Ещё вчера… - Николай Мельниченко

Только часа через четыре всяких разбирательств и мероприятий возвращаюсь к своим гостям, голодный как волк. Гости уже тепленькие. Гена в полный голос поет душещипательную, даже можно сказать – "душераздирающую" песню:

…………………………………………

Он ей сказал: "О, вверх взгляните, леди,Там в облаках бушует (!) альбатрос!Моя любовь вас приведет к победе (?),Хоть вы знатны, а я простой матрос

.

Припев подхватывают все "свободные от вахты", так, что в скромной квартире создается полная иллюзия воспеваемого штормового безобразия на Черном море:

А море Черное ревело и стонало,На скалы с грохотом катил за валом вал.Как будто море чьей-то жертвы ожидало.Стальной гигант кренился и стонал.

Знатная леди дала простому матросу … полный отлуп. И в этих экстремальных природных условиях простой матрос вынужден произвести со знатной леди действо, аналогичное хулиганскому поступку Стеньки Разина с персидской княжной. Жуткая, но вполне морская история: не в речку же какую-то бросил, а непосредственно в Черное море:

… и бросил леди он в бушующий простор!

Озабоченная Люся ходит следом за певцом и просит:

– Геночка, ну не пей больше! Лучше – пой!

– Ты, Люся, дуй своей дорогой, а я – своей!

– Эммочка, ну скажи Гене, чтобы не пил больше: он тебя уважает. Ему нельзя пить: у него грыжа. Геночка, покажи Эмме грыжу!

Геночка вертит пальцем у виска и запевает очередной куплет… У него с Люсей размолвка по поводу будущего, незапланированного Геной, ребенка…

Вставка из будущего. Боже, сколько же лет прошло с тех, молодых, времен… Люси уже нет. Гена, капитан первого ранга в отставке, работает слесарем. Его ребенок давным-давно вырос, в звании кап 3 уволен из армии. Требовал разделить родительскую квартиру, добытую десятилетиями монтажной службы. Может быть, и это укоротило век Люси. При воспоминаниях о жене на глазах Гены появляются слезы…

Следующие недели проходят во всевозможных разбирательствах, докладах, прибытиях и убытиях комиссий и просто высоких начальников. Узнав, что в руках у преступника был мой нож, Пржеборо настойчиво, на всех уровнях, пытается доказать, что это именно я, кровожадный старший лейтенант, вложил в руки бандита нож и послал "на дело". ("Пржебору" эту скоро выгонят в отставку: думаю, на моем примере все увидели, как он агрессивно глуп). Приезжает и новый замполит нашей части полковник Пилюта Сергей Степанович и еще какое-то строевое начальство из УМР. Меня обвиняют в низкой требовательности, из-за чего и пошатнулась дисциплина личного состава. Смотрят журнал взысканий. За пару месяцев я объявил взысканий, в том числе – гауптвахты, в несколько раз больше, чем за предыдущие четыре года службы…

"Помощь Вам будет оказана в приказе" – старинный, но вечно юный исход всех разбирательств по воинской дисциплине. По моему ЧП следует приказ по УМР, в котором мне объявляется самое большое взыскание для офицера: "предупреждение о неполном служебном соответствии". Конечно, это несколько лучше, чем, например, – "полное служебное несоответствие"… В причинах сурового взыскания фигурировало также загадочное для многих "нетактичное поведение с руководством". Это уже был крупный "намек" на Пржеборо и Андрющенко. Хорошо, хоть Циглер не жаловался…

Чтобы кончить тему, следует забежать немного вперед. Начальство поняло, что в моей группе концентрация разгильдяев превысила критическую величину. После их увольнения в запас (дембеля), поступающие матросы были вполне нормальными ребятами, и больше вопросов с дисциплиной не возникало. Саша Жук там женился и остался на сверхсрочную службу. Балабол Жора Рожков "перековался": он стал хорошим сварщиком и после "дембеля" еще поработал в нашей части по вольному найму. Мое жуткое клеймо неполноценности просуществовало недолго. К концу года по представлению 6-го Управления ВМФ Леву Мещерякова и меня наградили орденами Красной Звезды. Две записи в моей карточке взысканий и поощрений сочетались плохо, поэтому взыскание решили снять. Снять орден было труднее…

Неожиданно начинаются разборки среди моего "комсостава" – Жени Ивлева и Ионаса Вайтекунаса. Ваня – чрезвычайно вежливый и предупредительный, не только начальника – муху не обидит. И, тем не менее, ко мне с жалобой на него пришел Ивлев: Вайтекунас, главный старшина сверхсрочной службы, его, инженера Ивлева – "послал" подальше. Начинаю "слушания сторон". Ионас со слезами на глазах рассказывает, что Ивлев отдал ему распоряжение, а затем раз десять повторил для верности, чтобы не забыл, так как считал распоряжение очень важным. Вайтекунас – человек очень исполнительный, обиделся, что с ним обращаются как с недоумком, ну и "послал" – может быть впервые в своей военной жизни, он и формулу "посыла" по-русски недавно только изучил… С Иваном все понятно: его я знаю еще с Читы матросом-первогодком. Говорю ему укоризненно:

– Ваня, нехорошо начальство посылать…

У Ивана на глазах слезы, он страдает даже от такого замечания…

С "посланным" – сложнее. Он молодой, интеллигентный, неразговорчивый, всегда углубленный в себя. О таких в матросской вольнице говорят: "прибитый мешком из-за угла". У Жени "одна, но пламенная страсть": герои Гражданской войны. По этой войне у него кубометра два литературы, он знает и помнит всё и обо всех: Уборевич, Щорс, Пархоменко, батько Махно со всеми соратниками и еще сотни других, – для него они, если не родные, то знакомые до последней косточки люди. Стоит Женю разговорить по его "пунктику", и он из "буки" превращается в пламенного трибуна. Особенно достается тем, кто ставил к стенке его любимых героев… Женя собирается надеть погоны добровольно, по семейным обстоятельствам. Рядом с ним я чувствую себя уже старым и опытным офицером. Вспоминаю свои первые шаги, уроки Г. Я. Кащеева, и начинаю повышать командирский уровень Ивлева.

– Женя, ты знаешь, как бабушка допрашивала Савушку и давала ему советы?

Женя не знает, и я ему пересказываю почти детскую, но весьма ядовитую, "считалочку":

"Где ты был, Савушка?" "На деревне, бабушка", – вежливо отвечает воспитанный Савушка. "Что делал, Савушка?" – и так далее. На тридцатом вопросе выдержка и терпение очень хорошего Савушки исчерпаны и он отвечает не по теме: "Иди на …, бабушка!". После моей притчи Женя обиженно поджимает губы и уходит задумчивый: мой ответ его явно не устраивает. А может быть, он не понял всей трагической глубины отношений бабушки и Савушки, и это моя недоработка?