Железное сердце - Патриция Поттер

— Пуля все еще внутри? — Это произнес ее брат, тихим и серьезным голосом.

Рейнджер не подал виду, что слышал вопрос.

— Черт побери, парень, ты не можешь прозондировать ее сам.

— Заткнись, — проговорил Дэвис.

— А как же Лори? — с отчаянием в голосе продолжал Ник. — Что если…

— Что если я умру? — Вопрос прозвучал до странности равнодушно. — Я полагаю, те охотники за премией будут здесь через несколько дней. — Он невесело улыбнулся Нику; — Конечно, будь у меня хоть капля сострадания, я, пожалуй, оставил бы им предупреждение.

Пальцы Ника сжались в кулак. Лори чувствовала себя плохо. Она переживала за то, что сделала, страдала из-за беды, которую навлекла на брата. Более того, ей становилось дурно при мысли о том, что собирался проделать рейнджер.

Дэвис поднял нож из огня и немного остудил его. Он прислонился к дереву для опоры, и она увидела, как он приложил нож к ране и продвинул его. Его губы сжались так крепко, что казались почти невидимой линией, но он не оставил своего занятия и не издал ни звука. Не в силах видеть это, она отвернулась и уткнулась лицом в куртку Ника, закрыв глаза и зная, что ее тело напряжено, как и тело брата. Ей хотелось, чтобы он что-нибудь сделал, но помочь было нечем.

Как бы ни сложились обстоятельства, даже если он потеряет свою собственную жизнь, рейнджер не собирался рисковать жизнью брата и сестры, — он намерен доставить Ника в руки правосудия.

Теперь она тоже его пленница. Рейнджер никогда не забудет и не простит ей предательства. Она помнила его рассказ о другой женщине-пленнице, и охвативший ее холод превратился в обжигающий лед.

Она почувствовала, как тело Ника чуть расслабилось, и снова повернулась к рейнджеру. Его нагая грудь была теперь залита кровью, как и его штаны, в руках он держал пулю. Но он не дал ей возможности вздохнуть с облегчением. Сунув нож в огонь, он подождал, пока тот раскалится, прижал его к ране на несколько секунд, прежде чем уронил к ногам, и тело его напряглось так сильно, что, казалось, вросло в дерево. Она заметила, как ладони его сжались в кулаки в мучительном преодолении боли.

И тут девушка ощутила, как реагирует тело Ника: словно подвергшийся зверскому насилию, Ник отшатнулся от чего-то невидимого, и дыхание его стало коротким и прерывистым. «Боже мой», — заикаясь прошептал он.

Лори смахнула влагу со щек свободной рукой. Она чувствовала головокружение и тошноту от происходящего, потому что знала, что она тому причиной. Ей хотелось подойти к рейнджеру, прикоснуться к нему и хоть как-то облегчить его страдания, но она не могла решиться и знала, что никогда не забудет этот день, этот час и эти ужасные минуты.

Она пыталась бороться со слезами, с беспомощностью и гневом на самое себя. Сапог Ника врос в землю на несколько дюймов, и сам он, казалось, забыл о ее присутствии. Она знала, что он испытывает страшную боль. Причина этого осталась для нее загадкой, но она ощущала его дрожь.

Ее взор вернулся к Дэвису. Нож рядом с ним уже потемнел, запах горелой плоти разнесся в воздухе. Глаза его были закрыты, а тело успокоилось: он потерял сознание. Она даже помыслить не могла, что будет с ней, если он не очнется.

Глава седьмая

Неожиданная, жгучая и необъяснимая боль пронзила плечо Ника, и он вонзил каблук в землю. Его плечо болело и раньше, и он приписывал это нескольким падениям, но эта боль, неумолимо усиливающаяся по мере продвижения ножа Моргана, была чем-то совершенно иным. Он едва сдерживал стоны.

Как и у Моргана, пальцы его сложились жесткими узлами, как бы борясь с болью и с помутнением разума. Но вот Морган потерял сознание, и, казалось, боль отпустила Ника. Он не понял происшедшего. В прошлом он редко ощущал неожиданную боль или дискомфорт без очевидной причины. Но сейчас это выглядело чертовски странным совпадением.

Дело вовсе не в сочувствии. Хотя он и порицал поступок Лори, в нем не было симпатии к техасскому рейнджеру. Впрочем, он отчасти и восторгался им — только парни не из робких способны на то, что сделал Морган.

Ник слегка пошевелился. Плечо все еще саднило от пронизывающей боли, а голова болела от удара прикладом, нанесенного рейнджером, когда Ник бросился на него, испугавшись, что тот застрелит Лори. Но он не мог осудить Дэвиса за его гнев на Лори. Рейнджер не мог знать, что Лори — крошка Лори — меткий стрелок и если бы захотела убить его, он был бы мертв.

Ник сердился в эту минуту и на себя — ведь теперь ему придется беспокоиться еще и о Лори. И помоги ему Боже, если рейнджер умрет. Ник подозревал, что Дэвису хотелось, чтобы они оба оценили именно это обстоятельство. Для Лори больше не будет никаких послаблений, даже самых незначительных.

Холод просачивался сквозь подбитую овчиной куртку Ника, и он вдруг забеспокоился о рейнджере, распростертое тело которого выше пояса было обнажено, а нижнюю часть прикрывали влажные от крови брюки. Он повторял себе, что беспокоится лишь потому, что сейчас они с Лори зависят от этого человека. Впрочем, сейчас ему не оставалось абсолютно ничего, кроме как испытывать холод и ощущать отчаяние, охватившее Лори. Он знал, что она с истинным раскаянием и сожалением следила за действиями рейнджера.

Несмотря на преданность и беспечность, Лори обладала сострадательным сердцем. Он знал, насколько нелегко было ей сделать этот выстрел, и сделала она это только из любви к нему.

Он пристально смотрел на нее. Она выглядела моложе своих лет, с испачканным лицом и упавшими на глаза волосами. Ее скованная наручником рука впилась в руку брата, когда Дэвис действовал ножом.

— Все будет хорошо, — словно ребенка успокаивал ее Ник.

— Нет, — возразила она. — Теперь уже не будет хорошо. Я думала… — Голос ее дрогнул, она смолкла. — Я вообще не думала. И ни о чем не могла думать, кроме того, чтобы вызволить тебя…

— Вот как? — лукаво улыбнулся он. — Раньше я всегда управлялся с проблемами сам.

— Но он… не такой.

Ник оглядел все еще неподвижную фигуру:

— Да-а. Но где-нибудь по пути он проявил бы неосторожность.

— Но не теперь, — хмуро сказала она.

Нику хотелось, чтобы она ошибалась, но он видел лицо Моргана после выстрела. Если эта работа прежде казалась рейнджеру важной, теперь, после выстрела Лори, она стала первостепенной. От Ника не укрылась искра интереса, которую рейнджер пытался скрывать последние несколько дней, — интереса к Лори, выходившего за рамки осторожности. А теперь он подозревал, что гнев рейнджера на сестру укоренился.

— Вышло очень много крови, — сказала Лори, перебивая ход его мыслей после минутного молчания. — А что если…

— Он не умрет, — уверенно произнес Ник. — Для этого он чертовски упрям. И не думаю, — добавил он с улыбкой, — что он оставил бы тебя в этом положении, если бы предусматривал такую вероятность.