Околотеатральные были - Борис Михайлович Поюровский

Борис ПОЮРОВСКИЙ

ОКОЛОТЕАТРАЛЬНЫЕ БЫЛИ

*

Околоеатральные карикатуры

О. ТЕСЛЕРА

© Издательство ЦК КПСС «Правда».

Библиотека Крокодила. 1990

Дружеский шарж И. ЛОСОСИНОВА

В течение пятидесяти лет хожу я в театр. Тридцать пять из них занимаюсь театральной критикой. Пишу рецензии, статьи, фельетоны. Разбросанные по страницам газет и журналов, они обречены на короткую жизнь. Вот почему я обрадовался предоставившейся возможности и решил проверить, может ли что-нибудь из написанного мною прежде пригодиться сегодня?

I

СТРАНИЦЫ

ИЗ НЕНАПИСАННЫХ МЕМУАРОВ

НЕУДАВШАЯСЯ АНТРЕПРИЗА

Примерно за полгода до окончания института наши товарищи — студенты актерского факультета — предложили нам, будущим театроведам, устроить несколько платных спектаклей, с тем чтобы на вырученные деньги организовать выпускной бал.

В пятидесятые годы подобные начинания отнюдь не поощрялись. Фактически такие действия подпадали под соответствующие статьи Уголовного кодекса. Но мы были молоды, легкомысленны и бедны: стипендия на последнем курсе составляла всего 280 рублей (в старых деньгах!) или 28 рублей (в переводе на новые!) Терять нам было нечего, и мы пустились во все тяжкие — искать партнеров по «бизнесу», предварительно распределив между собой обязанности.

Примерно через месяц нам удалось познакомиться с директором одного из пригородных клубов. Он охотно и на выгодных для нас условиях взялся за дело, пообещав не только предоставить помещение, но и обеспечить зрителей на два представления — дневное и вечернее. Вскоре определилась и точная дата. Работа закипела.

Первым делом мы составили смету расходов и доходов, с тем чтобы за один раз решить все проблемы. Зная, что в зале могло поместиться около 400 человек, мы надеялись получить 8 тысяч рублей.

Правда, 10 % мы должны были отдать за аренду и еще столько же — за реализацию билетов.

Кроме того, мы сами изготавливали рекламу, нанимали грузовой транспорт для перевозки декораций, костюмов и реквизита. Сами же грузили, разгружали и устанавливали на сцене павильон (тогда еще не принято было играть спектакль в сукнах, тем более пьесы М. Горького. У нас в «Мещанах», помимо стен, был еще и потолок: его мы тоже возили с собой).

Учитывая, что путь был не близкий, мы выезжали из города в 7 утра — три девушки-театроведки взяли на себя обязанности поварих. Меню, правда, было простое: два ведра картошки, заправленной жареным луком, салом, полсотни вареных яиц. квашеная капуста, соленые огурцы и, конечно, хлеб, чай и сахар. Все это они должны были не только приготовить, но и доставить на электричке к окончанию дневного представления: в назначенный час мы с радостью встретили своих кормилиц.

Правда, вид у нас, скажем прямо, был не совсем геройский: на первый спектакль пришло всего двадцать человек. Таким образом, вместо 4 тысяч выручка составила лишь… 200 рублей.

Но директор клуба уверял нас, что вечером будет переаншлаг и мы с лихвой наверстаем упущенное. В это верилось с трудом, однако все старались не падать духом. Обед прошел на славу, и тут вдруг выяснилось, что одна из исполнительниц, занятая в третьем акте в эпизодической роли, должна во что бы то ни стало срочно вернуться в город. Учитывая, что она по ходу действия произносит всего одну короткую фразу, мы решили ее отпустить.

Но, на нашу беду, именно в этот момент за кулисами появился режиссер-педагог, который категорически запретил играть спектакль без этой реплики. Зная его крутой характер, актеры заявили, что они ни за что не посмеют ослушаться своего наставника.

До начала представления оставалось всего 15 минут. Пора давать звонки, но мы в полной растерянности. И тут черт попутал меня:

— Хорошо, я выйду на сцену и скажу эти шесть слов: «А он у вас украл пирожок».

— И в каком же костюме ты собираешься это сделать? — не без ехидства спросил педагог.

— А я загримируюсь и переоденусь в костюм исполнительницы, — не дрогнув парировал я.

Она была могучего телосложения: поношенный плюшевый жакет с трудом сходился у нее на груди. Голова повязана платком, на ногах — стоптанные мужские башмаки.

…Начался спектакль. Клуб ломится. Вместо 400 на этот раз продано свыше 500 билетов. Многие стоят, другие уселись на пол, перед первым рядом. Актеры играют замечательно, педагог доволен.

Я тоже спокоен, иду гримироваться и одеваться: хоть и одна фраза, но не хочется ударить лицом в грязь. Главное, не забыть, что я играю женщину! Мысль эта сверлит мне голову, хотя что тут такого мудреного? Ведь выходил же я в массовках в академических театрах, где тоже надо было кричать «Ур-ра!!!». И ничего, все обходилось миром.

Правда, там я изображал мужчин. Но ведь это даже интереснее. К тому же из истории театра мы. театроведы, знали, что в шекспировские времена жешцин-актрис не было и потому все женские роли исполняли актеры-мужчины. Да и в наш XX век знаменитый Степан Кузнецов блистал в обличье очаровательной тетки Чарлея.

Эти воспоминания, безусловно, вдохновляли меня, вселяли уверенность до той самой минуты, когда я наконец оказался на Сцене. Подходит злополучный миг, и я, указывая на партнера-мужчину, говорю: «А она у вас украл пирожок».

Пауза. Начинается нервный смех. Сперва у участников массовки, затем у исполнителей главных