Как искорка удачи - Мара Вульф

Бабушка взяла Элизьен за руку.

– Вы были очень молоды, – утешила ее, к моему изумлению, бабушка. – Я ни в чем тебя не виню. Ты делала то, что считала лучшим для своего народа.

Элизьен медленно кивнула.

– Спасибо, – сказала она. – Но мне все равно следовало прислушаться к Ларимар. Я никогда себе этого не прощу. В принципе я заслужила то, что Ларимар пыталась убрать меня с пути. У Эльдорина было еще одно воспоминание. Ларимар видела его и рассказала мне о нем. У Мойры давным-давно было видение о планах Дэмиана де Винтера, о которых она поведала Эльдорину. Я не поверила ей тогда, думая, что она назло мне пытается затеять войну с колдунами. Это воспоминание куда-то исчезло. Возможно, Дэмиан выкрал его. А потом приказал Виктору убить Мойру, чтобы никто не узнал о видениях.

Я подозревала, что это было то самое воспоминание, которое видела Ларимар. «С него все и началось», – так она сказала мне о нем в Вечном лесу. Нам так и не удалось закончить этот разговор.

– Что стало с Эденом? – спросила я. – Ты его освободила?

– Конечно, – ответила Элизьен. – Сразу после того как Эльдорин выполнил мое требование. В ту же ночь он покинул Лейлин и больше не вернулся.

Она бросила катушку с воспоминанием в Лембрар. Я уже видела это воспоминание. Бабушка тоже помнила какую-то его часть, пусть и не всё.

Мойра и Эльдорин находились в подвале Аваллаха. Мойра выглядела такой же, какой я ее помнила. Она сидела в своем излюбленном кресле, а Эльдорин расположился на табуретке перед ней.

Закрыв лицо руками, он покачал головой.

– Я не могу сделать этого, – молил он. – Ты не можешь требовать этого от меня. Пожалуйста, Мойра. Все что угодно, только не это.

Она погладила его по волосам своими ручонками.

– Это наш единственный выход, друг мой. Поверь мне. Если бы я видела другой путь, избрала бы его. Я не хочу разбивать тебе сердце. Оно слишком ценно для меня.

– Ты хоть знаешь, каково это? – обратился он к ней. – Думать о том, что я никогда не увижу ее?

– Иногда приходится идти на такие жертвы, – тихо сказала Мойра. – Иногда у нас не остается иного выбора, кроме как отказаться от того, что мы любим больше всего на свете.

– Самое худшее – не в том, что я должен отказаться от нее, а то, что она забудет меня, – беззвучно сказал он. – Что не вспомнит, как много значит для меня.

Слезы беспрепятственно бежали по лицу бабушки, и она вытянула руку, чтобы коснуться Эльдорина, но картинка ускользнула от нее.

– Если тебя это утешит, я могу тебя заверить, что она будет жить счастливой жизнью, – сказала Мойра.

Эльдорин вскочил с места.

– Но без меня. – Он ударил рукой по каменной стене. – Без меня.

Мойра на мгновение замолчала, а когда снова заговорила, ее голос поменялся. Это был голос не нежной травмированной девушки, а сивиллы, который звучал гораздо четче и заполнял все пространство комнаты.

– Наступит время, когда выживание нашего мира будет зависеть от вполне обычного человеческого ребенка. Ребенка без волшебных способностей, обеспеченного лишь защитой могущественного имени и воинственного сердца. Тебе суждено дать ребенку имя.

– Только имя? – с недоверием спросил он, когда она закончила.

– Имя – это мощное оружие, Эльдорин. Не стоит его недооценивать. Имя человека – это место обитания его души. Имя, которое ты дашь ребенку, когда-то принадлежало властительнице морей, хранительнице Священного озера. Она тоже была человеком.

Эльдорин покачал головой.

– Это невозможно. Ни один человек никогда не был Верховным жрецом Аваллаха.

Как и в прошлый просмотр этого воспоминания, я была полностью поглощена происходящим. Они обсуждали мою жизнь задолго до того, как я вообще родилась. Столько всего могло пойти не так. Что, если бы бабушка никогда не вышла замуж? Что, если мама не родила или не встретила бы папу? Так много совпадений, приведших к тому, что теперь я стояла здесь и пыталась спасти волшебный мир. Просто безумие.

– Нет, – ответила Мойра. – Мы просто вычеркнули из своей памяти тот факт, что волшебный мир и мир людей когда-то были единым целым. Люди называли остров Авалон. Задолго до того, как он исчез в туманах, потому что люди забыли древнюю магию. Девочке понадобятся силы ее тезки, чтобы выполнить задачу. Я видела ее во снах, Эльдорин. Видела ее. Если хочешь дать будущее своему народу, ты должен принести эту жертву.

Эльдорин покорно опустил голову и сказал:

– Если это единственно верное решение, тогда я сделаю это.

– Девушка, которую ты любишь, ничего не должна знать об этом, – безжалостно добавила Мойра. – Тебе и самому нужно забыть. Ребенок не должен узнать о вашей связи. Точно не раньше того, чем мы призовем девочку к себе. От этого зависит все. Он не должен найти девочку раньше нас. Иначе все это будет напрасно.

Теперь я знала, что под ним она имела в виду Дэмиана де Винтера. Дьявола в обличье колдуна. Ларимар не смогла его победить, хотя взвалила на свои плечи немало забот.

Эльдорин сглотнул и с окаменевшим выражением лица ответил:

– Я выполню свой долг.

Лицо Мойры внезапно смягчилось.

– Мне так жаль, – сказала она. – Скажи ей, чтобы она дала ребенку, который родится во втором поколении, имя Элиза. Уникальная. Этот ребенок будет привязан к нашему народу силой числа судьбы – семеркой. Она станет уникальной, а ее предназначением будет наше спасение.

От этих слов по моей коже пробежали мурашки.

Эльдорин кивнул, и у меня сложилось впечатление, что эти двое ведут подобный разговор не первый раз.

– Она, вероятно, забудет тебя, – утешала его Мойра. – Но никогда не забудет ту любовь, что ты подарил ей.

Бабушка перестала плакать.

– Я всегда знала, что существует нечто большее, чем наш мир. Возможно, именно поэтому я обратилась к картам и духовности. Что-то во мне желало вернуть его. Что-то во мне знало, что было там что-то еще, принадлежащее мне. Но я так и не нашла его, как ни пыталась.

– Он всегда был рядом, – утешительно прошептала Элизьен. – Он никогда тебя не забывал.

Она вытащила цепочку из-под своей мантии. Простой кожаный ремешок, на котором висело разноцветное птичье перо.

– Я хочу, чтобы ты взяла его. – Элизьен протянула бабушке украшение. – Мой брат никогда не снимал эту подвеску. Когда я спросила о ней, он сказал, что это напоминание о женщине, которую он любил.

Бабушка одновременно и плакала, и смеялась.

– Я