Легенда о мальчике, что учился дышать (СИ) - "chuckcloud"

На Сиэтл уже вовсю опустилась ночь, а Том и Нина тем временем становились все пьянее, атмосфера — непринужденней, а разговоры — свободнее. Ближе к утру они добрались до весьма эмоционального обсуждения ситуации, сложившейся вокруг мистера Маршала Мэттэрса III, более известного в широких кругах по кличке Эминем. К слову этого белокожего господина одна нигерская община обвинила, что он без их спроса и ведома присвоил себе их расовое достояние — рэп, читая его направо и налево получше некоторых. После этого Эминем погрузился в пучину судов, запретов и акций протестов, но об этом как-нибудь в другой раз.

— Вот назови мне хоть одного петушару, который читал бы лучше Эминема? — рьяно жестикулируя, возмущался Том.

— Ну… Разве что Тупак? — пожала плечами Нина. — Но это не точно…

— Вот именно, сука-бля, что не точно! — не унимался сержант. — Да пресловутым негритосом в жизни не достичь такой скорости читки, которую выдает Эминем! Ведь их черные рты с огромными губами не позволяют им этого сделать! Так имеют ли шмаровозы право называть рэп — своим? Считаю, что нихуя не имеют! Может они его и придумали, но Эминем у них его забрал.

— Согласна на все сто! — вставилась Нина, закивав. — Умейте проигрывать, как говорится! Если не способны показать такой же уровень, то просто не мешайте другим это делать. А вот это все, что они устроили… Ну такое… — неоднозначно помотала она рукой, брезгливо поморщившись.

— В точку, сука-бля, — состроил фирменный еблет Том. — Ну так, а какую еще музыку слушаешь? — резко перевел тему он, решив проявить заинтересованность.

— Да всякую разную, — бестолково поведала Нина. — Кстати, наша бабка по материнской линии, та что француженка, с детства пыталась привить нам с Лизи любовь к классике. Боже, этот Моцарт, Бетховен…

— Шуберт, сука-бля! — выставил указательный палец Том.

— О дааа! И он тоже! — рассмеялась Нина. — Мало было нам музыки, так она нас еще и танцам нахуя-то обучала! Танго, пасадобль, вальс…

— Это еще хуйня! Меня, сука-бля, вальсу учил отец! — перебил Харди, окончательно вспомнив лицо Министра тайн Великобритании, который так и нашептывал ему в мыслях, что даму стоит пригласить на танцы. Не успел Том прогнать советы отца из головы, как Нина подскочила с дивана и встала посреди гостиной в начальную вальсовую позицию: выпрямила спину, расправила плечи, левую руку положила на плечо воображаемого партнера, правую протянула в сторону. И закружилась.

— Раз-два-три… — приговарила она, нарезая изящные вальсовые круги вокруг дивана.

Том, не отводя взгляда, смотрел за ней, крутя головой туда-сюда. Да, она совершенно точно безумна. Но вполне себе мила… Не успел Харди дать ей больше никаких оценочных суждений, как Нина подлетела, схватила за руку и вытащила в центр гостиной.

— Ооо… Не-не… Сука-бля, не… — замотал головой сержант, пятясь назад и пытаясь выдернуть свою ладонь из ее.

— Ну же, потанцуй со мной, Том Харди! — залепетала Нина, не намереваясь отпускать.

— Нет, сука-бля, не танцую… Это не в моих принципах, — буробил Том чепуху, усердно выдергивая руку. — У тебя же есть свои принципы… Вот и у меня… Не, не буду, сука-бля, — бился он в агонии внезапного белого танца.

— Ладно уж, не буду тебя заставлять, — резко отпустила Нина, и Том по инерции плюхнулся обратно на диван. — Но знай — ты много потерял. Я весьма неплохо вальсирую.

— Ну, сука-бля, в другой раз, — пожал плечами Харди, почему-то в глубине души уже пожалев, что отказал. — Нужна же музыка… Шуберт там, сука-бля, си-минор… — буробил он абы что.

— Ладно, я запомню, — подмигнула Нина и уселась рядом.

— Это вряд ли, — усмехнулся Том, вглядываясь в наркотический блеск в ее глазах.

Повисла неловкая визуальная пауза.

— А ты очень милый человек, Том Харди, раз впустил меня, накормил, напоил, обогрел, выслушал… — заговорила Нина, не отводя взгляд. — Ты, должно быть, очень хорошенький!

— Ды… Я… Ну это… Сука-бля… — забился в агонии стеснения Харди.

Нина продолжила выжидающе смотреть, облизнув губы.

— Ты такой нерешительный, Том Харди, — тихо сказала она и потянула руки к его лицу.

Воу-воу! Что это она задумала? Неужто хочет снять маску? Но зачем? Надо бы разузнать?

— Что ты, сука-бля, такое хочешь сделать? — механически прошептал сержант, когда ладони Нины уже дотянулись до застежек на затылке.

— Ну как что, поцеловать, конечно! — ухмыльнулась девушка, приблизившись к его лицу уже настолько, что Харди тяжело было назвать это комфортным.

Сержант замер и задержал дыхание, словив нехилое дежавю, на мгновение ощутив себя на кожаном диване в стрипклубе «Вишенка и Черешенка», когда Клубничная Эми залезла ему в трусы с твердым намерением подрочить. Вот и сейчас Нина была весьма серьезно настроена на поцелуй.

Но ясен хуй, по классике своей конченности, Том на подобное настроен не был. Он не будет целоваться, даже и не обсуждается! Но как избежать этого? Хм… Может провернуть трюк как в стрипухе с фейковым укусом и клацаньем зубами? Как такой вариант? Стоп, что ты делаешь? Зачем ты достал «беретту» из-за пояса? Томас, что за выходки… Ааа, ты решил просто ударить прикладом по голове и вырубить? Может все же вариант из стрипухи? Ах ну да, тогда ведь придется снять маску! Ну ладно, делай как знаешь.

Будучи долбоебом вселенских масшатабов, так Харди и поступил. Один прицельный удар по голове, и взгляд Нины потерял всякую осмысленность, и через мгновение она рухнула головой прямо ему на колени.

— Сука-бля! Нахуя ж я это сделал? — воскликнул Том, охуевше уставившись на бессознательную девушку. — Ну ебаный в рот, какой же я петушара! — хлопнул он себя «береттой» по лбу.

Харди тут же стало бесконечно стыдно за свой кретинский поступок. Но тут к чувству стыда присоединилось еще одно, какое-то странное и заставляющее стыдиться еще сильнее. Пока он не понял, что это было, но отчетливо ощутил, что это вызвано мескалином, кажется, еще не до конца покинувшим его кровь. Том постарался отогнать от себя сумбурные мысли, и дабы хоть как-то загладить вину, решил отнести Нину на кровать. Может, она очнется и ничего не вспомнит. Точно! Ведь так и будет — колеса Купера сделают свое дело. Ох, ну хоть так. Но все равно хотелось обеспечить ей хоть какой-то комфорт на время ее отключки.

Сержант осторожно поднял Нину на руки и понес в спальню. Там уложил на кровать, а сам встал рядом. Он смотрел на нее, и дыхание стало учащаться. Вот оно, опять это мескалиновое чувство!

«Послушай, Том, а эта девка классная, ты б поебал ее… И она в отключке… Вспомни, как было пиздато с той, что была в коме… — побежали у него в голове дегенератские мысли, пока ебливый взгляд скользил по безсознательному телу. — По твоим расчетам, она проснется примерно в восемь вечера, а значит, ты успеешь ей присунуть, и сам поспать после этого, а потом решить дела со страховщиками, вернуться обратно, присунуть еще раз, и даже останется время на душ…» — бредил Харди, ведь последние оставшиеся капли мескалина разгорячили его до безобразия извращенную кровь.

Отбросив все мысли и принципы морали, сержант прилег рядом на кровать и стал пристраиваться сзади, уже расстегивая пуговицу скамов. В этот момент Нина перевернулась на другой бок, лицом к Тому, и сладко улыбнулась во сне, подложив ладонь под щеку. Удивительно, но она выглядела не как человек, которого ударили прикладом до потери сознания, а как беззаботно спящая. Возможно, если не таблетки Фила, то она быстро пришла бы в себя, но видимо те заставили ее сразу же после этого уснуть, дабы перезагрузить мозги.

— Ну нет, сука-бля! Что это за шляпу я придумал? — вскрикнул Харди, уставившись на улыбающуюся Нину. — Сука-бля, похоже мескалин все еще не отпустил до конца! — вскочил он с кровати и ударил себя по голове.

Сержант, одолеваемый муками совести, кинулся к комоду, достал оттуда клетчатый плед, укрыл им Нину, аккуратно, чтобы не потревожить безмятежный сон, и улегся рядом.

— Хороший все же вечерок вышел, и пива попил и было очень даже уютно… — вслух размышлял Том, продолжая смотреть на девушку. — Неплохо, что зашла… Разве что Пина Колады не выпил… — бормотал он, зевая, и сам не заметил, как провалился в сон.