Опасные иллюзии - Марина Эльденберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я много чего говорил, — холодно ответил он, — ты веришь всему?
Агнесса пожала плечами: поняла, что коснулась неприятной темы, и не стала настаивать, лишь повернулась к океану и замерла. Там, где заканчивалась кромка воды, начиналось безграничное голубое небо. Горы словно пытались обнять океан.
— Какие у тебя планы на вечер? — неожиданно спросила она.
— Приглашаешь?
Она бросила на него игривый взгляд, неожиданно хмурая, нелюдимая дама уступила место интересной женщине, которая не стеснялась дразнить. Такой она нравилась ему куда больше: Риган был искренне рад видеть в ней жизнь, а не тоску по безвозвратно утраченному.
* * *Риган принял душ и спустился в гостиную, дожидаясь Уварову. Горластые, бойкие, хорошо сложенные девицы бодро управлялись с работой по дому, изредка бросая на него многообещающие взгляды. Он улыбался и отпускал фривольные шуточки на испанском, а горничные заливались смехом и отвечали в том же духе. Несмотря на это, дело у них двигалось на удивление быстро. Профессионализм налицо!
Уварова появилась в легком шифоновом платье, хотя в мечтах Риган уже видел ее в красном. Полупрозрачная ткань искупала скромность фасона, плотный высокий лиф подкачал, зато были открыты плечи и спина. Говорят, что мужчинам нет никакого дела, во что одета женщина. Вранье чистейшей воды! Есть вещи, которые будоражат воображение и которые приятно снимать. Медленно. Иногда зубами.
— Я очень голодна, — с улыбкой призналась она.
Поесть ей и впрямь не помешало бы. Она осунулась и похудела, но после дневной прогулки из глаз хотя бы исчезло выражение загнанной косули.
— Трогательно выглядишь. Так бы трогал и трогал… — Не дожидаясь гневной тирады, он подал руку. — Пойдем, солнышко.
Риган запечатлел на ее щеке невинный поцелуй и проводил к машине. К счастью, в местном прокате удалось раздобыть нормальный автомобиль — белый «Порше Каррера» — взамен кошмара, обнаружившегося в гараже. С такой машиной хотя бы не стыдно появиться на людях.
С террасы ресторана на набережной открывался вид на небольшой пляж и океан: каменистое дно и увесистые черные валуны, вокруг которых бурлила вода. Побережье скоро расцветет огнями, а горы потемнеют. Они уже сделали заказ, Агнесса выбрала паэлью из морепродуктов, а он — стейк с овощами. Девушка любовалась закатным небом, Риган же наблюдал за своей спутницей. Ему нравилось на нее смотреть: на обнаженные плечи и пышную грудь под слоями шифона, на руки, которые она сцепила на столе, — изящные запястья и длинные пальцы. Агнесса почувствовала его взгляд, тут же смутилась и поправила прическу.
— Надеюсь, в моих волосах не осталось травинок.
— Последнюю съел я. Так гораздо лучше.
— Как?
— С кудряшками.
У Уваровой были вьющиеся волосы, но она выпрямляла их и стягивала в хвост. Сегодня она просто собрала кудри наверх и заколола, но это выглядело чертовски сексуально. Правду же говорят, что природа плохого не придумает.
— Спасибо. За травинку и за комплимент. Теперь у меня нет работы, на которой нужно выглядеть прилично, поэтому я могу позволить себе… многое. — Агнесса погрустнела и попробовала вино. — Поможешь мне притвориться, что я в отпуске?
Вместо ответа он накрыл ее руку ладонью, легко сжал, и она мягко улыбнулась в ответ. Они болтали об истории Тенерифе, о местной кухне и винах, и Агнесса невольно начала раскрываться. Риган избегал тем, которые так или иначе могли зацепить ее воспоминания, а она больше не прятала взгляд, смеялась, даже не попыталась отодвинуться, когда он передвинул стул и сел ближе к ней. Прикосновения обжигали, ему хотелось сгрести ее в объятия, утащить в машину и закончить то, что началось в торговом центре.
— Я хочу танцевать, — смущенно призналась Уварова, когда они выходили из ресторана.
Два бокала вина подействовали на нее так, как на привычного человека — бутылка виски. Та самая грань, где тормоза еще в деле, но ты чувствуешь себя свободным и готов на всякие глупости. На то, что никогда не позволишь себе на трезвую голову. Себя Риган привык считать нетрезвым по жизни, а вот Агнесса, похоже, была далека от зеленого змия.
— Есть тут недалеко одно место, — заговорщицки сообщил он, наклонившись к самому ее уху.
Небольшой ресторан, стилизованный под современный американский бар, ближе к ночи был набит под завязку. Одетые и загримированные под суровых техасских парней официанты разносили выпивку и еду. На символическом танцполе — пространстве, где не стояли столики, — творилось нечто невообразимое. Музыка скакала от одного стиля к другому, и под нее бодро скакали подвыпившие туристы: группами, парами и в одиночку.
— Как тебе? — весело поинтересовался Риган, устраивая Агнессу у барной стойки на единственном свободном месте. Сам он остался стоять, бесцеремонно втиснувшись между Уваровой и американцем с таким бессмысленным взглядом, что сразу становилось понятно: этому больше не наливать. Пиво здесь было неплохое, Риган даже подумывал над тем, чтобы заказать и себе, но Уварова нарушила планы.
— Мне нравится! — прокричала Агнесса, взяла его за руку и потянула в толпу. Говорить тут все равно не получалось — слишком громкими были музыка и говор на всех языках мира, поэтому Риган не возражал. Он и сам забыл, когда в последний раз танцевал.
Ее волосы растрепались, щеки порозовели, а глаза сияли от восторга. Двигалась Агнесса безыскусно — так танцуют те, кому бессовестно хорошо. Это напомнило Ригану о далеком прошлом его истинной молодости, когда в простецких кабаках кто-то садился играть на губной гармошке или еще каком-нибудь имеющемся под рукой инструменте. Тогда в пляс пускались все: пышнотелые служанки, завсегдатаи, беспробудные пьяницы, даже случайно заглянувшие на огонек путники притопывали в такт. Музыка была живой, яркой и зажигательной, и не поддаться ее нахальному напору было невозможно.
Здесь творилось то же самое, с поправкой на время и звучание. Они то и дело натыкались на других танцующих, резво отпрыгивали в сторону, но тут же сталкивались с кем-то еще. Между ними со сноровкой акробатов носились официанты с подносами. Отовсюду доносился звон бокалов и чья-то заливистая ругань вперемешку с хохотом. Агнесса то прижималась к нему всем телом, то делала шаг назад, и Ригану доставляло немыслимое удовольствие вести ее: притягивать к себе и так же неожиданно отпускать.
А потом внезапно сломался музыкальный аппарат — тот самый, под старину, и на очередном вираже они оказались лицом к лицу. Слишком близко, чтобы остановиться. Отовсюду доносились разочарованные возгласы, суета на танцполе продолжалась, недовольный народ разбредался — кто к столику, кто к стойке. Риган поцеловал ее: быстро, легко и едва уловимо. Пожалуй, это был самый короткий и невинный поцелуй за всю его жизнь.