Девочка Красная Тапочка - Дарья Донцова

поняла, что я осуждаю живописца, держу его за лентяя, трутня, который едет на закорках у работающей жены. Но не рассердилась, не сказала: «Не говори о том, чего не знаешь». А потом сообщила, что Егор не хочет расставаться с любимыми произведениями, правда, финансовое положение семьи от того, что супруг все время стоит с палитрой в руке, не меняется. Деньги, вырученные от продажи картин по заказу, расходуются быстро. Яковлевой опять приходится одной тащить семейный воз. Она сделала вид, что не замечает в моих словах скрытого упрека в адрес обожаемого Егорушки. О чем это говорит? Подруга очень хочет, чтобы я продала картину, чтобы Егор после кончины жены некоторое время продолжал жить, как у Христа за пазухой.

Дверь в квартиру распахнулась, появился Егор. Увидев меня, он остановился.

– Привет!

– Добрый день, – отозвалась я. – Уже вернулся из Питера?

– Как ты сюда попала? – осведомился Куркин, игнорируя мой вопрос.

– Вошла, – ответила я.

– Знаешь код? – напрягся художник.

Я кивнула.

– Откуда? – не отставал Куркин.

Мне не хотелось выдавать подругу.

– Лене совсем плохо.

– Она в надежных руках, – отмахнулся Куркин, – вылечат.

– Не понимаешь, что БАС – это стопроцентная смерть? – парировала я. – Лена не поправится. Речь идет лишь о продлении ее жизни. Не на годы, а на месяцы или даже дни. У твоей жены ураганная форма.

– Любят женщины преувеличить, из всего трагедию делать, – усмехнулся Егор, – врачи склонны утрировать ситуацию. Чем дольше лечат, тем больше денег получают. Ты зачем без предупреждения в мой дом ввалилась? Я не звал никого.

Я сказала правду:

– Лена попросила кое-что взять.

– Головы совсем нет, – рассердилось божество Яковлевой, – направо, налево код раздает, уходи. Я устал, отдохнуть хочу. В доме бардак! Скорей бы Ленку выписали.

– Найми прислугу, – посоветовала я, – это недорого стоит сейчас.

– А жена зачем? – фыркнул Куркин. – До свиданья.

Я выбежала на лестницу. Правильно ли я поступила, не сказав Егору об отсутствии картин в квартире ниже этажом? Не знаю. Зато в другом я уверена: художник сейчас звонит жене, чтобы отругать ту за сообщение мне кода от входной двери.

Сев в машину, я поставила телефон в держатель и увидела на экране кучу эсэмэсок от Энн. Беседовать с продюсером, наверное, уже не стоит. Лена не сможет работать, а мне совсем странная девушка, которая поет странные песни, не нравится, даже несмотря на то что у нее неожиданно обнаружился прекрасный голос. Эсэмэски же продолжали прилетать стаей. «Привет, ты где?», «Эй, куда ты подевалась?», «Договаривались о разговоре», «Отзовись!», «Что случилось?», «Ты нас бросила?», «Нельзя меня вон прогнать».

Трубка зазвонила, это Энн! Я поколебалась, но ответила:

– Привет.

– Почему ты легла на дно? – закричала продюсер.

– Занималась другими делами, – ответила я.

– Ты на нас работаешь! – пришла в еще большее негодование собеседница. – Я нашла место, где можно репетировать. Приезжай сию секунду. Концерт на носу. Нечего лентяйничать!

Тон Энн мне совсем не понравился. И зачем я ее слушаю? Лене трудно стоять, ходить она почти не может, работать пиар-агентом ей уже не придется. Надо спокойно завершить общение, без скандала, тихо и аккуратно.

– Ты платила мне за услуги? – осведомилась я.

И услышала:

– За несделанную работу лавэ не отсыпают.

– Аванс я тоже не получила, – на всякий случай уточнила я.

– Никогда никому ничего вперед не даю, – взвизгнула трубка, – и не мечтай отгрызть хоть рубль до того, как Танька окажется в ротации топ-радиостанций.

– Разве я это обещала? – удивилась я. – Договаривались о помощи в проведении концерта, на который зрители не спешили. Сколько билетов уже продали?

– Ну, триста, – слегка сбавила тон нахалка.

– Вроде ты говорила, что в зале всего сорок мест. Или около того, – удивилась я.

– Нам дали другое помещение, большое, – призналась продюсер, – владелец прифигел. Такого ажиотажа он в своем заведении еще не видел.

– Я подсказала сменить псевдоним, подобрала для Татьяны одежду, – напомнила я о проведенной работе, – но мне ни копейки не заплатили. Результат моей инициативы: большой приток зрителей. Договор мы не оформляли. Считай все, что я для вас сделала, дружеской услугой. Можешь не платить. Но больше на меня не рассчитывай. Дальше работайте сами или нанимайте другого человека. До свидания.

– Стой! – закричала Энн.

Но я быстро отсоединилась, заблокировала контакт Энн и выдохнула.

Прекрасно знаю, как доставить себе большую радость. Сначала надо согласиться на какую-то неприятную работу, а потом отказаться от нее. Пара Энн-Таня мне сразу не очень понравилась, но я хотела помочь Лене и поэтому общалась с ними. А сейчас получила возможность откреститься от грубиянки. Денег не брала, документы не оформляла, прощайте, Энн и Таня, я вам ничем не обязана. Понимаете, какое на меня счастье нахлынуло? А не согласись я помочь Татьяне, не ощутить бы мне сейчас восторга!

Телефон снова зазвонил, на этот раз меня искал Костин.

– Ты где?

– Ну… – замямлила я, не желая сообщать о визите в квартиру Лены, – ну…

– Пошла на маникюр, – предположил Вовка.

Я воспользовалась подсказкой.

– Да, все ногти обломала.

– Надеюсь, это потому, что ты утром исцарапала Вульфа за его неожиданный и спешный вылет в командировку, – развеселился Володя.

– Ничего не знаю о поездке, подожди, как раз Макс звонит, – удивилась я и переключила телефон.

– Лампудель, – заговорил муж, – я уже сел в самолет. У Реутовой беда, лечу к ней. Извини, сегодня вечером мы никуда не пойдем.

– Мужчина, прошу вас отключить телефон или перевести его в авиарежим, – произнес женский голос.

– Лю. Це. Скоро вернусь, – скороговоркой произнес Вульф и отсоединился.

Я удивилась. Мы собирались сегодня вечером куда-то идти? Совершенно не помню об этом! Надо вернуться к беседе с Костиным.

– Вова, ты здесь?

– Тут, записывай адрес. Виктория Ганзуэман ждет тебя в кафе. Я бросил на рабочую карточку деньги. Заранее сними сумму в банкомате, сейчас напишу сколько Вике за рассказ обещано, – проинструктировал меня Володя, – еще и обед оплатишь.

Глава двадцать четвертая

– Господин Костин пообещал, что я могу заказать здесь все что пожелаю, – предупредила меня худенькая, почти прозрачная старушка, – что не съем, заберу домой.

– Меня зовут Евлампия, – улыбнулась я, – все, о чем говорил Владимир, непременно выполню.

Виктория повеселела, к столику подошел официант, госпожа Ганзуэман заказала все, что было в меню, я ограничилась чаем.

– Аппетита нет? – посочувствовала мне женщина. – Я постоянно хочу вкусно поесть, но с моей пенсией по трактирам не походишь.

– Да, рента от государства невелика, – посочувствовала я, – хорошо, что у вас квартира есть. Да еще в центре.

– Есть неподалеку, – вздохнула бабуля, – но я ее сдаю, живу в другом месте, адрес по прописке использую только для получения посылок. Раньше я презирала окраину, там же одни лимитчики жили в основном. Горько плакала, когда была вынуждена перебраться далеко от метро «Смоленская». А сейчас иначе думаю. Вблизи Садового кольца воздуха нет, одни выхлопные газы. А мой район лес окружает. Дом малоэтажный, соседи приятные, в магазинах цены ниже, в поликлинике врачи вежливые. Спасибо Йосе, что он купил избенку в деревне. Вскоре после смерти мужа стройкомпания предложила