Мандустра - Егор Радов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого я успокоился и побежал назад — беседовать с Леной и пить с ней кагор.
ЛЕНА. Коля, давай еще поцелуемся, а ты меня при этом… приласкаешь.
Я. Конечно, Ленок.
Мы так и сделали. Ее тело оставляло желать лучшего, но все же было ничего. И я возбудился, и поэтому пошел в свою комнату — к Лоре.
Когда я закончил, опять пришел на кухню.
ЛЕНА. Коля, а давай, ты меня… еще сильнее приласкаешь!
Я. О чем разговор, Ленок!
Так мы и поступили. Пришлось немного раздеть ее. Когда я это сделал, я увидел, что она вся дрожит. Это на меня очень подействовало, и, конечно же, я сразу возбудился. А возбудившись, тотчас побежал осуществлять это с Лорой, чтобы можно было дальше продолжать беседы с Леной.
Потом я опять пришел на кухню и обнаружил совсем голую Лену.
ЛЕНА. Коля, давай с тобой…
Я. Ну а как же? Все ясно. Сперва поцелуй, а потом — последствия.
Я попытался представить, что это Лора, но она не была столь послушна под моими руками, а кроме того, она оказалась девочкой — а я был слишком удовлетворен, чтобы решиться совершить роковой шаг в ее жизни. И мы поняли, что совсем не подходим друг другу.
Она оделась и сказала мне:
— Прощай, Коля! Я никак не думала, что ты — импотэнт!
Она ушла, а я подумал: «Жаль. Но ладно». И я вспомнил ее прерывистое дыхание и зажмуренные глаза, и, конечно же, возбудился. А возбудившись, немедленно пошел к Лоре, которая ни разу не сказала мне еще ничего обидного.
Так я и жил. Я возмужал и стал красивым мужчиной. Мама обсуждала со мной сексуальные проблемы, попивая джин.
Но однажды счастье кончилось. Лору украли. Я плакал всю жизнь.
Грязный Ильич в вельветовой рубашке подошел, закурив «Кэмел», и сказал:
ИЛЬИЧ. Сматывай удочку, малец-удалец! Девицу дали напрокат, ей цена — пятьсот рублей. Мой приятель занят сыроедением, ему тоже нужна ночная помощница, которая не скулит и не плачет!
Я. О, боже! Моя любовь! Моя жена! Невеста! Мать! Дочка! Сестра!
Но все было тщетно в этом худшем из двух лучших миров, которые имеются у нас в наличии. Лору увезли нехорошие люди, словно Констанцию, в зашторенной черной «Волге», а я навсегда остался безутешен.
Прошли годы. Сейчас я — почти седой и злой мужичок — сижу на скамейке и размышляю о жизни. Я — кандидат в члены Мира, и иногда выбираюсь в Алжир или Того, но нигде нету моей любимой, бедной, прелестной, неувядаемой женщины! Любовь мне опротивела с детских времен, и я ни разу больше не прикоснулся к женскому телу — мне не нужны суррогаты! Мне нужна Она и только Она — мягкая, вечная, своя в доску; верная и молчаливая, она не имеет изъяна, в ней все продумано лучшими умами человечества, она — Незнакомка, Жена, Женщина Сама по Себе; только с ней я могу быть счастлив, ибо она — это я, моя половинка, мой платоновский двойник, который я буду искать до старости, не зная отдыха, и не веря в смерть.
Я сижу на скамье, наблюдая закутанных в пальто женщин, и по стариковски посмеиваюсь над их не слишком тонкими талиями, над их не слишком правильными носами, над их не слишком большим умом. А если он небольшой — не лучше ль, если б его не было вообще, но зато была бы тонкая талия, правильная фигура, вечный огонь в глазах и вечная молодость в искусственном теле?! Искусство вечно, а жизнь приходит и уходит.
И как законченный идиот, я жду командировки в Майами, которую мне дадут только тогда, когда я стану действительным членом Мира: и я жду ее, потому что там живет сбежавший от нас Ильич, где он ест щи на вершине небоскреба, вспоминает узбекский коньяк и насилует женщину моей мечты. Я приеду, вытащу смертельный револьвер, который куплю у своих арабских друзей, и заставлю его отдать мне мою дорогую — мою самую лучшую, незабвенную и нестареющую Ее — мою Незнакомку, — мою Лору!
1984
ЖЕНИНЫ МГНОВЕНИЯ
Boy, I'm a boy — you've made me…
Boy George
Я хочу описать величайший день моей жизни; день, гениальные мгновения которого полностью изменили мою судьбу, сделав ее донельзя счастливой и прекрасной и вообще — похожей на начавшийся тогда и не прекратившийся до сих пор чудесный сладостно нежный восторженный сон; истинно-реальный и окончательно победивший бесконечные грустно-серые будни, являющиеся обыкновенно основным наполнением жизней большинства живых существ и бывшие главным фоном моей тогдашней тоскливой глупой жизни с редкими проблесками подлинного Праздника, Чувства и Любви.
Я проснулся в тот день утром в своей кровати, голый, как всегда. Под простыней лениво лежали мои телесные члены, бугрясь гладкой мужской грудью, аккуратным животом и упругой наполненностью бедер; все было создано так, что просто нельзя было не возлюбить эту определенную нежащуюся сейчас плоть, которую хотелось погладить и всячески приласкать. Между ног, куда-то вниз, свесился мой аккуратный половой орган — я сжимаю колени, чтобы он исчез, скрылся, пропал и вдруг преобразился в свой абсолютный — женский — антипод, который я всегда жаждал и желал если не у себя, то у других; но мне было безумно приятно сейчас представлять его здесь — внизу от пупка, чтобы почти непроснувшаяся рука стремилась к нему, а лицо озарялось кокетливой улыбкой; и чтобы трепетали соски, совсем как у любимой, когда я беру ее за талию и погружаю свой грубый мужской язык в ее теплое ухо.
Я не женщина! Я не девушка и не девочка! Но я только, всего лишь, мужчина — какая жуткая несправедливость и однобокость видится мне в этом слишком жестоко определенном жесте судьбы!
Раз, два, три — я встал! Я встала! Я проснулась; короче (если б так можно было выразиться), я встало!..
Эх! Вихляя бедрами и выставив грудь, я иду в ванную, чтобы заняться утренним туалетом; я не спеша подхожу к мягкому зеленому креслу и накидываю на плечи розовый ажурный пеньюар; длинный вздох — и я улыбаюсь озорной счастливой улыбкой весеннему солнцу за окном, взрывающему матовым сиянием мои щеки и губы, и я готов жить и тут же заняться любовью с самим собой; мне не нужен никто, я сам есть Женщина для самого себя; меня зовут Женя, то есть почти Жен-щи-на, и зачем мне нужны какие-то другие тела и души, когда стоит мне надеть мой любимый черный лифчик и медленно провести ладонью по своей талии, я тут же явственно ощущаю этот, извиняюсь, великолепный хуй вонзенным в эту же роскошную нарядную плоть; и тогда оргазм озаряет всего меня, словно истинное Откровение, и зарождается Новая Жизнь.
Я долго стоял у зеркала после душа, расчесывая свои кудри и крася губы; я решил сегодня избрать лиловую помаду и обвести ее по краям черным карандашом, чтобы мой рот вспыхнул бешеным огнем чувственности и страсти, а глаза, обведенные черно-зеленой тушью, лукаво смотрели на мир из-под длинных, вздымающихся вверх, как вечный восторг моей души, ресниц. Я надеваю прозрачные красные трусики и опять зажимаю ногами мой член; теперь можно видеть лишь соблазнительно рыжеющие сквозь бельевой шелк волоски, один вид которых повергает меня в экстаз и радостный трепет.
— Какая милая!.. — басом говорю я сам себе, ухватив правой рукой свое левое плечо, словно стесняясь своей груди, а затем, расставив ноги и на миг став опять мужчиной, подмигиваю сам себе, и в зеркале мне улыбается прекраснейшее девичье лицо: ее зовут Женя, как и меня, и она — это тоже я, и я вечно влюблен в нее, как и она в меня, и — о, Боже! — как же нам хорошо вдвоем!..
Я начинаю теребить свой член-клитор, вопя вместе с ней от восторга, и наконец мы кончаем одновременно; и теплая свежая сперма стреляет в ее-мой пупок, а я подставляю ладонь и пью ее своим ртом, размазывая ее прямо по Жениным губам в помаде, в то время как я — Женя — шепчу одну и ту же великую фразу, которую она упоительно повторяет за мной своим колокольчиковым мятным голосом: «О, как прекрасна ты, возлюбленная моя!..»
Потом спешно подмываюсь, чищу зубы; а потом сижу за чашкой кофе на кухне и курю длинную коричневую сигарету, одновременно бегло осматривая ногти и размышляя, каким бы лаком их покрасить; я все-таки не сдержался в ванной, и этот секс немного испортил макияж, но ведь все поправимо, и я удовлетворенно смеюсь, стряхивая пепел и поправляя на пальце золотой перстень с большим изумрудом.
Сегодня выходной день, и мне совершенно не нужно крутиться на всевозможных работах, чтобы получить деньги, которые я обычно спускаю на прихоти; раз сегодня выходной, я полностью предоставлен (предоставлена!) сам себе, и вечером — а сейчас уже три часа дня! — я, наверное, отправлюсь в какой-нибудь ночной бар, например в любимое заведение под странным названием «Двустволка», и буду танцевать, пить шампанское и таинственно смотреть на происходящее там повсюду всеобщее веселье.