Зачарованный киллер-2 - Владимир Круковер

С Хитровским мы даже несколько сдружились. Он планировал получить под свое единоначалие какой–нибудь зверинец, а я с радостью рассказывал о своих, реализованных у Вокалева идеях, которые в улучшенном варианте можно воплотить в будущем хозяйстве Хитровского.

— Видишь ли, Славик, — рассуждал я, пока он выруливал сложными развилками города к очередному сахарному источнику, — Вокалев — директор идеальный. Не скупой, хваткий, прогрессивный. Своих идей не хватает — охотно пользуется чужими, щедро их оплачивает. Мы не сработались отчасти из–за моих шумных запоев (пей я незаметно — слова бы не сказал он. Даже сам советовал: возьмите отгулы, езжайте в гостиницу, а проспитесь — приезжайте), но главным образом из–за того, что я всю эту зооцирковскую суету воспринимал, как игру, не всерьез. А для него она была всей его жизнью.

— Вот, помню, в Тольятти все он искал блатной ход для покупки новой машины. То, что на лапу дать одному–другому — не проблема, но — недостаточно. Нужно было какое–нибудь официальное обоснование для продажи заводом внеочередной машины цирку. Я организовал бесплатное обслуживание мини–зверинцем всех пионерских лагерей ВАЗа. Три зооклетки с безопасными животными, никаких барьеров, надпись, что животных можно кормить и гладить, один жилой вагончик с хорошим непьющим служителем. И серия статей о гуманном почине лучшего зооцирка страны. Вокалев финансировал, я все организовал. Через два месяца он выехал с завода на экспортной девятке цвета «мокрый асфальт».

Или выставка кошек на базе зверинца с перечислением прибыли в пользу Куйбышевского детского дома. Соответствующая реклама, телевидение, фотокорры… В результате — колоссальный успех, отличный сбор и бесплатная мощная реклама зверинцу.

— Да, Вокалев на голову выше своих собратьев. И дипломат отличный. Но власть его избаловала, а кроме того, болото зверинца засосало, переработало и теперь он не властен жить по–другому. С жабрами и перепонками на лапах трудно приспособиться к сухопутному образу жизни. Так что этот удачливый и богатый человек по–своему несчастен, хотя сам своего несчастья не ощущает. Разве только чувствует что–то подсознательно. Поэтому, наверное, и запивает иногда. Угрюмо, одиноко.

Хитровский слушал, мотал на ус. А когда я от безделья решил провести на базе ЦПКиО (с директором которого сдружился, несмотря на то, что Петровна все тянула оплату его площадки, да так и не заплатила, отрезав тем самым возможность будущих удачных гастролей в этом районе) выставку беспородных собак, он полностью освободил меня от дел.

Выставка удалась. По всему городу висели транспаранты и красочные афиши, участникам предлагались разнообразные денежные и вещевые призы, породистые же собаки права участия не имели. Кроме того, каждой собачке была вручена вкусная косточка в целлофане с просьбой разделить ее с хозяином. Были премированы самые молодые и самые пожилые дворняжки, жюри выбирало собак наиболее грациозных, эстетичных, экстравагантных, преданных, обученных…

И все эти несколько часов выставки Владислав с интересом наблюдал за ее прохождением с удобного бугорка. Видимо, тогда он сделал для себя зарубку — вызвать меня в свой будущий зооцирк. Что и реализовал спустя полгода. Себе и мне на беду.

Москва, место неопределенное, начало декабря, 2000 год

Иван Иванович, доблестный «мозговой центр» Серых Ангелов, готовил копченую семгу. Это устаревшее мнение, что рыбу можно закоптить лишь на дровах. Иван Иванович комментировал свои действия Ардону, шустро снуя по кухне. Ардон пытался для удобства созерцания лечь, но тогда он занял бы полкухни, поэтому приходилось сидеть и слушать. Дог был уверен, что хозяин зря портит эту чудесную рыбу, которую можно было бы съесть и сырой.

— Так вот, уважаемый Ардон, — ораторствовал Иван Иванович, — этот великолепный кусок семужки уже пролежал ночь на самом дне холодильника. А я его еще вчера посолил, сбрызнул слабым уксусом и завернул в фольгу. Теперь разворачиваем, перекладываем специями, орошаем специальным раствором под названием «Тайга» для придания вкуса древесного дыма, вновь заворачиваем и кладем в духовку. Ровно на два часа, вот я таймер ставлю на этот срок. А покупать копченую кое–как рыбы и невкусно, и опасно — никогда не знаешь, сколько времени она пролежала в магазине. Хранить же копченую рыбу можно не более суток, потом в рыбьем мясе накапливается яд. Понятно?

Иван Иванович назидательно приподнял жирную руку, понюхал эту руку, облизнулся. Глядя на него облизнулся и пес.

— Не только рыба портиться от излишней выдержки, — сказал гурман, — люди тоже обладают такой способностью. Вот возьми того же Верта. Говорил же я Гению, что он непредсказуем. И пожалуйста, грохнул председателя партии Честных Борцов, сломал ребро заму, тот теперь пропускает вещание по важному для нас каналу телевидения. Мы в этот канал ТНЧ столько денег вложили. Зомбировать население при помощи телепередач легче всего. А нам не столько мнение толпы важно, сколько желание этой толпы идти в нужное время в нужное место за тем, кого они считают пророком. И необходимо, чтоб пророком они считали нашего человека.

Иван Иванович добросовестно вымыл руки, протер, как хирург, каждый палец махровым полотенцем, еще раз взглянул на таймер духовки и вальяжно пошел в компьютерный зал. Пес двинулся за ним, разболтанно переставляя мосластые лапы.

Гений в это время лежал на полке в парной Краснопресненских бань. Он блаженствовал под веником, который в руках опытного банщика превращался в инструмент неземного кайфа. Гений не собеседовал с банщиком, он воспринимал того, как приложение к венику. Банщик и веник сливались в его восприятие в единое целое. Этакий заводной веник или автоматический банщик. Вместо этого Гений думал о том же, о чем Иван Иванович жаловался собаке.

Да, думал Гений, хоть и редко, но мой мозг ошибается в экстраполяции поведения человеков. Этот Верт, мать его, теперь играет в киллера. Для него, похоже, вся жизнь — сплошная игра; удивительно несерьезный тип. То он в БОМЖа играет, то — в афериста. А в итоге наш договор с Серыми Ангелами о совместном использовании такого важного канала, как ТНЧ, может повиснуть в воздухе. Ведь тут дело вовсе не во «влагальном вещателе», это — обычная пешка, легкозаменяемая. Канал завязан на мультимиллионере Густинском, тот в свою очередь мог вывести меня на крупнейших бизнесменов Испании и Великобритании. Да и правительственные перестановки, финансируемые Серыми Ангелами, через этот канал инициировались…

Верт в это время отдавался новому увлечению — занимался в тире. Он и в молодости неплохо стрелял, в армии даже выполнил норму 1‑го разряда. Теперь он учился стрелять, не прицеливаясь, с бедра.

Москва — Калининград, январь, третий год перестройки

…На задворках, на помойке, Я ребеночка нашел:На большой советской стройкеЕму будет хорошо!

Это я пою. Ни голоса, ни слуха. Сижу в громадном, многокомнатном люксе «Москвы» и мрачно пою.

Выходите, девки, замужЗа Ивана Кузина.У Ивана Кузина —большая кукурузина.

Напротив меня сидит парень, наблюдавший за мной в сквере. Никакой он, как оказалось, не бандит, а обычный сутенер. Меня он пас, как потенциального клиента.

Уезжали мы на БАМС чемоданом кожаным,А назад вернулись с БАМаС хреном отмороженным.

Я пою громко и мрачно. Парень не реагирует. Я его «приручил». Он безуспешно пытается налить в стакан из пузатой черной бутылки португальского портвейна.

Дядя Вася из РязаниВдруг проснулся в Мичигане.Вот такой рассеянный —Муж Сары Моисеевны.

Передо мной мой любимый, шоколадный ликер и пиво. Для полного счастья не хватает торта.

Сорок поз нам показалаВоспитательница Клава.Вова тоже показал —Клаву в краску он вогнал.

Это я перехожу на детсадовский цикл. Помню, гордился я этими частушками. Где теперь эти записи? Как же они начинались? Что–то о создании детишками парламента и переходе к рыночным отношениям. Потом:

В детском саде мы игралиВ современную игру:С Тани трусики содралиИ отдали повару.«Вы зачем с девчонки снялиТрусики засранные?»Предложил на бартер поварСоки иностранные…Таня плачет, горько плачет,Воспитательница спит.Наша новая задача —Исключить в детсаде СПИД.

Что–то ликер меня нынче в лирическую струю направляет. Хотя эта серия была неплохая. Нынче ее можно было бы попробовать опубликовать.