Наступление ч. 3 (СИ) - Александр Афанасьев

Вторая причина, почему моджахеды воевали всерьез — была их усиленная идеологическая обработка в Пакистане. Афганистан вообще никогда не был государством шариатским, где сильны нормы ислама — хотя значительная прослойка верующих, искренне верующих — была. Тем не менее — Кабул в шестидесятые был вообще местом паломничества хиппи, привлеченных бесплатно растущей в горах марихуаной, в стране работали колледжи и университеты, афганки носили короткие юбки, не носили паранджу и легко шли на сближение с мужчиной. Недаром Бурхунутдин Раббани еще при Дауде гневно проклинал свой "распутный народ" в проповедях[33], организовывал филиалы "братьев мусульман" в стране и пытался свергнуть Дауда — но его тогда никто не поддержал, а сам он чудом остался жив. Народ тогда не поддерживал радикальных исламистов — но тогда он жил на своей земле и в своей стране. А теперь огромное количество людей снялись с мест, бросили все нажитое, у кого-то погибли родные. Они оказались в чужой стране, на птичьих правах в голой, каменистой пустыне — и перед ними стоял только один вопрос как выжить. Как? Прими дават[34] — и выживешь. Умма заботится о правоверных, все правоверные друг другу братья, гуманитарная помощь, поступающая в Пакистан из США, в основном разворовывается им, распродается на базарах — а вот та, распределением которой занимаются "братья мусульмане" доходит до получателей, но только тех, кто принял ислам, кто брат по вере им. Не возникает даже вопроса — какой смысл кормить безбожников, когда Коран предписывает их убивать?! Детям надо учиться? Не вопрос — вот бесплатная медресе, а там преподают муллы из Саудовской Аравии и преподают они ваххабизм, да только откуда понять это родителям, которые несведущи в исламе? Можно и самому поучиться, в медресе для взрослых кормят хорошо. Вот медресе Хаккани — известная на весь восток пешаварская кузница ваххабизма, туда и взрослых принимают. И везде, в этих заведениях вдалбливают одно — убей неверного и попадешь в рай. Детей воспитывают так, что асабийя[35], на чем раньше и держался Афганистан — это грех, потому что любой правоверный тебе брат, какой бы национальности он не был. А вот любой неверный, безбожник или многобожник — тебе враг, и его следует убить, пусть он и одного с тобой племени.

Отдельная тема — это предательство верхов.

Совершенно объяснимым фактом выглядит то, что после декабрьского переворота в стране и прихода к власти парчамистов во главе с Кармалем — движение по пути преобразований остановилось, а сами афганцы, правящая верхушка все меньше и меньше занималась собственной страной. Рафик Бабрак Кармаль был сыном генерала, приближенным Дауда, рожденным "с золотой ложкой во рту" и этим он сильно отличался от "сделавшего себя" Амина. Амин никому не доверял, в том числе и советским и во все вникал сам, работал до часу, до двух ночи, одновременно вел несколько министерств — в этом он, наверное, был похож на Лаврентия Павловича Берию и так же плохо кончил. Как бы то ни было — Амин работал и брал ответственность на себя, пусть даже за жестокие, кровавые вещи. Кармаль же, воцарившись в Афганистане, принял совершенно другую позицию: Советы затеяли эту войну, вот пусть они и воюют. Точно так же вело себя и его окружение — спихнув дела на советских советников, которые в местной специфике разбирались не больше чем дикарь во французской кухне, они начали политическую грызню друг с другом, они были выходцами из привилегированных слоев общества и каждый считал себя достойным взять власть в свои руки. Кармаль еще и начал пить горькую, благо с приходом русских ее в Кабуле было столько, что в ней можно было утонуть.

И партийные руководители среднего и низового звена, видя все это безобразие, задавались вопросом — а что будет со мной и моей семьей, когда все рухнет? Афганистан это Восток, здесь никогда и никого не прощают, и если даже убьют в бою тебя — твои враги отомстят твоим детям. А после убийства Амина власть не казалась сильной, надежной и долговременной — пусть и жестокой, на Востоке многое держится на жестокости. Поэтому они начинали работать на две стороны.

Со временем все ухудшалось. Взять Сулеймана Лаека. Министр по делам национальностей в правительстве Афганистана при Наджибулле член Политбюро ЦК НДПА. А сестра — любимая жена Себгатуллы Моджаддиди, одного из членов "Пешаварской семерки", мать его четверых детей. Как — нормально?

Да и другие… когда Наджибулла пересел из кресла директора национальной разведки ХАД в кресло генерального секретаря партии, он привел с собой немало людей из разведки. Все они на легальной основе контактировали с моджахедами, с агентурой — и одному Аллаху известно, кто в таких ситуациях был агентом, а кто — курирующим офицером.

Вот сейчас, по зимнему, занесенному сдутым с гор снежным крошевом ехала Волга Газ-24 с номерами не гаража ЦК Партии, с совершенно гражданскими номерами. Эту Волгу списали, потом член Политбюро ЦК НДПА Сулейман Лаек приобрел ее по цене металлолома и продал ее одному из родственников, одному из многих, которых он сумел перетащить в Кабул. Так делали все: перетаскивали в Кабул родственников и соплеменников, устраивали их на работу, добивались их избрания в Лойя Джирга — в общем и целом создавали клан, потому что один человек, без поддержки родственников и соплеменников — никто и ничто. А вот когда человек в клане…

Сейчас в машине, за рулем которой сидел один из родственников, молодой, всего двадцать три года, которого Лаек устроил в Царандой — сидел сам член Политбюро ЦК НДПА Сулейман Лаек. Он курил сигарету, поглаживал короткую, ухоженную бороду и был мрачен. Тот, кто знал его — мог сказать, что за последнее время он постарел как минимум на десять лет. В бороде и на висках заметно прибавилось седины.

Сулейман Лаек среди всех членов ЦК НДПА имел наиболее сильные позиции — сильнее даже чем у президента страны, и вел сложную и хитрую игру, нацелившись на афганский престол. Он был интеллектуалом, поэтом, его хорошо знали и уважали русские — и в то же время он имел уникальные связи на той стороне. Его сестра была женой Моджаддиди, одного из главарей бандформирований — и это давало ему уникальный канал связи на ту сторону. Как член Политбюро и министр по делам национальностей — он отвечал за политику примирения в стране, и сделал все для того, чтобы максимально усилить в ключевых уездах и провинциях исламские комитеты, относящиеся к Национальному Фронту спасения Афганистана, партии Моджаддиди. Сам Моджаддиди в это время вел переговоры еще с одним лидером непримиримой оппозиции, имеющим счеты с Хекматьяром — Юнусом Халесом, который в свое время был с Хекматьяром в одной партии, а потом вышел из нее и создал свою. Халес был сложным контрагентом в переговорах, потому что был крайним экстремистом на самом деле, в то время как Моджадидди использовал экстремизм лишь как орудие достижения власти. С Халесом вел переговоры сам Себгатулла, а его люди в это время обрабатывали Саеда Ахмада Гилани, руководителя Национального исламского фронта Афганистана, бывшего крупного землевладельца, наполовину немца[36] и британского агента, женатого на внучке свергнутого Захир Шаха, и Мохаммеда Наби (Мохамадди), руководителя Движения исламской революции Афганистана, бывшего депутата парламента и полицейского агента. Все они, равно как и сам Моджаддиди при известной доле допущения могли быть причислены к умеренным, все они придерживались схожих, в общем-то взглядов и в отличие от исламского экстремиста Хекматьяра видели Афганистан как светское, а не как исламское государство. Если им удастся договорится — они создадут "пятерку". Пятеро — это Моджаддиди, Халес, Гилани, Наби и член Политбюро Лаек. Лаек, второй по влиянию человек в Политбюро после Наджибуллы обеспечивает отсутствие эксцессов и переход власти в Афганистане к группе пяти, он же дает гарантии жизни и безопасности тем из членов партии, которые пожелают перейти на их сторону. Столица Афганистана временно переносится либо в Хост, либо в Джелалабад. Объединенные силы "четверки" уже больше, чем силы самой сильной партии в Пешаварской семерке — Исламской партии Афганистана Халеса. Остальные… Наджибуллу придется ликвидировать, слишком одиозная фигура, нужно объяснить и показать народу, что безбожникам воздано по заслугам. Хекматьяра — казнить, несомненно, это американский агент и злейший враг, на его казни особенно настаивал Моджаддиди, чтобы отомстить за убитого сына. Раббани… с Раббани сложнее, потому что с одной стороны он враг Хекматьяра и таджик, что важно для непуштунского населения страны — с другой стороны он американский агент и сторонник шариатского Афганистана. Тут многое будет зависеть от позиции Масуда, к которому тоже посланы гонцы с предложениями. Если Масуд согласится войти в пятерку — это будет уже шестерка — то Раббани тоже стоит ликвидировать, его минусы перевесят плюсы. Если Масуд откажется — то Раббани будет нужен в пятерке как гарант лояльности непуштунского населения Афганистана. Последний из Пешаварской семерки, Абдул Расуф Саяф — больше занимается наркоторговлей, чем войной, к тому же он экстремист и вполне может собрать в своей партии сторонников уничтоженного Хекматьяра и объявить джихад. Поэтому — его тоже лучше уничтожить.