Святилище кровавой луны - Зиан Шафер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что бы ты ни думала, он не от него, – говорю я слишком поспешно, надеясь, что огромное количество коричневой мебели и стены в комнате отвлекут от жара, приливающего к моим щекам. – Он ненастоящий, – шепчу я, подмигивая ей.
– Хорошо, потому что, если бы виновником оказался Венсен, я бы врезала ему как следует. – Произнося это, она ухмыляется, кивая на мой живот, но что-то подсказывает мне: она не шутит.
От ее теплого смеха у меня в животе вспыхивают звезды. Я бы все отдала, чтобы прислониться к ней и почувствовать, как она трепещет. Илрин наполняет это место радостью – радостью, которая, кажется, предназначена лишь для меня.
Я знаю в глубине души, что никогда бы не простила себе, если бы втянула Илрин в свои неприятности. Она считает, что я дочь торговца, который перемещается из королевства в королевство, пытаясь найти лучшие товары. Я, разумеется, не собираюсь рассказывать ей, что на самом деле мой отец – король.
В одно мгновение смех стихает, и мягкая чешуя на ее шее твердеет, когда в мою сторону направляется струя воды. Теплая рука хватает меня за предплечье, уводя с линии прицела и огревая ничего не подозревающего посетителя по затылку. Я резко вскидываю голову и замечаю, что Гидеон испепеляет взглядом Илрин так, словно готов объявить войну.
– Вы не оплатили свой счет, – рявкает Илрин гортанным и убийственно опасным голосом кому-то позади меня, в то время как запястье посетителя сковывает вода, когда он пытается проскользнуть мимо и выскочить за дверь. Ее голос далеко не так силен, как голос Гидеона, но каким-то образом он точно так же поднимает уровень адреналина в моей крови.
Мужчина бормочет что-то нечленораздельное, и при взмахе ее свободной руки воздух наполняется звоном монет, падающих на случайный столик, и вода рассеивается. Мне кажется, я могу разобрать его слова вплоть до «сдачу оставь себе», но я не уверена.
Мужчина переступает порог, и на лице Илрин снова расцветает теплая улыбка. Боги, мне следовало отправиться домой с ней, пусть даже всего на одно жалкое утро. Несмотря на ее шелковистую, гладкую кожу, ее точеный подбородок говорит мне о том, что все, что она делает, вошло бы в историю.
И снова еще одно сожаление, связанное с этой гостиницей, – по какой-то неизвестной причине я забиралась под простыни с Венсеном. Раньше мне никогда не нравились косые взгляды, которые она посылала в его сторону, но теперь я живу ради них.
– Я не доверяю ее меткости. Пойдем, пока она снова не промахнулась, – говорит Гидеон с оттенком раздражения, причину которого я не могу понять.
На какой-то краткий миг я совсем забыла о Гидеоне. Это был поистине благословенный момент. Но ничто не длится вечно. Чем скорее я смогу избавиться от Гидеона, тем скорее смогу насладиться временем любования гипнотическими глазами Илрин.
– А этот придурок здесь, – спрашиваю я, прежде чем быстро добавить, – один?
Она напрягается от моих слов, словно предпочитает об этом не думать.
– Та же комната, что и обычно, – говорит она, чуть понизив голос.
Я мешкаю, опасаясь, что она может разочароваться во мне. Но я киваю, бормоча слова благодарности, и поднимаюсь по изогнутой лестнице в другой конец помещения, вздрагивая, когда под моими шагами скрипит дерево, но остается совершенно беззвучным под шагами Гидеона.
Интересно, слышит ли он, как быстро бьется мое сердце, и знает ли он, чего я опасаюсь, когда мы приближаемся к Венсену. Мог ли он видеть фрагменты моих воспоминаний, когда застрял у меня в голове? Знает ли он, во что мы вот-вот ввяжемся?
Знание, что сегодня наша встреча пройдет без последствий, греет мне душу. Каждый раз перед встречей с Венсеном мое тело кричит, борясь с каждым шагом, который приближает меня к нему. Но, как только он оказывается передо мной, что-то щелкает, и я готова броситься на него и биться не на жизнь, а на смерть.
Мои ноги инстинктивно останавливаются прямо перед его дверью, и я чувствую присутствие Гидеона прямо у себя за спиной. Воздух пропитан враждебностью, но не похоже, что она направлена на меня. Коридоры пусты, если не считать редких масляных фонарей, висящих на потолке. Я точно знаю, что в большинстве комнат нет окон, и мое лучшее предположение заключается в том, что стало слишком дорого продолжать заменять окна после каждого «инцидента».
Сделав глубокий вдох, я собираюсь с духом морально и эмоционально. Я знаю, что Венсен выкинет нечто пошлое и примитивное, и, честно говоря, не знаю наверняка, как я восприму это теперь, еще и в присутствии Гидеона. Он может подумать, что я слабая из-за того, что позволяю кому-то говорить со мной так, как это делает Венсен. Или он может подумать, что я такая же, как Венсен.
Нет, не имеет значения, что подумает Гидеон. Я не позволю себе чувствовать себя ничтожеством только потому, что беспокоюсь о том, что обо мне подумает какой-то мужчина. Он может составить собственное мнение обо мне, точно так же как у меня сложилось мнение о нем.
– Какие-то проблемы? – в голосе Гидеона ехидство, что только подтверждает мою предыдущую мысль: к черту то, что он думает.
Колотя в дверь изо всех сил, я слышу стон, доносящийся с другой стороны.
– Вставай, – приказываю я, пытаясь использовать ту же напористость, которую слышу в голосе Гидеона.
Мне удается разобрать лишь вереницу бормотаний и проклятий, за которыми следуют подчеркнутые глухие удары и топот, ведущие к двери.
– Чего? – выпаливает Венсен, распахивая дверь.
Я ничего не могу с собой поделать и скольжу взглядом по его голому, не очень-то мускулистому торсу, к нижней половине его тела, обнаженной и выставленной на всеобщее обозрение. К горлу подступает желчь, оставляя за собой гнилостный привкус, который сохранится на весь день. Мои мышцы реагируют быстрее, чем я успеваю приказать им остановиться, очевидно, тоже возмущенные этим зрелищем. Я с визгом разворачиваюсь, врезаюсь плечом в Гидеона и закрываю глаза ладонью, стараясь не побледнеть.
– Убери эту штуку подальше, – рявкаю я, как будто могу потерять зрение, если увижу ее вновь.
– Раньше ты не жаловалась, – усмехается Венсен, отчего мои мышцы начинают протестовать сильнее.
Я слышу удаляющиеся от меня шаги, а затем скрип кровати, прогибающейся под его весом. И только когда мои уши наполняет шелест его простыней, я чувствую себя в достаточной
