Ни пуха вам, ни пера - Остап Вишня

Делать это лучше всего у себя в кабинете.

Дабы вам не мешали выщипанные перья, откройте окна и двери, чтоб ветерок был: выщипнули, ветерок подхватил - и перо вам не мешает... И утка ощипана и кабинет-перина.

Ощипали и тогда уже к маме, или к жене, или к сестре, кто чем богат:

- Уже ощипал! Мама, сварите суп! Если жена или мама бросят вам:

- Да это же курица, а не утка! - вы авторитетно заявляйте:

- Это утка. Теперь все такие утки пошли. Яровизированные!

- А почему у нее горло перерезанное?

- Почему! Почему! Все вам нужно знать! Летела, летела, увидела, что прицеливаюсь, выхода у нее не было, взяла и... зарезалась. Что же тут удивительного?! Варите уж, прошу вас!

Остается, таким образом, последнее: есть суп.

Как его есть?

Ложкой.

Поев, ложитесь на кушетку и читайте "Записки охотника" И. С. Тургенева.

Прекрасная книга!

-* Воз - Большая Медведица.

-** Чумацкий шлях -Млечный Путь.

COM

Вы были когда-нибудь на речке на Осколе, что течет по нашей Харьковщине в самую реку Северный Донец? Не были? Побывайте!

...Оскол за славным городом Энском течет мимо совхоза, и совхозный садок купается в реке.

Пойма реки Оскол, где он в этом месте разбивается на несколько нешироких рукавов, заросла камышами, рогозой, ивняком и густой зеленой сочной травой. Когда войдешь, головы не видать! Шумит пойма и в мае и в июне...

В ивняке и камыше видимо-невидимо маленьких озерец, скрытых густой зеленой ряской, кувшинками с желто-золотыми цветочками-чашечками на длиннющих зеленых стеблях.

А сколько там водяных лилий!

Озерца те соединены узенькими проливами-ериками- такими узенькими, что по ним еле-еле можно пробиться на небольших лодочках-плоскодонках из одного озерца в другое.

Девушки, бывало, как сядут в лодочку и поедут по тем озерцам и по заводям, нарвут водяных-лилий и едут домой все в белых венках, и лодка их уже не лодка, а большой продолговатый белый, цветок по реке плывет...

Девушки едут и поют и "Лодочку" и "Тихо-тихо", разные чудесные песни поют они. "Тихонький вечер на землю нисходит", а саду заливаются соловьи, к Осколу с пастбища спускается колхозное стадо, а с реки доносится игривое: "Лодочка качается посреди воды", или взволнованно-нежное: "Тихо-тихо Дунай воду несет", а еще тише: "Девушка косу расчесывает..."

Чудесная река Оскол...

А сколько там диких уток!

Если вам, чего доброго, посчастливится побывать в тех местах весною или летом, садитесь в лодку-плоскодонку и плывите по ерику тихо-тихо, чтоб ваше веслецо не плеснуло, не булькнуло...

И углубляйтесь в камыш. Вы обязательно увидите, как в густом камыше мелькнет головка чирка-мамы, а вокруг нее малюсенькие чирочки шмыгают, словно мышата...

А вот дальше, пробирается утка-крыжень с утятами...

А сколько там болотных курочек! Как на солидной колхозной птицеферме курочек-леггорнят. Только дикие курочки не белые, а рыжевато-черновато-пятнистенькие, на длинненьких ножках, И ножками этими они бегают по зеленым кувшинкам, как по паркету. Зеленые листья кувшинок под ними даже не прогибаются - такие они легонькие" болотные курочки. К плесу или .к озерцу подплывайте еще тише, чтоб ни звука, ни шороха! На самое озерцо не выплывайте, а остановитесь около него и глядите. Обязательно увидите белолобую лысуху с детка-ми или выводки чирков, крыжней, широконосок...

Гуляют утята, купаясь в теплой воде...

Внезапно тревожный мамин голос, тихое: "Ках!" - и утяток нет! Их точно слизало. Они, может, нырнули, а может, к рогозе, к камышам, к кувшинкам прильнули, И не дышат! Опасность миновала; успокоительное мамино: "Ках!" - и снова веселая игра, купанье посреди озерца.

Чудесные места на реке на Осколе...

* * *

Тихо-тихо Оскол воду несет...

Как раз против совхоза река Оскол разливается шире, вода чистая-чистая. Чуть левее - огромная колдобина, просто настоящий обрыв под тихой сверху водой.

- Там такая глубина, что и дна не достать! Там никто еще до дна не доставал. Да где уж! Там так глубоко, что и наша колокольня нырнет! Ей-богу, правда! С крестом нырнет! Вот такая там глубина!

Это нам дед Панько так рассказал.

- Боже вас сохрани там купаться! Втягивает, вглубь втягивает. Закрутит тебя, завертит, бульк! - и нет человека!

- А почему ж оно, дедушка, закрутит и завертит? Сверху ж будто и тихо.

- Да, сверху оно вроде тихо, а под водою крутит. И крутит и вертит! Да это еще ничего! Там сомы живут! Там один такой сом жил, что сохрани господи и помилуй!.. Это еще при господах было. Сидим мы с паном вот тут на берегу... Нет, не так: пан сидит вот тут, на берегу, а я стою подле пана. Темнеет... Плывут гуси. Большая стая господских гусей плывет. Как вдруг гусак как закричит: "Ге-ге-ге-ге!"- и по воде крыльями: ляп-ляп-ляп! Гуси с криком врассыпную! Гусак еще раз: "Ге!" - и крыльями - ляп! И нет гусака! Нырнул под воду! А на том месте, где плыл гусак, что-то как ляпнет по воде, точно черной лопатой! Лясь! Только волны по воде пошли.

Я с перепугу:

"Свят, свят, свят! Черт, пан, черт!"

А пан в крик:

"Давай ружье! Сом гусака проглотил!"

Где там "давай"! Разве ружье туда дострелит, на такую глубину?! Про-о-о-пал гусак! Вот какие сомы бывают!

- Неужели-таки сом проглотил гусака?

- Не верите? А вы разве книжки Сабанеева не читали? Мне пан ее читал.

- А кто этот Сабанеев?

- Охотник знаменитый когда-то был и рыболов. Он и книжек понаписал: и про рыбную ловлю, и про охоту, и про охотничьих собак. Пан говорил, что Сабанеев больно хорошие книжки писал. Профессор он был или еще кто... Так в тех книжках сказано, что когда-то поймали сома весом в четыреста килограммов! Вот какой сом! Двадцатипятипудовый сом! Не сом, а корова! Так что ж вы думаете, что он гусака не проглотит? Да вы послушайте, что дальше с тем сомом было. Да... Решили мы с паном или, вернее, пан со мною поймать того клятого сома. Вот приказал пан кузнецу изготовить огромнейший крюк. Изготовил кузнец крюк. Закалил его, заострил, принес к пану.

"Ну, Панько, - спрашивает меня пан, - а чем мы тот крюк наживлять будем?"

"Не иначе, - говорю, - паночек, как гусаком. Сом, - говорю, - уже полакомился гусиным мясом, н на гусака он обязательно пойдет!"

Приказал пан зарезать гусака или гусыню, я уж не припомню. Общипали ту гусыню, не распотрошили, а так, целиком, чуточку на огне поджарили гусыня упитанная была!-и нацепили ее на крюк. А крюк тот привязали на две веревки и прикрепили к осокорю и поздно вечером закинули в Оскол. Сом, как вы знаете, охотится за добычей ночью. Днем сом может зацепиться на крючок только случайно. Закинули, значит, мы гусыню в Оскол и сели на бережок, над колдобиной. Сидим, ждем. Ночь теплая, лунная. Тихо-тихо вокруг. Только слышно за садком, как Христя, что господских коров пасла, громко выводит:

Якоби ж таки того пана чорти були узяли,

Ми з тобою, мiй коханий, не такоi б утяли! *

Сидим. Я вроде той песни не расслышал, а пан так и вовсе не слышит. Только спрашивает:

"Кто это так выводит?"

"Не знаю, - говорю, - пане, это не из наших. Это кто-то из хутора на село через леваду идет".

Сидим, дремлем. Пан веревку в руке держит. Вдруг это ка-а-ак дернет! Пан не выпускает. А оно пана тащит! Ну, тащит с берега в воду, в колдобину тащит - и все! Пан держит веревку, а я держу пана.

"Пускайте! - кричу я пану, - Веревка к осокорю привязана, не оторвет! Пускайте!"

"Э, - говорит, - "пускайте"! Поводить его нужно, чтоб устал!"

Водим мы, значит, да и водим! А оно как мотанет, как мотанет... а затем снова отпустит. Тихо вроде. А потом снова как мотанет, как мотанет! А потом снова отпустит. А мы водим! Водим себе да и водим!

- А дальше что? - не выдержал я. - Ну, водите, а дальше?

- А дальше? А дальше мы водим себе да и водим! А оно как мотанет, как мотанет... а затем и отпустит. Водили мы себе, водили...

- Да скорей уж, дед! Ну, водили... А вытащили вы в конце концов того сома или не вытащили?

- Да вытащили. Только же долго, очень долго водили... Водим его себе да и водим...

- Ну, слава богу, вытащили, дед! Ну, а дальше?..

- Ох, и сом же был! Величиною, как тебе сказать, ну, не меньше, чем отсюда до той вербы! Ей-бо, правда! Вчетвером несли домой! Пудов на пять, если не больше! Распотрошили его. И что же вы думаете, что там у того в середине было? В животе?

- Гусак?

- Если бы гусак! Мы, как увидели, перепугались!

- А что же там такого страшного было?

- Было... Да вы послушайте... Пропала как-то у пана охотничья собака сеттер-гордон Джой. Разыскивал его пан везде и повсюду: и письма писал и телеграммы разослал - нет Джоя... Захожу на другой день после того, как сома вытащили, к пану, а он ходит, чуть не плачет:

"Пропал мой дорогой Джой! Не найдется мой дорогой Джой!"

"Как,- спрашиваю, - не найдется? Когда он уже нашелся!" - говорю.

"Как так нашелся? - подскочил пан. - Где же он?"

"Да вы же, пане, его съели! У сома нашли мы внутри одни подпалины и хвост..."

Было нам тогда от пана! Но и пану было - и тошнота и икотка. А Джой, видите, любил купаться в Осколе. Вот когда он купался, сом его и проглотил.