Отныне моя (СИ) - Зубавина Анна

Она очень любила свежий чай с пряниками вприкуску. Но сейчас ее ничто не радовало. Воспоминания о вечере, проведенном в кафе с Максимом, по-прежнему камнем лежали на сердце.

Катя чувствовала, что Анжела теперь ни за что не оставит ее в покое! Не простила ей Димы, будет мстить по полной, интриганка!

Она не сомневалась, что за выход в свет с Максимом Анжела выставит ее перед людьми в самом неприглядном свете. Распустит по селу грязные слухи и домыслы, и рано или поздно они достигнут ушей старших Озеровых.

Катя зажмурилась, представив презрительный, негодующий взгляд свекра!

Но почему не звонит Максим? А что Максим?! Отвернулся! Наплевать ему, что после сцены в кафе Катя в селе обречена на позор! Максим не изменился. А она так надеялась, что он стал другим, стал гораздо лучше, чем она его знала пять лет назад! Да, видно ошиблась!

Второй день Катя старалась не выпускать смартфона из рук, но бесполезно. Максим молчал.

Она вздохнула и поднялась с табурета. До чая так и не дотронулась.

«Пойду, схожу в магазин за свежим хлебом и прогуляюсь заодно! Погода чудесная стоит, настоящее бабье лето!» — решила Катя и начала собираться.

Она неторопливо шла по тропинке вдоль дороги. Изредка попадавшиеся ей навстречу односельчане заставляли ее вздрагивать, а сердце начинало усиленно биться в ожидании подозрительных и осуждающих взглядов. Но нет, ничего такого Катя не заметила. Люди радушно здоровались и спокойно продолжали свой путь.

Вот наконец и магазин! Она вытащила из кармана ветровки защитную маску.

— Озерова, что так спешишь? Постой, разговор есть! — неожиданно раздался за спиной вкрадчивый голос.

Катя быстрым движением убрала маску в карман и обернулась. С глумливой улыбкой на лице ее догоняла Анжела.

— Что-то ты бледная, Озерова! За здоровьем, видно, не следишь! Раньше, поди, муж следил, а сейчас некому. Или уже есть кому?! — ее голубые миндалевидного разреза глаза сверкали презрением.

Катя промолчала, но под ложечкой у нее неприятно похолодело.

Анжела брезгливо скривила губы:

— До сих пор не пойму, Озерова, что в тебе, замухрышке, Димка нашел! — и продолжила дрожащим от ненависти голосом: — Убирайся отсюда! Сплетнями изведу — сама убежишь, только пятки засверкают! А Максима тебе не видать. И не мечтай. Себе заберу! За то, что ты Димку у меня увела, поквитаюсь с тобой по полной! — ее тонкие ноздри раздулись от ярости.

У Кати перехватило дыхание от разраставшейся в душе боли.

— Дура ты, Анжела! Наглая, подлая дура!

— На себя посмотри, убогая! Чтоб духу твоего в селе не было! Будешь два раза в год на могилу к мужу приезжать, и хватит с тебя.

— Ядом не захлебнись! — огрызнулась Катя, быстрым движением надела маску на лицо и вбежала на крыльцо магазина. Сердце неистово колотилось о ребра.

«Прогулялась, называется! Сходила за хлебом!» — с горечью подумала она и рванула на себя входную дверь. Катя подошла к прилавку, оглянулась и посмотрела в стекло. Анжела с гордо поднятой головой неторопливым шагом переходила дорогу.

Катя

9 сентября, 2020 года, среда

— Кать, взгляни, красивый я цветок на окно поставила? — Глашка улыбалась всей своей розовощекой мордашкой. — Уютно у нас стало, правда?

— Уютно, — с улыбкой подтвердила Катя и окинула их офис внимательным взглядом.

В комнате пахло обойным клеем, и ощущался специфический, с химическим оттенком, запах краски для потолка.

Позавчера они с Глашкой доехали до райцентра и купили все, что им могло понадобиться для приведения офиса в божеский вид. По самому бюджетному варианту, разумеется! Вернувшись, принялись за ремонт.

Глашка ловко убирала со стен старые обои, сноровисто клеила новые. Красила, стоя на стремянке, потолок. Как заправский плотник подбивала задравшийся линолеум. За считанные минуты вымыть до блеска окно, закрепить карниз и повесить свежую штору помощнице было, что чихнуть.

«Цены Глашке нет!» — радовалась Катя, домывая после ремонта пол.

Во вторник, когда обои высохли и они расставили имеющуюся мебель, Кате показалось, что одним столом и несколькими стульями они не обойдутся. Ей пришлось выторговывать у директора дома культуры право «приватизировать» из соседних пустых кабинетов еще один стол, двустворчатый шкаф для одежды, тумбочку под ксерокс и стеллаж для документов.

Торги обошлись Кате в бутылку коньяка, коробку шоколадных конфет и несколько пачек дорогих сигарет. За две полторашки пива и несколько упаковок чипсов и сухариков «бескорыстный» сантехник согласился занести мебель в офис.

«Наконец-то сегодня мы с Глашкой займемся делами!» — с воодушевлением подумала Катя.

— Ты чего замерла, не раздеваешься? — окликнула ее помощница, то так, то эдак поворачивая на подоконнике горшок с цветком.

— Давай быстрее чаю выпьем и за работу, — улыбнулась Катя, убирая плащ в шкаф.

Через четверть часа они начали свое первое производственное совещание.

Глашка важно положила перед собой ежедневник в ярко-бирюзовом переплете и необычную авторучку с плавающими рыбками в колпачке.

— Я хочу с тобой поговорить, — обратилась к ней Катя и замялась.

Глашка побледнела, живой взгляд голубых глаз потух, как будто вывернули лампочку. Она в молчании крутила в пальцах ручку.

— Глаш, ты только не обижайся, ладно, — Катя взяла в руки ее блокнот, взглянула на необычную ручку. — Ты молодец, серьезно к рабочему дню подготовилась! Но понимаешь, яркие цвета мешают сосредоточиться, отвлекают. Можно я тебе другой блокнот подарю, тоже красивый, но не с такой яркой обложкой? И авторучку, — Катя запнулась, подбирая слово, — посолиднее! Ты не обидишься на меня? — Катя смущенно улыбнулась.

К ее изумлению, Глашка облегченно вздохнула и порозовела.

— Так и сказала бы попросту, чтобы я блокнот другой принесла и авторучку сменила! Но ведь ручка прикольная! — Она подняла на Катю больной взгляд: — Я думала, ты от меня отказаться хочешь! Скажешь, как в кино: «В ваших услугах не нуждаемся».

— С какой стати мне от тебя отказываться? — неподдельно удивилась Катя.

— Из-за мамки, — пробормотала Глашка, не отрывая глаз от яркого переплета своего ежедневника.

— Может, расскажешь, что у тебя с мамой не так? — мягко попросила Катя, и ободряюще дотронулась до Глашкиной руки.

Помощница кивнула и подняла голову. Ее лицо залил пунцовый румянец, по шее поползли некрасивые красные пятна.

— Ты не местная, всего пять лет в Порецком живешь, да и далеко от нашей улицы, поэтому не знаешь. В селе маму беспутной считают! Она в Москве живет. Давно туда уехала, через год после окончания школы. Красивая она у нас. Как с картинки из дорогого журнала!

— А это как — беспутная? — захлопала глазами Катя. — Злоупотребляет, что ли?

— Проститутка она! — с трудом выговорила Глашка. Теперь у нее полыхали еще и уши. — Пока совсем молодая была, за валюту в гостиницах работала. Иностранцев обслуживала. А сейчас, — голос помощницы сошел на шепот, — тоже в гостиницах, только рангом пониже.

Катя стало не по себе. Ей было совершенно все равно, чем промышляет в столице Глашкина родительница. Однако Анжела не преминет воспользоваться этим фактом в своих интригах.

— А где твой папа? — запинаясь, спросила Катя.

— Ты хочешь спросить, откуда мы с братом у матери взялись? — облегчила ей допрос Глашка. — Неосторожность мать проявила! Залетела. Ну и родила, аборты делать не стала.

Она расплакалась.

— Ты что?! Прекрати немедленно! — Катя вскочила со стула, подошла к Глашке и порывисто притянула ее к себе. — Да не бойся ты, никуда я тебя не прогоню!

— Да нас с братом сторонятся все, брезгуют! И детям своим не разрешают с нами дружить! Если я уеду, что с братишкой будет? Мамка, конечно, плохим, стыдным делом занимается, я понимаю! Но для нас она добрая, самая хорошая, и не пьет совсем! — В Глашкиных глазах плескалось отчаяние. — Раньше она денег нормально присылала. Это последнее время у нее трудности. И нас она не бросила, к бабке привезла и навещала. Мне учебу на программиста оплатила в колледже. А не уехала бы отсюда в свое время — сгинула бы!