Устрицы под дождем - Оксана Робски
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну да. Но теперь уже что разговаривать…
– Мам!
– Что?
– Ты не знаешь, чего ты себя лишаешь?!
Маруся подлила им виски. Последние капли.
– Чего?
– Счастья.
– Счастья? – рассмеялась Марусина мать.
– Да, счастья. И не смейся. Потому, что ты знаешь, кого еще ты лишаешь счастья?
– Кого?
– Своего мужа.
– Я ужасная.
– Это лучшее, что есть в жизни!
– А я раньше думала, что лучшее – это дети.
– Теперь поняла, что ошибалась?
Они обе расхохотались.
– Давай исправлять ситуацию, – решительно предложила Маруся.
– Как? – испугалась ее мать.
– Первое: когда придет папа?
– Должен был полчаса назад прийти.
– Первое и очень срочное: ты сексуально одеваешься. Второе: встречаешь его поцелуем в губы и многообещающим взглядом. Третье: тут же, в коридоре начинаешь раздеваться. Я спрячусь в комнате. И четвертое, самое главное: ты ему честно, не стесняясь рассказываешь все, что тебе бы хотелось, чтобы получить удовольствие. Все. Поняла?
– Поняла. – Мать пьяно хихикала.
– Тащи все свое белье! – скомандовала Маруся. – Стой! Не надо! Я принесу свое!
Она сбегала в свою комнату, ударяясь об углы и спотыкаясь о пороги.
Марусину мать нарядили во все, что на нее налезло.
– Сексуально, – похвалила Маруся.
– Правда? – Не переставала хихикать ее мать, крутясь перед зеркалом в прихожей.
– Просто супер! Давай еще губы накрасим!
Маруся недовольно осмотрела материну губную помаду, но все-таки накрасила ей губы.
– Шик! – воскликнула Маруся, и в это время в дверь позвонили.
– Саша!
– Папа!
Они закричали одновременно, одинаковым шепотом. Маруся схватила со стола пустую бутылку, стаканы и кинулась в свою комнату.
Вернулась.
– Ты помнишь? Раздеваешься прямо здесь, а потом заставляешь делать все, что тебе хочется!
Марусина мать загадочно кивнула.
Маруся захлопнула свою дверь и забралась в кровать.
Она сложила свои пальцы крестиком.
Закрыла глаза.
Голова закружилась, и в этом круговороте она в ту же секунду унеслась в сон.
34
Ангелина Петровна решила навести порядок в своем кабинете.
Она открыла все полки, выдвинула ящики.
Старые фотографии, анализы, печать, новые чулки, давно забытый флакон духов, шоколадка – Ангелина Петровна отломила кусочек; довольно вкусно.
В дверь постучали.
Ангелине Петровне никого не хотелось приглашать в этот бардак, и она сама подошла к двери. Приоткрыла ее.
Константин Сергеевич настойчиво сделал шаг вперед.
– Что-то срочное? – спросила Ангелина Петровна.
– Мы получили результаты – сказал Константин Сергеевич и сделал еще один шаг, оказавшись таким образом почти вплотную к Ангелине Петровне. Ангелина Петровна помедлила секунду и отступила.
– У меня уборка, – сообщила Ангелина Петровна. Константин Сергеевич бросил взгляд вокруг и улыбнулся.
Ну, и чего там? – спросила Ангелина Петровна. – Наркотики? Как вы и предполагали?
– Амфетамины.
– Отлично. А то эта голодовка, честно говоря, мне порядком уже надоела.
– Да и вылечить его у нас вряд ли бы получилось.
– Ну вылечить-то мы его могли… Но пусть этим занимаются специализированные учреждения.
– Я имею в виду: от гомосексуализма.
– А! Это уж точно – нет. Не наш профиль.
– Значит, переводим?
– Переводим! Я свяжусь с его дедушкой, а вы готовьте выписку!
– И…
– Что-то еще?
Константин Сергеевич мялся около двери, явно не собираясь ее открывать.
– Что? Наша девочка?
– Нет. Вернее… да, наша… другая…
– Константин Сергеевич! – позвала Ангелина Петровна. – Говорите, что там!
– Понимаете… – Константин Сергеевич набрал полные легкие воздуха, вскинул голову и сказал:
– Я должен с вами поговорить!
Ангелина Петровна кивнула, поощряя его.
У нее зазвонил телефон. Она взглянула на него, улыбнулась.
Показала пальцем Константину Сергеевичу на кресло. Он сел.
– Алло, – сказала она так, словно была в кабинете одна. – Привет… – Она так улыбалась в трубку, что Константин Сергеевич почувствовал себя третьим лишним. – Где ты?.. Как в аэропорту? Зачем? Я не понимаю… Ты можешь мне объяснить, зачем тебе в Париж?.. Конечно, свободен, но… все-таки… Почему?.. Кому надо?.. Зачем?.. А когда ты хочешь вернуться? Что значит не знаю?! Ты что такое говоришь? С тобой все нормально? Подожди! Да мне наплевать, что посадка! Мы с тобой сегодня хотели пойти в кино… Подожди!
Ангелина Петровна изумленно посмотрела на трубку, положила ее на стол. Машинально улыбнулась Константину Сергеевичу.
– Сейчас-сейчас, – сказала она ему одними губами.
Он сидел в кресле, не шевелясь. Она снова схватила телефон.
– Девушка! Добрый день! Будьте добры мне все рейсы в Париж на сегодня. Давайте, Аэрофлот… Последний улетел? Эр Франс посмотрите тогда… Отлично! Мне подходит!.. А вы можете посмотреть наличие свободных мест? Бизнес-класс. Да, один. Как нет? Совсем? Ну, ладно, эконом… Тоже нет? Полный самолет? Бред какой-то…
Константин Сергеевич встал, кивнул Ангелине Петровне, причем она ему даже не ответила, и вышел.
– …девушка, ну хорошо… Что же мне делать? Мне обязательно надо в Париж сегодня! А? Ну, я понимаю… Чартер?.. Ужас какой, ну, посмотрите чартер… Есть? Да, я успею!.. Я поняла. А билеты? Да, конечно, бизнес, еще на чартере экономом… Как не укомплектован бизнесом? Девушка, вы меня убиваете… Хорошо, эконом есть? Отлично. Все. Да. Я успею. Спасибо большое, девушка.
Ангелина Петровна быстро запихнула в ящик фотографии, анализы, печать и новые чулки. Кинула сверху остаток шоколада. Огляделась вокруг. Осталась довольна.
Оставался еще звонок дедушке пациента. Но его можно сделать из машины.
Пустая пачка сигарет.
Неужели в кабинете нет еще одной пачки?
Она снова начала выдвигать ящики и открывать шкафы.
На пол полетели фотографии, новые чулки, анализы, печать и кусочки шоколадки.
Сигарет не было.
Ангелина Петровна схватила из пепельницы единственный бычок, лежащий там, и вставила его в мундштук. Прикурила.
Жадно затянулась.
Зазвонил мобильный, она положила мундштук с сигаретой в пепельницу, схватила трубку. Мундштук упал на пол. Искры пепла разлетелись по деревянному полу.
– Алло! – закричала она в трубку. – А… нет… – Она явно ожидала другого звонка. Подняла левой рукой мундштук, затоптала искры. – Вы бы не могли позвонить мне попозже? Нет, я на совещании… Нет, ничего не случилось… И с вашим внуком ничего не случилось… Хотя мы сделали анализ на наркотики… Он оказался положительным. Нет. Конечно, серьезно. Вы можете заехать, поговорить с его лечащим врачом… Нет, мы не можем его лечить… Существуют специальные учреждения… Сейчас мы готовим документы на перевод… Я как раз собиралась вам звонить… Хорошо, я предупрежу доктора. Нет, меня не будет – я улетаю в Париж. Извините, я бы тоже очень хотела, но это невозможно. До свидания. Всего доброго.
Она, как чувствовала, вызвала сегодня водителя. А то бы пришлось оставлять машину в аэропорту.
Она сидела на заднем сиденье и думала об одном – только бы не было пробок. Только бы не опоздать.
Чартерный рейс могут задержать. Тогда она точно успеет.
Если все будет нормально, она приземлится в Париже около десяти вечера.
В без пятнадцати одиннадцать будет в гостинице.
Где он остановится?
Когда они вместе, то живут всегда в «Георге V». Но сейчас он без нее. И специально, естественно, выберет «Costes».
Надо сразу ехать в «Costes». Он будет там. Снять номер и спуститься в бар, поискать его.
Нет, сразу зайти в бар.
А если он будет не один? С какими-нибудь?..
Ничего страшного. Подойти, мило поздороваться, попросить зайти к ней в номер, когда он освободится.
Заказать в номер ужин, шампанское и ждать его.
Ничего страшного, все будет хорошо.
Он никогда в жизни не поставит ее в неудобное положение.
Главное – чтобы не было пробок.
Как здорово, что это – чартер, а не регулярный рейс.
35
Каждый раз Оле было очень страшно делать капельницу. Смотреть, как протыкают иголкой твою вену… Как капля за каплей поступает туда что-то, что смешивается с твоей кровью и становится частью тебя. Частью твоего тела. И твоего сознания.
Но не смотреть она не могла.
Дождик, который поймали в трубочку и привезли в стеклянную лабораторию. И теперь он капает не за шиворот, а попадает сразу внутрь. А вместо зонтика – ресницы. Если их сомкнуть, то как будто нет дождика. Ведь то, что попадает внутрь, ты не чувствуешь кожей. Оно незаметно так наполняет тебя. По крайней мере, не сразу заметно.
