Портрет смерти. Холст, кровь - Алексей Макеев

– Варвара, берегись!

Вода хлынула в горло. Я чуть не захлебнулся. Всплыл, шлепая руками, погреб в открытое море. Истошно завопила Варвара – этот сумасшедший вцепился ей в волосья, потащил ко дну. Она отбилась бы в обычной ситуации, но сейчас, когда ждала одного, а друг оказался вдруг…

Я отчаянно греб, теряя силы. Две головы на поверхности, брызги во все стороны. Вот одна голова, вот ни одной, вот опять две. Варвара молотила по воде, сдавленно хрипела. Я нырнул, чтобы схватить негодяя за ноги. Но не успел – удар пяткой обрушился на затылок, меня понесло куда-то по спирали. Опомнился, поплыл обратно, вытянул руку, вторую прижал к голове, защищая свою интеллектуальную собственность. Очень странно, но я их видел снизу – видимо, луна вынырнула из облака как раз над нами. Четыре ноги – две держались уверенно, мерно колыхались, две другие бешено мельтешили: Варвара сопротивлялась. Я схватился за щиколотку – тонкую, миниатюрную, безусловно, женскую, но эта тварь проворно дернула ногой, выскользнула. Я сделал сальто, обхватил тварь ногами за талию, крепко сжал. А вот это был выстрел в цель! Злодейка выпустила Варвару, стала извиваться, пытаясь дотянуться до меня, но и я извивался, сжимал удавку. Ее конвульсии стали слабеть, я оторвал от нее ноги, которых уже почти не чувствовал. Тело противницы зависло в воде, она пускала пузыри, вытянув руки и ноги. Неужели всё? Я устремился вверх мимо нее, запасов воздуха уже не хватало. И вдруг она дернулась, забила руками! Я не дал ей возможности взять реванш, схватил за волосы, потащил куда-то в сторону, треснул по лицу. Готова. Теперь не останется инкогнито, даже если выживет…

Она выжила. Рванулась на поверхность. Я тоже вынырнул, рыча, хватая воздух. Завертел головой. Злодейка удалялась, ее сносило к берегу. Поразительно, но я не видел ее лица (хотя отчетливо догадывался, кто это мог быть). Варвары не видно. Я взвыл от отчаяния, хлебнул воздуха, нырнул. Помчался, извиваясь, ко дну. О, боже, я задел ее ногой! Затормозил, обнял обеими рукам, поволок на поверхность…

Чудесной выдавалась ночка. Варвара не подавала признаков жизни. Я выл от отчаяния, призывал последние силы, волок ее на горбушке. Почувствовал дно под ногами, взял Варвару на руки. Волна ударила в спину, выбросила нас на отлогий пляж. Я вытащил ее на песок, кинулся делать искусственное дыхание. Плакал, умолял, пот с меня хлестал. Слава богу! – она словно взорвалась: выгнула спину, вылив из себя, наверное, целое ведро.

– Ну, все, – хрипела. – Довольно, Раевский, живая я, живая…

– Хренушки тебе, – твердил я, выжимая ее, как тряпку. – Любишь купаться, Варвара, люби и искусственным дыханием заниматься…

– Честное слово, Андрюша, я уже на тот свет собралась… – хрипела Варвара. – Сначала сопротивлялась, а потом поняла, что больше не могу, тону, задыхаюсь… Шла ко дну и думала, а как я, интересно, буду выглядеть в гробу?..

– В гробу ты будешь выглядеть потрясающе, – уверил я. – Но давай позднее про гроб. Может, сексом еще разок займемся?

– Да ты не Раевский, ты Ржевский какой-то… – она кашляла, тряслась в истеричном хохоте.

На пляже, кроме нас, никого не было. Злодейка убежала. Ей тоже досталось, еле выжила, а теперь и с отметинами.

– Кто это был, Андрюша?

– Кармен, а ты не поняла? Хавальник я ей разбил. Прекрасная доказательная база…

– Но какого черта?

– Она подслушала наш с Воргеном разговор на крыльце. Дура, а выводы сделала. Удобно, согласись – убить нас не в поместье, а на пляже. Городская территория. Любой проходимец мог это сделать – при чем здесь поместье? Ты обратила внимание, что дверь в калитке на магнитной тяге? То есть закрывается не сразу, а ползет себе, ползет… Как двери с домофоном в тридцатиградусный мороз. Мы прошли, а она за нами просочилась. Темно, не видно ни зги. Насладилась зрелищем, как мы с тобой любовью занимаемся, выбрала подходящий момент…

– Ты бди, Андрюша. Вдруг она опять нападет?

– Не нападет. На суше она с нами не справится. Да и другие у нее теперь приоритеты…

Давно подмечено, что раздевать женщину значительно приятнее, нежели одевать. В одевании женщины вообще нет ничего приятного. Ее трясло, зуб на зуб не попадал. Я облачал ее, осыпал братскими поцелуями, ворковал какие-то глупости.

Нести ее на руках сил уже не было. Мы добрели до калитки, я прислонил Варвару к камню, нашел звонок при помощи зажигалки.

– Ну, кого еще? – сварливо отозвалась охрана на центральном посту.

– Впускай соотечественников, – прохрипел я. – Детективы мы, купаться ходили…

– Да иди ты, – насторожился охранник. – А кого я впустил несколько минут назад?

– Прекрасно несешь службу, – похвалил я. – Немую Кармен ты впустил. Она ходила купаться вместе с нами.

– То-то я думаю, чего вы молчите как-то не по-людски… И как же ты с ними обеими справился? – в голосе охранника взыграли юмористические нотки.

– Справился, – проворчал я. – Ты впускать нас будешь, или тебе сказку эротическую на ночь рассказать?

Никто не вышел нам навстречу. Охрана замкнулась в своей скорлупе. Варвара кашляла, обливалась соплями, безостановочно падала в обморок. Пыталась добрести до ванной – я вовремя ее перехватил во время падения. Уложил на кровать. Сумбур царил в голове…

Я очнулся от тяжелого взгляда. Вскинул голову, чуть не вскричав от резкой боли в пояснице. Я валялся поперек тахты, в ногах у Варвары, а та хлопала глазами из-под одеяла. На пороге, в открытых дверях, стоял… Марио в домашнем парусиновом костюме. Мальчик был в своем репертуаре. Чистенький, прилизанный, неулыбчивый. Он стоял неподвижно, сунув руки в карманы, смотрел на нас с презрением, с какой-то непонятной претензией. От мальчика исходила недобрая аура. От нее просто кровь стыла в жилах, и тело цепенело.

– Мальчик, – хрипло пробормотал я, – тебя никогда не учили, что нельзя без стука входить в комнату, где спят дядя и тетя?

Мальчик молчал, только брезгливость на его ухоженном личике становилась объемнее и выразительнее. Мне казалось, он ничего не скажет. Но он сказал:

– Я стучал. Вставайте, дядя и тетя, там Кармен нашли мертвой. Скоро полиция приедет.

Мальчик развернулся и вышел.

– Нет, – хрипло вымолвила Варвара, – тысячелетия эволюции ни вас, ни нас не сделали умнее. Особенно вас. Какого хрена ты оставил дверь открытой?

– Не помню, – признался я. – Виноват, каюсь. Таких, как я, нужно клеймить позором и расстреливать за курятником.

– Ужас, – сказала Варвара. – Любая Кармен могла войти и спокойно нас прикончить.

Мы молчали несколько минут.

– Ты в каком направлении думаешь? – поинтересовалась Варвара.

– В хреновом, – признался я. – Подожди, – что-то не давало мне покоя. – Мальчик что-то сказал? Про Кармен, нет? Или я выдаю желаемое за действительное?

– Не помню, – вздохнула Варвара. – Разве он что-то сказал?

– Ты как себя чувствуешь? – я посмотрел на нее с испугом.

– А ты догадайся. Что, совсем плоха?

Давно мы не подвергались таким мучениям. Тела не слушались. Вангоговские завитки в голове заслуживали отдельного психиатрического описания. У Варвары после неудавшегося утопления поднялась температура, она искала одежду (которую не снимала), рвалась почистить зубы, удивляясь, почему в ванной отсутствует ее зубная щетка, стонала, что лучше бы она умерла.

На мудрый совет подумать о себе (ведь болезней много, а здоровье одно), а все прелести борьбы с местным законом поручить мне, она решительно заявила, что на такое пойти не может. Мужчина обязательно всё испортит.

Через энное время мы стояли в холле первого этажа и угрюмо разглядывали изувеченное тело, лежащее в неприглядной позе. Девушка летела довольно долго (но летать так и не научилась), переломала по дороге много косточек, а, выпав в холл, свернула шею. Голова была неестественно выгнута, глаза торчали из орбит, словно были искусственными, а на губах застыла робкая улыбка. Задралось короткое платьишко, явив на обозрение трогательные трусики с рюшечками. Под глазом у девушки наблюдался фиолетовый фонарь (я догадывался о его происхождении).

Поодаль стояли несколько полицейских в штатском, среди которых были полковник Конферо и сержант Габано, украдкой косящий на нас – не мы ли разобрались с потенциальной маньячкой?

– Слушай, – зашептала Варвара, щипая меня за локоть, – у меня был знакомый, Толя Мазуров, он умел выпучивать глаза на десять миллиметров. А тут… Толик бы обзавидовался…

– Еще одно убийство, хм, – пробормотал полковник Конферо и очень выразительно посмотрел на нас.

– Или самоубийство, – предположил усатый чин в полосатом пиджаке.

– Или смерть по неосторожности, – внес третью версию сержант Габано.

– Слушай, – трясла меня Варвара, у которой с работой мозга сегодня были явные перебои, – а бывает самоубийство по неосторожности?

– Ну что ж, господа, – полковник не отрывал от нас ядовитого взгляда, – подождем выводов экспертов. И через пятнадцать минут милости просим всех в гостиную.