Записки русской американки. Семейные хроники и случайные встречи - Ольга Матич

Сегодня российские экономисты называют Билимовича «видным представителем маржинализма в России», главой „киевской экономической школы“ (после Д. И. Пихно), которая, как и австрийская, была среди прочего антимарксистской: „Теоретическую концепцию Билимовича по ее законченности и логической отточенности можно сравнивать с лучшими образцами западноевропейских теоретических исследований“, писал в двадцатые годы немецкий историк экономической мысли Х. Ю. Серафим»[148]. В Киевской школе на рубеже XIX – ХХ веков было больше маржиналистов, чем в Москве и Петербурге, где многие экономисты придерживались марксистского или народнического направлений, выступая, например, за крестьянскую общину и, соответственно, против крестьянской частной собственности. Основателями киевской школы были профессор Н. Х. Бунге, ставший при Александре III умеренно либеральным министром финансов, и его ученик Пихно, занявший кафедру Бунге после его ухода на государственную службу. Билимович, в свою очередь, унаследовал кафедру от Пихно, когда тот был назначен в Государственный совет при Николае II.

Эта преемственность вполне соответствовала принципу, который в другой главе я назвала «all in the family» (все в семье). Билимович познакомился с Шульгиными-Пихно в начале ХХ века, став репетитором в их семье; дома говорили, что он готовил В. В. Шульгина к поступлению в Киевский политехнический институт после окончания юридического факультета (тот вообще плохо учился, в гимназии в основном получал тройки). В те же годы дед печатался в семейной газете «Киевлянин», а когда Шульгин сделался ее редактором, стал иногда писать передовицы. В 1905 году дед женился на Алле Витальевне Шульгиной, которой Пихно был отчимом. По семейному преданию, он долго не делал предложения, считая себя недостойным. Мама рассказывала, что с их свадебным путешествием в Шварцвальд была сопряжена очередная «шульгинская» драма: бабушка Алла все переживала, думая, что предала свою лучшую подругу Соню Рудановскую, с которой они поклялись друг другу никогда не выходить замуж[149]. Бабушка плакала, а дед не знал, что делать; тем не менее их брак, в отличие от прочих шульгинских, оказался очень счастливым.

Билимович был экономистом умеренно либерального западного направления, выступал за свободный рынок, регулируемый государством только в случае избыточной экономической конкуренции. Среди прочего его волновали такие вопросы, как растущее социальное неравенство среди крестьян и рабочих, но, главное, он оспаривал устоявшуюся легенду об «общинном» настроении крестьян, признавая за ними предприимчивость и тягу к частной собственности. По примеру австрийских «маржиналистов», в своих исследованиях он использовал математический метод и статистику, начиная с дипломной работы, называвшейся «Товарное движение на русских железных дорогах» (1902). (Много лет спустя дед говорил, что привлекал к вычислениям своего брата-математика, а недавно я узнала – уже от своего брата, – что незадолго до смерти дед «подтягивал» высшую математику по сербскому учебнику того же Антона Билимовича.)

В 1906 году, будучи за границей на стажировке, дед написал рецензию на нашумевшую книгу Д. И. Менделеева «К познанию России», восхищаясь его статистическим методом (в основу исследования Менделеева легли данные первой переписи населения Российской империи); в рецензии, в частности, говорится: «Статистические цифры должны стать неотложной частью нашего знания и чтения». Из нее я узнала, что Менделеев не только был химиком (и тестем Блока), но и занимался вопросами русской экономики, защищая государственный протекционизм как важный фактор в развитии российской промышленности. Билимович начинает с похвал в адрес Менделеева, а затем критикует его за предпочтение промышленности за счет сельского хозяйства, интересы которого для деда стояли на первом месте. Высокий таможенный налог, по его мнению, делал невозможным приобретение крестьянами фабрично-заводских продуктов, необходимых для борьбы с отсталостью в сельском хозяйстве. Дед до конца жизни писал об отсталости русского крестьянства и о том, что отсталость эта определялась не столько нехваткой земли (хотя ее он тоже подчеркивал), сколько крайне устаревшими способами ее обработки.

Особое место в трудах деда занимало установление капиталистических отношений в аграрной экономике. Как и Пихно с Шульгиным, он был страстным сторонником Столыпина и его реформ, которым отчасти была посвящена его магистерская диссертация. Дома любили рассказывать, что, когда в Россию прибыла для изучения результатов реформ комиссия германских ученых-экономистов (кажется, это было в 1913 году, уже после смерти Столыпина), в Киеве она обратилась к Билимовичу. Я хорошо помню дедушкин монтерейский доклад о Столыпине, прочитанный им, восьмидесятилетним, без единой записи. Дед считался хорошим лектором еще в Киеве. Когда ему исполнилось восемьдесят пять, его бывший студент Самуил Кучеров (киевский адвокат, эмигрировавший после революции) писал в «Новом русском слове»: «На моем, тоже уже длинном жизненном пути мне довелось слушать много профессоров, кроме Киевского, также Берлинского и Колумбийского университетов, и должен сказать, что по проникновенности и блеску изложения я не встречал Вам равных»[150].

Как единомышленник Столыпина, дед выступал за ликвидацию общины ради повышения продуктивности аграрного сектора; в той же рецензии на книгу Менделеева он пишет: «Старый сельскохозяйственный уклад не отвечает изменившимся условиям жизни и возросшему числу населения. Его надо перестроить… Нельзя замалчивать того факта, что… у крестьян сразу же [после отмены крепостного права] оказалось слишком мало земли, что им досталась земля худшего качества»[151]. Его также возмущало то, что Менделеев не сознавал необходимости «спешной и широкой реформаторской деятельности в области крестьянского хозяйства», к тому же пренебрежительно относился к крестьянам[152].

Основные труды деда, написанные в эмиграции, теперь переизданы в России. Главную роль в этом сыграл экономист Э. Б. Корицкий, поставивший имя Билимовича «в один ряд с такими прославленными именами, как П. Б. Струве и М. И. Туган-Барановский»[153]. Корицкого, как и других современных российских экономистов, больше всего интересуют поздние работы деда, в особенности «Экономический строй освобожденной России», переизданный в России в 2006 году. Опубликованная за тридцать лет до падения советского строя, эта книга привлекла их смелыми прогнозами и отрицанием любых форм мессианства и утопического мышления от Бакунина до Бердяева («Утверждениями, будто русскому народу исконно присуща особая мессианская идея, с которой связан своими корнями и русский коммунизм, наполнены книги покойного Н. А. Бердяева»[154]). Дед вообще был противником русского мессианства[155], а в «Кооперации в России до, во время и после большевиков» (1955) он предлагает восстановление и утверждение принципа кооперации в российском хозяйстве, которая, как он пишет, успешно функционировала в России перед революцией. Эта небольшая работа была переиздана в России издательством «Наука» в 2005 году[156].