Пеший Камикадзе - Денис Ли

«Кому предназначался фугас?» — этот вопрос отчаянно задавался в голове Егора, и там же находил ответ; и как оказалось не единственный. Варианты «мельтешащих» ответов, мелькали, перелистываясь, как денежные купюры при пересчете счетной машинкой. Егор вспомнил, как поднимал за плечи омоновца, что лежал, уткнувшись в ладони. Тот, протянул свои полные вишневой крови ладони к ногам Егора. Егор тащил его за плечи, ничего не видя вокруг, и только его волочащиеся по земле ладони, протягивали, предлагая то, без чего не билось его сердце, как протягивают горстью собранную с дерева вишню.

Такой фугас, в своем роде был первый. До этого, не было взрывающихся мотоциклов, машин или другой техники, и потому вопрос назначения именно этого взрыва ввергал Егора в состояние безнадежности. У Егора не было уверенности, что он смог бы предугадать его нахождение, и сможет ли обнаружить его в следующий раз, когда не окажется спешащих омоновцев. И уж тем более сомневался Егор в способности своевременно обезвредить подобную ловушку. Ведь в городе столько машин?!

Проведя разведку маршрута, Егор, Стеклов и Бондаренко, по старинной и уже устоявшейся традиции, пили на «Груше» пиво.

— Слушай, Егор, во жопа-то началась, а?!

Егор промолчал, отпил из бутылки пива, закусил отщипнутым кусок рыбы.

— Чё молчишь? Язык проглотил? — снова спросил Стеклов.

— Чего ты хочешь? — посмотрел Егор на Володьку.

— Жопа?! — многозначительно произнес Стеклов.

— Ну, и… жопа, и что? — непонимая спросил Егор.

— Ты что не понимаешь, скоро я перестану с тобой ходить. Вон, боец ходит с собакой, и пусть ходит, а я нет… не хочу…

— Трус! — коротко сказал Егор, и отпил пива, поставив бутылку на землю.

— Сам ты трус! — обиделся Стеклов.

— Можешь вообще не ходить… и собаку свою забери, она все равно — «мертвая», кроме как обоссывать деревья и камни, нихрена ничего не может. Так что забирай, и выгуливай в другом месте! Понял!

— Ну, хорош, ребята! — встрял Бондаренко. — Что вы ругаетесь?

— Да пошел он!

— Да пошел ты сам! — сказал Стеклов.

Дальше сидели молча. Допив пиво, Егор свиснул. И жестом приказал: «По местам!»

Стеклов сунул в рот сигарету, и предложил Егору. Егор внимательно посмотрел на Вовку. Ванька молчал. Бери, жестом предложил сигарету Стеклов. Егор сомневался.

— Да бери! — сказал Стеклов, сквозь сигарету, — Нинакого я тебя не променяю, ускоглазая морда!

— Собака ты, Вова! — сказал Егор, прикуривая сигарету. — Вечно подосрешь, когда на душе и так хреновей некуда!

Все трое рассмеялись.

Собираясь обратно, Бис и Бондаренко спрятали солдат в бронемашины от не прекращающейся мороси и других возможных случайностей, а сами преисполненные бесстрашия забрались сверху, на свои командирские места: Егор — справа, Володя — со стороны водителя, а Ванька — на втором БТРе разведки. Машины плавно тронулись.

Егор сидел на качающейся от движения бронемашине, поставив автомат перед собой, вертикально на приклад, рука на затворе. Прятался за него, как за стенкой, с крохотной колеблющейся верой, что он, автомат, спасет голову от осколков вдруг разорвавшейся мины.

Подъезжая к месту недавнего подрыва и боя ОМОНовцев, разведчики спешились и обратно пошли пешком, — степенно и осторожно, в боевом порядке, слева и справа. Егор, захваченный тяжелыми, душными мыслями и переживаниями, и желанием выразить протест, бесстрашно шагал перед головным БТРом, по центру дороги. В пяти метрах позади — Стеклов и Бондаренко. Егор шел по асфальту, посреди которого, к липкой грязной жиже, от брошенной взрывом с обочины земли, подмешалась кровь. Она свернулась и сгустками плавала в дождевой воде, прилипая к подошве его ботинок…

Утром, 6 января, Егор выглядел гораздо лучше, чем прежде. Свернув с маршрута, заехал на телефонный пункт, что находился на территории Ленинской комендатуры, дозвонился до жены, от чего настроение его было предельно хорошим. Егор ликовал. В Заводском районе, куда двигалась разведка, с раннего утра, слышались выстрелы. По рации начальник штаба Крышевский предупредил, что в том районе была обстрелена машина с комендатурскими, погибли люди, были раненные… Но изменить восторженного настроения Егора ничто не могло, казалось, не мог даже всемогущий Бог.

— Чё такой радостный? Случилось чего?

— Ага…

— И чего?

— Да так…

— Что — «так»?

— Да ты не поймешь? — Егору хотелось побыть со своей радостью наедине.

— Да, как не пойму, что я — тупой какой? — разозлился Стеклов.

— Да, нет… нормальный ты! Просто, не поймешь… — святясь счастливой улыбкой, сказал Егор. — Это личное!

— А-а… — кивнул Вовка. — Ладно…

Егор шел, улыбаясь.

Стеклов с любопытством смотрел на Биса.

— И что, настолько личное, что ты сказать не можешь? Говори!

— Не скажу.

— Говори!.. Иначе, хуже будет! — пригрозил Стеклов.

— Нет. Не скажу.

— С женой говорил?

— С женой.

— Ну, и…?

— Отвали!

— Ну, что жена сказала: служи дурачок — получишь значек?!

— Нет.

— Нет? Может… вторым забеременела, пока ты здесь?

— Отстань!

— Может, — пытался фантазировать Стеклов, — может… другой появился: добрый, богатый, любовник отличный, дарит ей шубы, квартиру, машину, знает английский… характер уживчивый, а? Не то, что ты: истинный патриот, преданный Родине. Характер — нордический, вредный. С друзьями — необщителен; беспощаден к врагам рейха… — Егор сразу понял, что Стеклов декламирует на манер Штирлица, из «Семнадцати мгновений весны». — Отличный семьянин, но дома не бывает; связей, порочивших его, не имеет… На службе зарекомендовал себя незаменимым мастером своего дела… о чем рейхсфюрер бригады Крышевский подтверждает!

Сработал тоновый сигнал радиостанции:

— Ммм… «Водопад», «Вулкану», прием, — послышался грубый голос Крышевского.

Стеклов обомлел. Егор, давясь смехом, ответил:

— На приеме, «Водопад» для «Вулкана»…

— Ммм… 10–07?

— 10–09, - ответил Егор.

— 10-… Ммм… — Ты где?

— Подхожу к «Вишне»…

— Принял-л…

— Фу! Я уж было подумал, услышал! — сказал Стеклов.

— Дурак ты, Володя! Вообще, я с сыном первый раз говорил… Он раньше не подходил, а сегодня… Я же вообще все прозевал: как пошел, как первое слово сказал… растет без меня…

— Чё сын-то сказал? — сочувственно спросил Стеклов.

— Что соскучился и очень ждет!

— А сколько твоему?

— Два с половиной…

— Понятно, мой постарше… Еще полтора года и твой тебя подальше пошлет…

— Говори-говори… Твой уже небось послал?

— Ага, послал… Привези, говорит, мне машинку с пультом управления. А я ему говорю: да где ж, сынок, тут ее взять? А он: Сереже из садика, папа из командировки привез… такую машину! А ты не можешь!? А у Сережи отец в командировки, в Москву мотается. А он мне: ну тогда совсем не приезжай!.. Понял?

— Ну, пульт я тебе подберу… от какого-нибудь фугаса, у меня уже два есть, — с серьезным выражением лица сказал Егор, — ну а машинку сам найдешь!

— Дурак ты, Бис!

— Шучу я, — Егор обнял Стеклова за плечо, — вот вернемся, и все-все наладиться. Он сейчас еще маленький, не понимает, чем ты занимаешься. А когда подрастет — поймет… Всякое бывает, с возрастом пройдет. Все наладиться… должно наладиться…

Пешком дошли до «Вишни» (позывной комендатуры Заводского района). Егор остановил саперов и дождался БТРа. Залезши на бронетранспортер, Егор жестом подал сигнал — «сбор у машин». Погрузились. И две «коробочки», что на языке военных, есть — бронетранспортер, с ревом рванули вперед.

БТРы разведчиков остановились через два киллометра, рядом с водозабором, на небольшой торговой точке. Здесь был водозабор, где военные производили забор питьевой воды, тут же находилась застава прапорщика Щукина. Место имело кодовое название — «Груша», и являлось окончанием маршрута.

Местные жители не случайно расположили здесь свои лотки. Торговая точка, располагалась с правой стороны проезжей части, прямо на пешеходном тротуаре. Стеклова восхищало это место и та ведущая сюда часть улицы вдоль строений, предназначаемая для пешеходов, отделяемая от средней проезжей части асфальтом. Тротуар, что начинался с памятником пажарникам, погибшим в годы Великой Отечественной войны (в виде гнущего какую-то железяку мужика) был цел и невредим. Что по-протяженности, составляло почти полтора километра. Стеклов поражался всякий раз, потому что всегда ходил именно по нему и потому, что вся улица, фасады домов, были изъедены войной и изрядно покрыты оспинами пулевых уколов, и разрывами минометных мин; а тротуар был нетронут. В тоже время, по левой стороне от дороги, совершенно по всей ее протяженности располагался давно брошенный нефункционирующий, нефтеперерабатывающий завод. Искореженные хитросплетения труб, говорили о том, что в свое время, федеральные войска со своим генштабом, самолетами, пехотою и танками на своих рабочих картах назначили его важной, стратегической целью подлежащей уничтожению и, судя по виду, было с успехом исполненно.