Пристанище ведьм - Саша Пейтон Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Много лет? Почему? – воскликнула я.
Слезы подкатывали к глазам. Возможно, потому, что передо мной вновь разрывалась ткань реальности. Или потому, что все мои мысли о матери отравляло глубокое чувство стыда. Стыда за то, как я сердилась на нее за слабое здоровье и недостаток заботы.
– О, это был настоящий скандал, – доверительно сообщила миссис Выкоцки.
Внутри у меня все перевернулось. Сплетничать о собственной матери совершенно не хотелось.
– Она была выдающейся ученицей. Одной из самых талантливых ведьм, что мы встречали. Могла бы войти в преподавательский состав, как того и хотела. Если бы не познакомилась с неким молодым человеком и не сбежала под покровом ночи. Больше мы ее не видели.
Директриса говорила будничным тоном, но я подозревала, что мамин побег сильно ее задел. Было видно, что она ждала от меня расспросов, но эту часть истории я уже знала.
Я была еще младенцем, когда папа бросил нас навсегда. Он много лет то возникал в нашей жизни, то снова пропадал. Ушел после рождения Уильяма, вернулся год спустя, и тогда мама забеременела мной. А месяцев через девять-десять папа сказал, что пойдет искать работу на омароловном судне. И больше не возвращался. Мы с Уильямом совсем его не помнили, но мама говорила о нем с таким обожанием, словно по-прежнему любила, несмотря ни на что. По ее словам, он был высоким и красивым и они познакомились на балу в пансионе далеко отсюда. Бабушка не хотела, чтобы ее дочь бросила школу ради замужества. Поэтому мама сбежала. Из-за папы мы жили в бедности, но она все равно увлеченно рассказывала, как они гуляли по пляжу в Куинсе, какие чудесные он писал ей письма, полные сонетов и признаний в любви, и как через переписку они запланировали побег. Видимо, только это мой папа и умел. А в следующий раз сбежал уже без нее.
Я вспоминала о том, как плохо мама спала, как тяжело ей было удержаться на работе, какой хрупкой казалась ее связь с реальностью. Все это складывалось в новую картину на основе одного простого факта: она была ведьмой.
Миссис Выкоцки поерзала в кресле.
– Ваша мать не успела завершить обучение, и такое иногда случается, хотя мы всеми силами стараемся этого избегать. Ведь обычно исход довольно… неприятный.
– Неприятный? – переспросила я.
– Что ж, не будем о тех несчастных, кто лишился жизни. Тем, кто сошел с ума, еще, можно сказать, повезло.
Директриса жестикулировала так, словно говорила о чем-то забавном.
– Ваша мать замкнулась в себе, не так ли?
Слезы обожгли мне глаза. Я не нашла в себе сил произнести ни слова и просто кивнула.
– Такое бывает. Магии надо за что-то ухватиться. Она начинает пожирать ведьму изнутри, если та держит ее в себе. Очень жаль, – холодно добавила миссис Выкоцки. – Стоит помнить о том, что сами по себе ведьмы долго не выживают в этом жестоком мире. Либо их настигает зло, либо собственное сознание.
– Почему вы им не помогаете? – сердито спросила я, сжимая подлокотники.
– Рано или поздно каждый из нас постигает один важный жизненный урок: нельзя помочь тому, кто этого не желает. Можно лишь попытаться минимизировать урон для окружающих.
– С чего вы взяли, что мама не хотела вашей помощи? – процедила я сквозь зубы. – Вы ее спрашивали?
Все это время я думала, что маме пришлось меня покинуть из-за болезни и слабого рассудка, но если во всем виновата магия, разве академия не могла этого предотвратить?
Могла. Должна была. Однако предпочла бездействие. Миссис Выкоцки предпочла бездействие.
– Я хорошо знала вашу мать. Она очень упряма.
– Тогда ей было всего восемнадцать! Вы понятия не имеете, какой она стала!
Миссис Выкоцки никак не отреагировала на мой повышенный тон.
– Людям не свойственно меняться, – спокойно произнесла она и поджала губы.
– И поэтому вы даже не пытались ей помочь, – подытожила я.
Дыхание выходило тяжелыми рывками. Горло сдавило, словно в него опять вцепился мистер Хьюс. Во мне нарастала ярость.
– Разве она не заслуживала вашей поддержки?
Злость начала выливаться за пределы моей сущности, обжигая мышцы болью. Хрупкие склянки на полках внезапно треснули и разлетелись на мелкие осколки. Темную комнату наполнила смесь запахов отбеливателя и мяты.
Желудок у меня сжался. Я отчаянно пыталась удержать силу в себе, не позволить ей хлынуть наружу. Руки сами собой сжались в кулаки, и ногти впились в ладони. Я стиснула челюсти и зажмурилась. Попыталась сосредоточиться на дыхании, как нас учила миссис Ли. Вдох. Выдох. Старайся не думать о том, как сильно тебе хочется стереть эту самодовольную ухмылку с лица директрисы. Вдох. Выдох.
А когда открыла глаза, миссис Выкоцки сидела за письменным столом, сцепив руки, и невыразительно на меня смотрела.
На смену ярости начал приходить страх. Магия сломала жизнь моей матери, магия сделала меня убийцей. Я попыталась успокоиться. Пульс постепенно замедлился, и волна силы медленно пошла на убыль, вновь концентрируясь в груди. Мне вспомнились слова Уильяма. «Тише, сестренка». Я выпрямила спину и расслабила челюсти.
– А теперь можно ей помочь?
Голос у меня звучал тихо и слабо, как у ребенка.
Миссис Выкоцки внимательно на меня посмотрела, словно желая убедиться, точно ли мне удалось унять свою магию, а затем заговорила:
– Боюсь, что нет. В психиатрическую лечебницу сложно проникнуть, и если мы будем тратить время на каждую заблудшую ведьму, его не останется на тех, кто обучается в «Колдостане».
Ее тонкие губы расплылись в сочувственной улыбке.
– Понимаю, вам нелегко.
– Да, – ответила я, поскольку не знала, что еще сказать.
Миссис Выкоцки медленно поднялась, словно призрак, разгладила черное бархатное платье и плавно приблизилась к шкафу у дальней стены. Битое стекло хрустело у нее под ногами.
Она снова одарила меня улыбкой, смотревшейся непривычно и нелепо на ее лице.
– Приберемся вместе?
Наверное, с помощью магии мы справились бы намного быстрее, но моя сила сжалась в груди, в темном уголке, полном страха.
Я встала на колени, отбросив все мысли о волшебных матерях и сбегающих отцах, и принялась за работу.
Миссис Выкоцки села на корточки рядом со мной.
– Вы не заставите меня колдовать? – спросила я.
– Подозреваю, сейчас магия лишь все усложнит. Приберемся по старинке.
Больше она ничего не говорила, но терпеливо мне помогала. Мы собрали все сушеные травы и смели осколки в кучу.
Пропитанная
