Чарующая бесполезность - Татьяна Нильсен

Эдуард начал копаться в поисках причины своей сегодняшней неудачи и кажется нашёл. В их среде не принято совать свой нос глубоко в личные дела, вне этого круглого стола они не дружили. Конечно, знали «ху из ху», но называли друг друга без пиетета Костями, Серёжами, Эдиками, Володями. Место их встреч менялось редко и в круг участников попасть с улицы было невозможно, кто-то кого-то приводил или рекомендовал. Сегодня собрались шесть человек, игра щла по-крупному, ставки взвинчивал самый молодой мужчина из всех присутствующих по имени Родион. Он был новичком в их компании, однако кто он, откуда, какой пост занимает, женат ли, имеет детей, никто не интересовался. Да и зачем? Встретились для другого. Родион нервничал, но старался это скрыть, пот скапливался на висках и тонкие пальцы вздрагивали, как будто их кто-то невидимый дергал за ниточки. Участники шутили, перебрасывались репликами, мелкими глотками выпивали кто херес, кто просто воду, почти все курили и никто не замечал накалённой атмосферы исходившей от Родиона. И только Эдуард ощутил это напряжение и прелесть беспечной игры потерялась. Проигравшись очередной раз Гульбанкин поднялся из-за стола и развёл руками, мол я пасс. Его никто не держал и не уговаривал— колхоз дело добровольное, и только Родион стрельнул в отчаянии глазами— его проигрыш составлял уже приличную сумму. Гульбанкин вышел из комнаты и притворил за собой дверь. На кухне, пошарив по ящикам, нашёл банку «Карт Нуар» и заварил в прозрачном френч-прессе ароматный напиток. За окном спускались сумерки, и заходящее солнце окрасило сугробы в розовый цвет. Стояла ранняя весна и из-за приоткрытого окна доносился лишь монотонный звук капающей воды, которая стекала с прозрачных сосулек. Дом, где они сегодня встречались, находился за городом и владел им очень богатый человек, который сидел сейчас за игровым столом. Эдуард нашёл на полках чашку, налил заварившийся кофе и вернулся в просторную, обставленную дорогой мебелью гостиную. Товарищи, закончив игру, начали подниматься со скрипом отодвигая стулья и лишь Родион сидел без движения уставившись на колоду карт в центре стола. Неожиданно он воспрял и завертел головой в разные стороны:

— Господа не расходитесь! Дайте мне отыграться! Я вас очень прошу. — мужчина подскочил и попятился к дверям, словно закрывая своим телом выход.

В комнате воцарилось молчание. Мужчины переглянулись в недоумении. В их кругах считалось дурным тоном истерить по поводу проигрыша, пусть даже очень крупного. Никто никого не принуждал и силой не держал! И уж если ты спустил капитал, то будь добр, рассчитайся по долгам! Это принцип, непреложный закон!

— Уважаемый, игра окончена. — первым отреагировал высокий, плотный, чернявый мужчина. — У вас будет возможность отыграться в следующий раз, а на сегодня извините!

Он развёл руками и сделал шаг в сторону растерянного мужчины, следом за ним потянулись и другие. И тут совершилось совершенно невероятное— Родион, как сломанная кукла упал на колени и молитвенно сложив руки на груди запричитал:

— Я не могу вернуться домой без ничего, это были все деньги! Они предназначались для лечения моей сестры! — мужчина заплакал искренне и навзрыд. — Её надо везти в Германию, только там ей могут сделать операцию! У неё очень тяжёлая болезнь!

— Послушайте, милейший, встаньте. Не дело это так себя вести. Вы знали, куда пришли!

Снова начал чернявый, и его подхватили остальные. В этом хоре было слышно, что-то и осуждающее, и успокаивающее. Всхлипывающий голос Родиона потонул в гомоне. Его подняли, усадили в кресло, кто-то налил вина. Все хотели поскорее вырваться наружу, закрыть этот инцидент, и вернуться в город к своим жёнам, детям, в тихую, уютную гавань, без мыслей о чужих бедах и печалях. Хозяин дома толстый осетин показывал знаки руками, чтобы уходящие гости прихватили и это недоразумение. Мужчины чувствовали неловкость от гнетущей ситуации и пытались скорее закрыть дверь в безопасном салоне собственного автомобиля, чтобы эта минута тотчас же превратилась в прошлое. За всё это представление Гульбанкин не проронил ни слова. Он так и стоял в углу, держа в руках недопитую чашку с остывшим кофе. Вскоре со двора разъехались дорогие иномарки. Он поблагодарил хозяина и последним вышел на крыльцо. Темнота уже упала на землю, вечерняя прохлада подморозила дневную слякоть и покрыла лужи хрустким, мутным стеклом. Эдуард ехал по городу и всё чётче понимал, что смалодушничал. Несколько раз он порывался развернуть автомобиль и вернуться к осетину, разузнать, кто увёз этого Родиона или он уехал сам, и снова, как потом стало понятно, принял неправильное решение. Эдик приехал домой, выпил два стакана виски и лёг спать. На следующее утро всё произошедшее уже не казалось таким трагичным, закрутили дела и совесть утихомирилась в грудной клетке, а вскоре и вовсе уснула. Но к концу рабочего дня в памяти всплыло лицо приятеля, сморщенное в плачущей гримасе, сначала он начал звонить Родиону, однако телефон молчал, потом партнёрам по игре, но никакой толковой информации не получил. Эдуард не особенно напрягался, для того чтобы утихомирить разыгравшуюся совесть. Он бы и забыл эту историю вовсе, если бы через несколько месяцев не услышал, как приговор, собственный диагноз! Он обожал июнь за свежесть, многоцветье и ароматы. Гульбанкин попросил водителя остановиться возле базарчика с цветами. Около пожилой женщины стояло целое ведро с огромными шарами бордовых пионов. Он заплатил за все, к радости цветочницы и, поднимаясь с корточек, укутанный ароматом цветов, почувствовал, как земля уходит из-под ног и покидает сознание. Очнувшись в больнице, а после и услышав вердикт врачей, в голову пришла ясная и простая мысль: это наказание за то, что он, Гульбанкин, богатый и успешный, не протянул руку, не дал проснуться в себе человеку, не нашёл в себе силы уважать собственное Я.

Открыв глаза Эдуард увидел, как Александра распахивает окно и её белый халат окрасился в розовый цвет. Он не мог сообразить солнце встаёт или пришёл вечер. На всякий случай он просто сказал:

— Здравствуйте Саша.

— Добрый вечер. — она обернулась. — Вам надо выпить лекарство, а потом я вам поставлю капельницу.

— Хорошо. — безропотно кивнул больной и сел на кровати.

— К вам приходила подруга. Красивая, уверенная в себе дама, очень хотела встретиться. Принесла вам фрукты. Потом двое мужчин, сказали, что коллеги по работе. Полицейский ждал когда вы проснётесь, но доктор запретил вас беспокоить.

— Хорошо. — так же без эмоций откликнулся Эдик и вдруг что-то вспомнил. — Саша, я могу вас попросить об одном одолжении?

— Конечно. — она подсела к нему на кровать.

— В моём доме находятся несколько уникальных растений, за которыми необходим тщательный уход. Я просто волнуюсь,