Отчим в моей постели - Ронни Траумер

едва касаясь пальцами, и чувствую, как подрагивают мускулы от моих прикосновений. Хочется спуститься ещё ниже, туда, где внушительный бугор, но не могу набраться смелости.

Руслану же не нужно иметь смелость, он сам по себе уверенный мужчина, который в этот момент одной рукой крепко держит мою голову, продолжая терзать мои губы, а второй разводит мои ноги максимально широко и проникает под кружевную ткань трусиков. Вздрагиваю, словно ко мне приложили оголённые провода, когда его пальцы задевают изнывающий клитор.

– Тихо-тихо, – хрипло шепчет, оторвавшись от моих губ.

На миг мне становится стыдно, что его пальцы буквально утопают в моей влаге. И он, будто в очередной раз желая показать, как я на него реагирую, бьёт меня по промежности, и в полутёмном помещении раздаётся характерный звук. Мои щёки покрываются румянцем смущения.

Но Руслан сминает все мои сомнения и стыд, когда демонстративно слизывает мои соки со своих пальцев и при этом выглядит как довольный чеширский кот.

– Такая же сладкая, как и острая на язычок, – хмыкает он и возвращает руку в мои трусики.

Надавливает пальцем на чувствительный клитор, и у меня темнеет перед глазами от взрывных ощущений. Свисающие ноги начинают дрожать, руки не держат, и я начинаю откидываться назад, но Руслан тут же обхватывает мою талию, приближает к себе и накрывает мои губы своими, продолжая ласкать мою промежность.

Я, словно горячий воск в его руках, плавлюсь всё больше, пока он делает что-то невероятное, неведомое мной раньше. Тело натягивается, словно тетива, а первые отголоски оргазма поднимаются волнами, грозясь утопить меня в собственных эмоциях.

– Руслан? – голос мамы раздаётся как гром среди ясного неба.

Глава 31

Лера

В коридоре загорается свет, а шаги становятся всё ближе. Внутри всё холодеет, будто меня окатили ледяной водой, от испуга все конечности немеют. Но Руслан берёт ситуацию в свои руки. Схватив меня за талию, снимает со столешницы и ставит на пол, подальше от осколков разбившейся бутылки. Судорожно, но с какой-то заботой, поправляет на мне халат, прикрывая мою вывалившуюся из разорванного топа грудь.

– Руслан? – раздаётся совсем близко голос мамы, и в кухне загорается свет. – Что происходит? – спрашивает она и смотрит то на меня, то на своего жениха.

Господи, как стыдно! Я только что чуть не сотворила огромную глупость. Где были мои мозги?

Да ясно где – там, где сейчас невероятно влажно и больно от того, что не получила разрядку.

Пока я стою и трясусь, словно лист на ветру, забыв, как говорить и не понимая, что вообще можно сказать в этом случае, Руслан ведёт себя максимально невозмутимо:

– Кому-то приспичило прогуляться по дому посреди ночи, – небрежно бросает он и смотрит на меня холодным и чужим взглядом, даже близко не похожим на тот, которым он смотрел на меня минуту назад.

– Валерия? – вопросительно смотрит на меня мама.

А я молчу, в горле сухо от волнения, а в голове и вовсе белый шум.

– Бутылку с молоком разбила, – отвечает за меня Руслан и делает шаг вперёд. – Пошли, – говорит ей, приобнимая за талию. – Прибери здесь, – выплёвывает перед тем, как выйти из кухни.

Этот момент, словно тяжёлый удар в солнечное сплетение. Минуту назад лазил в моих трусах, а теперь обнимает маму и уводит её в их общую спальню, а ко мне обращается как к прислуге. Они сейчас лягут в одну постель, обнимутся, поцелуются и уснут. Если уснут, конечно, и Руслан не решит спустить пар, ведь я почувствовала, насколько он был возбуждён.

Какая же ты дура, Лера! Просто высший уровень идиотизма! Если бы был конкурс по бесхребетности, ты бы точно заняла первое место. Вот так себя вести – раздвинуть ноги перед мужчиной вдвое старше, да к тому же будущим отчимом – слов нет, одни маты.

Опускаюсь на корточки и начинаю собирать осколки, чувствуя, как по щеке стекает одинокая слеза. Дрожащими пальцами убираю всё и вытираю лужу, уже с трудом различая что-то из-за пелены слёз на глазах.

Урод! Просто бесчувственная машина!

А что ты собственно хотела чтобы он сделал? Сказал твоей маме, что он почти довёл её дочь до оргазма? Или отправил мать спать и продолжил орудовать у тебя в трусах?

Нет, ничего из этого я не хочу, но можно было вести себя по-другому, а не как с букашкой. И можно было не смотреть на меня как на что-то неприятное.

Зачем я позволила ему… всё! Нужно было оттолкнуть, ударить в конце концов, но не раздвигать перед ним ноги, елозя на его члене.

Но разве возможно устоять? Возможно ли отказать себе в удовольствии, которое кружит голову? Возможно ли отпихнуть от себя умелые руки, что одним касанием выбивают почву из-под ног? Возможно ли сдержать себя и не прильнуть к литым мышцам груди?

Сложно. Очень сложно, если одни только воспоминания о его прикосновениях заставляют моё сердце биться чаще. Сложно оставаться в здравом уме, когда он рядом, когда дотрагивается до меня…

Обняв себя за плечи, я поднимаюсь наверх и по пути в свою комнату замираю, прислушиваясь, но за дверью их спальни никаких звуков. Надеюсь, они легли спать, и Руслан не стал… Боже, да что я такое несу?! Он её будущий муж! Какое право я вообще имею ревновать его к своей собственной матери?! Я точно головой двинулась, нужно срочно провериться на вменяемость.

Глава 32

Руслан

Тяжело жилось? Хрен там! До этого дня я жил как в раю. Спокойно бесился от поступков этой белокурой язвы, орал и отчитывал, а что теперь?! А теперь я вообще ни о чём думать не могу, только о её распластанном теле передо мной. О её протяжных стонах, округлой попе и полушариях груди с тугими сосками.

Чёрт!

Как дальше жить? Делать вид, что ничего не было и забыть её сладкий вкус? Да никак, вашу мать! И что ещё важнее – я не собираюсь забывать или, тем более, не заканчивать начатое. Всё, это предел моего терпения и конец моим терзаниям. Девчонка меня волнует, и надо перестать отрицать это. Хрен знает, как ей удалось так зацепить меня, что фиг вытравишь из своей гнилой души. И, мать вашу, мне не хочется!

Руки чешутся сжать её мягкую задницу, облизать светло-коричневые соски и почувствовать вкус её соков на своём языке.

Это неправильно? Она дочь моей всё ещё будущей жены? Младше меня вдвое? Мне насрать! Окончательно и бесповоротно. Тогда чего