Игра втемную - Александр Золотько

– У меня еще есть нож, охотничий, без удостоверения, – пояснил я.

– С собой носишь? Нет? Тогда можешь спать спокойно. – Хранение холодного оружия не является уголовным преступлением. Только ношение.

– Спасибо.

– Пожалуйста. И ни в коем случае ни от кого не принимай на улице пакетиков и коробочек. Там может быть что угодно: от наркотиков до боеприпасов.

Председатель закончил вступительную речь и передал слово новому выступающему. Меня распирала злость на окружающий мир, но выдал я ее только тем, что барабанил по столу пальцами.

– Что еще? – спросил сам себя Паша и ответил тоже сам себе. – Если ты идешь по улице и замечаешь за собой слежку или тебя просто окликнет кто-нибудь незнакомый, даже если это будет одноногий или однорукий слепой, ты начинаешь удаляться в сторону ближайшего милиционера или просто к ближайшей группе людей. Если от тебя не отстанут – беги, не стесняясь и не обращая внимания на свой излишний вес. Попадется на пути река – форсируй вплавь, и ни в коем случае не лезь в уличные ссоры. Даже если на твоих глазах будут избивать женщину. Лучше позови милицию. Не стесняйся кричать в случае опасности.

– И как долго?

– Лучше всего – в течение всей оставшейся жизни. Целее будешь. Ты сейчас должен думать не о своем достоинстве, а о своей жизни, даже если это просто перестраховка.

– Я буду теперь чувствовать себя полным идиотом. Шарахаться от собственной тени. И, между прочим, того парня в Запорожье убили в битком набитом трамвае, не дав ему даже шанса добежать до ближайшего милиционера.

– Тогда слушай вторую часть лекции на тему, как выжить в нечеловеческих условиях. Убивают сейчас не просто так.

– Расскажи это кому-нибудь другому. Я читаю ваши сводки. Убивают где попало и чем попало. Даже палкой от швабры, в ходе возникшей ссоры, на почве острых неприязненных отношений. Могут еще бутылкой или шнурком от куртки. Или пристрелить как собаку.

– Как ты умудряешься писать о преступлениях, оставаясь таким дремучим? Если бы я решил убрать неприятного типа, я бы вспомнил о другой графе сводок – самоубийства и несчастные случаи. Их обычно за сутки происходит больше, чем насильственных смертей или тяжких телесных повреждений. Можно организовать отравление некачественным алкоголем, можно попасть под машину, можно утонуть во время купания, можно поскользнуться и разбить голову о ступеньки, можно что угодно. Это только мелкие урки или добропорядочные граждане действуют так непосредственно и в лоб. Все остальные – нажимают на спусковой крючок только в особых случаях.

– Тебя послушать – мы имеем дело с ЦРУ.

– Мы имеем дело с теми людьми, которые за убийство получают деньги. Ты не станешь для собственного удовольствия писать гневную статью о человеке, наступившем тебе на ногу в трамвае! Они тоже. Если того охранника убили столь явно – это значит, что очень хотели передать тебе послание.

– Ты тоже поверил в мою версию?

– Я следую твоему принципу: «Быть логичным в рамках предложенного бреда». Если ты прав, то логично предположить, что они могут действовать против тебя. Если ты ошибаешься – мы немного поупражнялись в логических построениях и просветили тебя, неграмотного.

– Ты меня очень утешил. Лучше скажи, к кому я могу обратиться? – Я сам люблю легкие беседы, но когда юмор затрагивает такие малоподходящие темы, как моя жизнь и здоровье, лучше оставаться серьезным.

– Можешь обратиться в милицию. Но охрану к тебе не приставят – не надейся. Примут заявление. Если тебя убьют – проверят алиби лиц, которых ты назовешь. Тебе станет от этого намного легче? – Паша был спокоен и, как всегда, немного циничен.

– Это ты называешь оптимизмом?

– Пессимист – это хорошо информированный оптимист, – подвел черту Ковальчук. – А к нам приближается Владимир Александрович. Ты же не хочешь расстраивать нашего председателя подобными подробностями?

Я действительно не собирался расстраивать хорошего человека и впутывать в свою дурацкую историю еще кого-нибудь.

– Как вам выступление, Александр Карлович? – спросил Владимир Александрович.

– Блестяще, – сказал я. – Просто фантастическое.

– У вас неприятности? – спросил Владимир Александрович, человек чуткий и всегда готовый прийти на помощь.

– А как же без них? Надо бежать и голова разболелась. Я вчера провалялся целый день, думал, сегодня уже прошло, но ошибся.

– Обязательно покажитесь врачам и подлечитесь. У нас в следующую субботу доклад о возможности программирования людей. Должно быть интересно.

Разговор на интересующую меня тему затих очень естественно в присутствии Владимира Александровича. Он один из немногих людей, кто совершенно искренне принимает близко к сердцу проблему ближнего своего и даже пытается помочь. Причем это у него получается очень естественно и совершенно не унизительно для нуждающегося. Три года назад он помог мне устроиться охранником в тот момент, когда работы не было не только в прессе, но вообще никакой. Я, конечно, готов с ним поделиться своими проблемами, в смысле рассказать, но лучше быть неразговорчивым и необщительным человеком. Но, во всяком случае, вежливым. Поэтому разговор с Владимиром Александровичем пришлось поддерживать. Он имеет привычку интересоваться мнением собеседника.

– …и он совершенно серьезно говорит об этом. Я ему верю, потому что раньше это был действительно толковый ученый, а сейчас, похоже, толковый предприниматель. Во всяком случае, ко мне он заезжал в чем-то ужасно иностранном. Проездом из Москвы в Киев. Он там занимается компьютерами.

– Торгует? – глубокомысленно поддержал я разговор, как оказалось, мимо темы.

– Он занимается компьютерным диагностированием и лечением, – счастье, что Владимир Александрович много преподает для разных возрастов, так что тупые слушатели для него не новинка. Он готов терпеливо повторять:

– Это мой старый знакомый. Был неплохим ученым, имел публикации. В связи со всеобщим занятием бизнесом ушел из университета. И неожиданно стал зарабатывать.

– И не он один. Сейчас на базаре доктора наук уступают численностью только кандидатам всяческих наук.

– Этот умудрился зарабатывать на научных разработках. Я тоже раньше думал, что все замыкается на торговле. А оказалось, что он со своими ребятами, для начала, взял и разработал пару моделей развития независимой Украины. В очень специфическом контексте. Перспективы высшей школы и образования. Вы знаете, Александр Карлович, мне он показывал выдержки из результатов полтора года назад. Поверьте мне на слово. Сейчас я с каждым днем убеждаюсь, что он был прав.

– Гадание на кофейной гуще с применением компьютеров?

– Угадывание, Александр Карлович, угадывание.

– И этим он зарабатывает?

– Нет, тот состав лаборатории развалился. Начались проблемы. И он перенес основной упор своих работ на Россию. И, как я понял, перестал заниматься предсказаниями. Из разговора я составил представление, что его нынешняя работа так или иначе связана с попытками программирования сознания.

– Владимир Александрович, – устало сказал я, – мы с вами знаем, что фантастика – это не образ жизни, а литературное творчество. Мы его с вами так и рассматриваем. Зомби – это уже далеко не оригинально. Даже фантастика этим уже не увлекается. Простите меня, ради Бога, у меня дико раскалывается голова.

– Вы идите домой, отдохните. А по поводу зомбирования – подлечитесь, и я вам обеспечу встречу с этим человеком или с кем-нибудь из его бывших коллег. – Владимир Александрович проводил меня до выхода из университета.

Я стал совсем плох. Приступ, длящийся два дня кряду, – это что-то особенное. Никогда у меня такого не было. Как говорит один мой знакомый: «Меня пучило, канючило и гагачило». Дикая головная боль и тошнота, волнами подступающая к горлу. В такие минуты нельзя думать ни о чем, кроме этой самой головной боли. Не упасть и постараться, чтобы не стошнило в людном месте. Единственная цель – добраться до квартиры. Или успеть выбежать на улицу.

25 февраля 1995 года, суббота, 19-15 по Киеву, Город.

Словно в мареве мимо меня проходили бесцветные силуэты. Все было совершенно неважно. Малейший толчок – и я судорожно сглатывал свой обед в который раз подряд. Женский голос по радио объявил очередную станцию метро, и я, не выдержав, пулей вылетел из вагона. Мне предстояло ехать еще две остановки, но физически это становилось проблематично. У меня еще хватило ясности мышления для того, чтобы выйти из метро не к вечернему рынку, а к жилым домам. Там я едва успел сделать два десятка шагов. Потом меня согнуло вдвое. Мерзкое ощущение и чувство полной беспомощности. Очень тянуло стать на колени, но такого я себе не мог позволить даже в нынешнем положении.

– Нажрался! – констатировал женский голос сзади.