Песня чудовищ - Анастасия Александровна Андрианова

Домир поспешно покачал головой.

– Идём к мельнику.

* * *

Рагдай уже сидел за столом, а напротив него сложил крепкие руки рослый мужчина с густой короткой бородой. Ружан широким шагом приблизился и сел рядом с Рагдаем, а Домир, которому не хватило места за столом, уселся на лавку.

– Чем обязан высоким гостям? – спросил хозяин, не скрывая недружелюбия. Домир не удивился бы, если бы мельник вдруг достал нож из голенища – так остро сверкали глаза из-под сдвинутых бровей.

– У нас пропала ценность. Или её украли, – ответил Ружан с нарочитой небрежностью, будто у него пропал сущий пустяк – серёжка или золочёная пряжка. – Не видел ли кого?

– Для чего мне помогать вам?

– Для того, смерд, что перед тобой – старший царевич Ружан Радимович! – прорычал Рагдай, нависая над мельником. – Давай, доставай свои колдовские побрякушки и укажи нам на воров.

Мужчина недобро сощурился, глядя на гостей. Не было похоже, будто титул Ружана произвёл на него впечатление.

– Раз он царевич, то ему вольно врываться в мой двор с дюжиной воинов и обвинять в колдовстве? Что, если его отец пришлёт за мной головорезов?

– Не смерти твоей хочу, – возразил Ружан мягче. – За помощью приехал. Кто, как не мельники, сведущи в колдовстве? Разве не заключаете вы сделок с тёмными силами, чтоб помогали вам крутить жернова? Всем известно, что мельник знает больше наговоров, чем любая бабка. А вещь, что пропала, – отцовская. Сам царь ждёт её возвращения. Так что не казнит, а озолотит.

Ружан как бы невзначай заправил прядь за ухо, задев пальцем сверкающую серёжку. Брови мельника скользнули вверх, в глазах появился другой блеск – не гневный, алчный. Домир презрительно поджал губы, глядя на эту перемену.

– Так ты вещь хочешь отыскать или того, кто её украл?

Ружан с трудом сдержал торжествующую улыбку.

– И то и другое. Вернуть вещь и узнать злодея, если он есть. Сможешь, мельник?

– А вот и смогу.

Хозяин встал и вышел в подклеть. Ружан повернул голову к Рагдаю.

– Что я говорил? А тебе лишь бы кулаками махать.

– Сын воеводы только это и умеет. Не злись, государь.

Рагдай покачал головой – почти сокрушённо, но Домир-то знал, что это у них такие игры с Ружаном. Сын воеводы не считал себя сколько-то хуже царевичей – с детства мальчики проводили всё время вместе, и сейчас Рагдай вовсе не просил прощения и не заискивал, называя Ружана государем, – просто потешался.

Подтверждая мысли Домира, Ружан и Рагдай одновременно разразились громогласным смехом и обнялись, соприкоснувшись лбами.

– Как ловко ты его!

– Сразу понял, что старик падок на золотишко. Готов спорить, у него и дочки миловидные в избе найдутся. Хочешь, сходи поищи.

– Не посмеете, – подал голос Домир. Рагдай и Ружан удивлённо обернулись, будто и забыли, что средний брат тоже был здесь.

– Что, надоело тебе веселье? – почти разочарованно протянул Ружан.

– Бесчестье надоело. Отец нас отправил исполнить его просьбу. А ты что творишь? Станешь царём, так будешь каждый день свои игрища устраивать.

Ружан медленно поднялся с места и встал напротив брата. Самоцветы на кафтане сверкнули прямо перед лицом Домира, и Ружан наклонился, уперев ладони в колени.

– У меня было два брата. Остался один. Но отец знал, что дело наше опасно, а зимние ветра лютые, как цепные псы. Если из путешествия вернётся лишь один царевич, Алария запоёт траурные песни, но сколько баллад можно будет сочинить, когда скорбь уймётся? Ружан Аларский – самый отважный и сильный, только ему удалось привезти старику царю диковинное чудище. Меня будут чтить поколения, а о тебе забудут. Так же, как об Ивладе.

Голос Ружана звучал мягко и сладко, как пряный мёд, но даже в зубах гадюки не сыскалось бы столько яда. Домир ответил старшему брату тяжёлым взглядом, и снова полыхнуло в голове видение: белый буран и порывистый ветер. Лита? Мёрзнет где-то?..

Молчание Ружан расценил как безвольную покорность и распрямился с довольной ухмылкой. Тут же вернулся и мельник, неся простой туесок.

– Государь, не силён я в колдовстве так, как тебе бы того хотелось, – прогудел мужчина, ставя туес на стол. – Но что умею, то сворожу. Дай руку мне, государь.

Ружан приподнял верхнюю губу, но быстро сменил оскал на усмешку.

– Прости, но лучше тебе обратиться к моему воеводе.

Он отступил, пропуская вперёд себя Рагдая.

Домир хмурился, наблюдая за ними. Конечно, Ружан не стал бы соприкасаться с колдовством – наверняка даже рядом с девоптицей у него волосы шевелились на затылке, но он храбрился. Вот и сейчас брат был почти уверен, что это колдовство отобрало у них Литу: он утверждал, что почувствовал присутствие вьюжных в том буране и весь был как борзая, унюхавшая кровь.

Рагдай закатал рукав и вытянул руку, глядя на мельника без тени доверия. Домиру показалось, что хозяин замыслил хитрость: вот мелькнёт топор из-под стола да опустится на воеводову кисть… Только Ружан так грозно щурился, не отходя ни на шаг, что Домир понял: не решится, если дорога́ своя голова и жизнь домашних. Мельник натёр бечёвку каким-то пахучим корнем и обвязал вокруг запястья Рагдая.

– Вот. Будет жечь – значит, близко ты к цели подошёл. Холодом потянет – не тот путь выбрал.

Рагдай нетерпеливо поднёс руку к лицу и потёр затянутую бечёвку. Корень окрасил её жёлто-рыжим, и такой же след оставался на коже.

– Что за хлам, старик? – фыркнул Ружан.

– Что просил. Колдовство. – Мельник развёл руками.

– Ну смотри, – недоверчиво протянул старший царевич, – если не найду пропажу за три дня, мои люди вернутся и сожгут твою мельницу вместе с домом.

Мельник побледнел, но не бросился Ружану в колени.

– Как решишь, так и будет, государь.

Домир опустил глаза и покачал головой. Ему было стыдно за брата, но он не мог даже извиниться перед мельником – вдруг Ружан и правда оставит его в лесу так же, как бедного Ивлада…

– Собирай людей, – велел Ружан Рагдаю. – Не станем тратить время.

* * *

– Вот и вся твоя спесь, царевна.

Нежата сперва услышала знакомый голос, а потом с трудом открыла глаза. Очертания предметов постепенно вырисовывались перед её взором, но этих покоев она не узнавала – таких точно не было во дворце. Повернув голову, она увидела Военега и поспешила сесть – на скамью её положили боком, как куль. Голова закружилась.

– Где я?

Воевода поджал губы, пряча ухмылку.

– Во дворе множество теремов, а ты привыкла ходить только по царскому. Увидишь, как живут другие.

– Я спросила тебя прямо. Не юли.

Военег присел рядом с Нежатой и взял её руку в свою. Царевна дёрнулась, но он