнил, будто мне понравился, или в принципе неадекват?
Молчу. Отхожу от неё. Устал. Да пошла она, честное слово. Найду другую.
— Девушка, если он вам не нужен, я его себе заберу, — посмеивается медсестра, вмешиваясь.
— И я! — поддакивает ей ещё одна.
Мерзко это всё. И жутко напрягает. Ленка на них не обращает внимания или делает вид, что не обращает, говорит мне одному:
— Я не спала, тебя ждала. Их из окна увидела, в коридор кинулась, а там уже его люди поднимались. Туда кинулась, сюда, бежать было некуда. Ноги привязала, вон с гардины веревкой, руку одну, а вторую обмотала абы как. Я тебя так ждала. Но ты не приходил. А потом, вместо того чтобы помочь, — сбежал.
Взглянув ещё раз на меня и на баб, на меня претендующих, Лена уходит, хлопнув дверью. В задумчивости смотрю ей вслед. Сложно с ней. В ней тяжело разобраться. В поезде и номере она была мягкой и пушистой, а тут стала
