Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

Боковым зрением я улавливаю мелькающие тени, взывающие ко мне. Они кажутся такими знакомыми и в то же время такими чужими, как будто они почти часть меня и одновременно нечто совершенно иное.

– Ты что, оглох? Она сказала, что ей это неинтересно. – Угроза в голосе Гидеона заставляет мою кровь стынуть в жилах, но из нас троих, кажется, это действует только на меня.

Тени сгущаются, обретая очертания. Их обсидиановый оттенок темнее, чем пространство между звездами безоблачной ночью.

– Не думаю, что он тебя слышит, – говорю я себе под нос, когда кровь приливает к моим ушам.

Тени тянутся ко мне, просачиваясь под кожу, царапая когтями стенки моего разума, словно пытаясь найти вход. Такое чувство, что это чистый хаос, как будто, если я потеряю контроль, тени поглотят меня целиком. Мое сердце громко колотится, когда я пытаюсь понять, откуда берутся тени. Кто они такие? Чего они хотят?

– Что вы сказали, миссис? Хотите увидеть больше? Да, да, пойдемте со мной. Могу предложить вам хорошую скидку, – говорит продавец, кладя руку мне на плечо. В это мгновение каждый дюйм моего существа кричит, и дыхание застревает у меня в горле.

Тени вонзают свои зубы.

Он прикасается к тебе, шепчут тени, когда тьма проникает в мою душу. Ему не стоило прикасаться к тебе.

Я перестаю дышать.

Нет.

Он не может… я не могу… он прикасается ко мне.

Убей его. Заставь его заплатить за это.

Мое тело берет верх над моим колеблющимся разумом. Разворачиваюсь на пятках лицом к торговцу, и его рука слетает с моего плеча. Мои пальцы сжимаются чуть выше его локтя, в то время как другая моя рука обхватывает его, пока его тело не подчиняется моей воле. Адреналин бурлит во мне, каждый вдох выходит горячим и тревожным. Торговец скулит и увядает под моей хваткой, изо всех сил пытаясь вырваться из нее, но вместо этого испытывает еще большую боль.

Тени отступают, исчезая из виду, и воздух сразу же обрушивается на меня. И все же остатки тех чувственных шепотков остаются на краю моего обезумевшего разума.

– Тронешь меня еще раз, и я сломаю все до единого пальцы на твоей руке. Я ясно выражаюсь? – каждое слово меткое и смертоносное, совсем как у моего отца, когда он передает очередного эльфа в руки Волдукана. Я совсем не похожа на принцессу. Нет, я говорю как командир смерти. – Я спросила: «Я ясно выражаюсь?» – рычу я, когда он не отвечает.

Торговец отчаянно кивает головой, ища помощи у прохожих, но никто даже не смотрит в его сторону.

– Да. Прошу, миссис, мне так жаль.

Я чувствую, как его тело сотрясается от сдерживаемых слез. Этому человеку не место в Зарлоре; ни один человек, который не может постоять за себя и рассыпается перед такой незначительной угрозой, не является истинным зарлорианцем. Он не проживет здесь и недели, если так легко сдастся.

«Прекрати, ты устраиваешь сцену», – ругаю я себя.

– Ладно. – Я отпускаю его руку. – А теперь убирайся с глаз моих долой.

Он не тратит впустую ни единого вздоха, прежде чем умчаться вниз по улице, поджав хвост.

Я разворачиваюсь, высматривая темноту, но ее нигде нет. Но прикосновения тени, в данный момент они волнуют меня меньше всего. Гидеон – призрак, человек, которого нельзя увидеть. Он не способен поднять предмет, способен проходить сквозь двери и становиться совершенно беззвучным существом. Вот почему все бросали на меня странные взгляды. Может ли он быть плодом моего воображения? Неужели мой разум исказил действительность и создал человека, чтобы справиться с одинокими ночами и постоянными поездками?

Единственный верный признак того, что я все еще в здравом уме, – это кровь, пролитая калиаком. Мой разум не из тех, что вызывает в памяти картины подобной бойни. И мой разум недостаточно изобретателен, чтобы представить свою одержимость. Нет ни тени сомнения в том, что он реален на одном астральном плане или на следующем. Темная сила, которую я чувствовала, зреющая в нем, реальна. Гидеон реален.

Я снова поворачиваюсь к нему. Золотистое сияние его кожи исчезло; все, что осталось, – это жуткий оттенок, отражающий мой собственный. Я не знаю, как бы я отреагировала на его месте. Я чувствую себя разбитой каждый раз, когда больше не чувствую луну, но, по крайней мере, у меня все еще есть моя собственная сила. А Гидеон? У него больше ничего нет. Ни силы, ни способности прикасаться к вещам. Я не могу себе представить, какое одиночество он испытывал, проведя сотни лет внутри книги, только для того, чтобы, выйдя наружу, обнаружить, что невидим для всех.

Для всех, кроме меня.

– Ты в порядке? – мягко спрашиваю я.

– Идем. – Он проносится мимо меня в сторону рынка.

Что ж, это последний раз, когда я задаю ему этот вопрос.

Когда мы приближаемся к рынку, ароматы булочек с корицей наполняют мое нутро, и желудок откликается на их сладкий зов громким урчанием. Я двигаюсь на запах, в противоположном от Гидеона направлении, и позади меня раздается утрированное фырканье. Обернувшись, я прикусываю язык, чтобы не сказать что-нибудь язвительное человеку-невидимке в месте, полном людей. Его руки крепко скрещены на груди, и он стоит на своем месте как упрямый мул.

Пожав плечами, я продолжаю свой путь. Я никому не позволю встать между мной и обедом. Бросив монету в руку пекаря, я вгрызаюсь в большую хрустящую булочку, прежде чем направиться прямиком к стене, которую я приметила вчера.

К сожалению, булка сухая, пересоленная и горелая. Пожалуй, я и Гидеона могла бы так описать. Однако уверена, что неодушевленный предмет доставил бы мне гораздо меньше огорчений, если бы я спросила его, как он себя чувствует.

Игнорируя зловещее присутствие Гидеона, я на ходу выискиваю в толпе своего клиента. Иногда мне нравится наблюдать за проходящими мимо людьми, изучая, как съеживаются продавцы, когда думают, что никто не смотрит, и злобно ухмыляются, когда кто-то приближается. Или то, как некоторые люди пытаются скрыть то, как они морщатся, бросая монеты в руку продавца, чтобы купить очередной наряд, который им, вероятно, не нужен.

Этот рынок предназначен не только для товаров. Зарлор не просто так называют Королевством Беззакония. Это место, куда богатые посылают своих прихвостней в поисках человека для выполнения их грязной работенки: головорезов, поставщиков, наемных убийц. А это значит, что это мои охотничьи угодья.

Я драматично содрогаюсь, хватаясь за